Я посмотрел на него, делая вид, что размышляю. На самом деле, я уже знал, каким будет мой ответ. Конечно же, я не собирался пренебрегать расположением богатейшего человека страны. У Сайко Юкио явно ещё остались чувства к моей матери, и они некоторым образом проецировались и на меня. Этим явно стоило воспользоваться.
– Мне бы не хотелось портить будущее Мегами, – вздохнул я, смущённо потупившись. – Я понимаю, что у неё есть… Э-э-э… Определённые проблемы… В общем, я постараюсь, очень постараюсь забыть об этом.
Сказав это, я отошёл в сторону и поднял с пола свой рюкзак. Я решил не проверять содержимое, сочтя, что это оскорбит хозяина дома, но беглого взгляда хватило, чтобы убедиться: плеер на месте.
Отлично. Значит, Мегами и её тётушка не в курсе, что я знаю о психологической травме.
– Что ж, – Юкио деловито одернул свой пиджак. – Давайте же поднимемся отсюда.
Я кивнул и, накинув лямку рюкзака на плечо, пошёл к лестнице.
Как оказалось, я ошибся ранее: ступени не были оснащены подъёмником. На них имелись рельсы, как в метро. Видимо, Сайко Сайшо старался как можно меньше полагаться на технику и не прекращать тренировать мышцы. Его предплечье, которое показалось из широкого рукава его юкаты, было довольно тонким, но жилистым.
Что ж, неудивительно: от такого человека можно было ожидать несгибаемой силы воли и мужества в борьбе с годами и недугом.
Я поднялся по лестнице и, выйдя наконец-то из подвала, осмотрелся. Я оказался в роскошном холле, представлявшем собой компромисс между европейским и азиатским стилями: раздвижные панели из рисовой бумаги и ширмы с вышитыми драконами соседствовали тут с хрустальными люстрами, коврами и буфетами с застеклёнными дверцами.
– Нам направо, – вымолвил подоспевший Юкио. – Третья дверь.
Я послушно двинулся в указанном направлении и немедля оказался в широком коридоре, стены которого были увешаны картинами. Я не так хорошо разбирался в искусстве, но успел узнать пару полотен работы основоположника импрессионизма – Моне. Его маки алели над роскошным полированным бюро.
Да уж, эта семейка прямо-таки купалась в деньгах и не считала нужным скрывать этот факт. Что ж, тщеславие свойственно сильным мира сего.
Толкнув третью дверь, я прошёл в гостиную. Отделка и убранство этой комнаты, в отличие от того, что я уже успел увидеть, были выдержаны в традиционном японском стиле: татами на полу, низкая мебель, строгие столики, шкафы, скрытые за раздвижными панелями, свитки с цитатами на стенах.
Сайко Сайшо находился ровно напротив входа. Он восседал на своём инвалидном кресле так, будто это был трон, и, казалось, совсем не тяготился своей ограниченной подвижностью.
– Садитесь, юноша, – промолвил он, указав узловатым пальцем в сторону столика, на котором стоял чайный прибор.
Я, спохватившись, снял обувь и, пройдя в помещение, покорно приземлился на татами. Юкио, в одно мгновение оказавшись рядом со мной, засуетился, наливая мне чай.
– Итак, молодой человек, – пожилой мужчина сложил руки на коленях. – Думаю, я как глава семьи задолжал вам извинения. Моя дочь вовсе не хотела вас обидеть, просто психологическая травма из прошлого до сих пор влияет на неё.
– При всём уважении, Сайко-сан, – нахмурился я, – позволю себе напомнить вам, что меня похитили и некоторое время держали в вашем подвале силой. Психологические травмы – это ужасно, но от них страдают многие, и всё же далеко не все крадут людей.
– Действительно, – сквозь зубы процедил его сын, пододвигая мне чашку с ароматным чаем. – Пока она была в Италии, дела начали налаживаться, но стоило только…
– Не думаю, что Айши-куну интересны наши семейные дела, Юкио, – перебил его Сайко Сайшо. – Пожалуйста, проверь, как там Мегами.
Его сын стиснул зубы так, что линия челюсти, и без того чёткая, обозначилась ещё резче. Ни слова не сказав, он встал на ноги и направился к выходу. Как только дверь за Юкио закрылась, пожилой мужчина едва слышно вздохнул и вновь обратился ко мне:
– Я понимаю, что за последние несколько часов вам многое пришлось пережить, но всё же попрошу вас простить нашу семью и забыть об этом. Конечно, я компенсирую вам всё и переговорю с дочерью и внучкой, чтобы не допустить повторения подобного.
– Мне не требуется материальная компенсация, – помотал головой я. – Унижение, что я перенёс…
– В молодости раны затягиваются быстро, – махнул рукой Сайко Сайшо. – Уверен, что уже завтра вы всё забудете. Прошу, не отказывайтесь от моего маленького подарка – это меньшее, что я могу для вас сделать. А теперь допивайте чай; скоро вас отвезут домой.
Я пожал плечами и, поднеся чашку из тончайшего китайского фарфора к губам, сделал глоток. Действительно, напиток был крепким, ароматным и вкусным, как в чайных домах. Что ж, неудивительно: семья Сайко явно привыкла к тому, чтобы всё, что их окружало, было наивысшего качества.
Отпив ещё глоток, я осторожно покосился на своего собеседника. Он быстро печатал что-то на смартфоне с большим дисплеем.
Поставив чашку на блюдце, я с готовностью встал, и Сайко Сайшо, словно по сигналу, поднял голову. Убрав телефон в специальную секцию, предусмотренную на одной из ручек его кресла, он потянул на себя рычаг, расположенный на одном из подлокотников, и тут же двинулся вперёд.
Вот как… Значит, его кресло приводилось в движение электронным механизмом, а вовсе не мускульной силой.
Признаться, от этого открытия я испытал легкое разочарование.
Глава семьи поехал вперед, и я, обувшись, последовал за ним. Мы прошли по длинному коридору, через огромный холл, а потом оказались в кипенно-белой прихожей, так и сверкавшей чистотой. Там нас явно поджидали: высокий и подтянутый человек в щеголеватом костюме низко склонился в приветствии.
– Харада, сейчас вы с этим молодым человеком поедете в банк, – произнёс Сайко Сайшо, не утрудившись даже кивнуть своему ассистенту. – Я уже написал управляющему; он будет на месте. Вы откроете на имя Айши Аято счёт и переведёте туда вот эту сумму.
Он, вытащив свой смартфон, набрал на нём несколько цифр и показал подобострастному человеку в костюме. Тот, ничуть не удивившись, снова поклонился и широко распахнул передо мной дверь.
Я попрощался с хозяином, который склонил голову в ответ, но продолжил сверлить меня тяжёлым взглядом, и пошёл за ассистентом.
И только выйдя на улицу, я осознал, какой же огромной являлась усадьба, в которой жили Сайко.
Сам дом – гигантская махина, больше напоминавшая замок какого-нибудь средневекового феодала, – занимал едва ли одну десятую от земель, которыми владела сия фамилия. Вокруг этого дворца был разбит роскошный сад с плодовыми деревьями, аккуратно подстриженными кустами и беседками, скрытыми в тени раскидистых крон.
Перед крыльцом дома стоял идеально вымытый белый автомобиль, заднюю дверцу которого Харада как раз любезно распахнул для меня.
Поблагодарив его, я забрался в салон, приятно пахнувший мятной моющей жидкостью, и приготовился к долгой поездке. Однако ассистент оказался ещё и опытным водителем: мы притормозили у здания банка уже через четверть часа.
Конечно, приёмные часы уже давно истекли, но по пожеланию самого Сайко Сайшо нас, разумеется, приняли. Я попытался ещё раз отказаться от денег, на что Харада ответил лишь грустным покачиванием головой. Счёт мне оформили мгновенно: потребовался только паспорт, который был у меня всегда с собой, да ещё идентификационный номер, присваиваемый каждому японскому гражданину при рождении.
Мы вышли из банка, сели в машину, и ассистент, спросив адрес, помчал меня домой. Я попытался разговорить его, но не тут-то было: видимо, Сайко Сайшо отбирал к себе на службу только крайне надёжных людей.
Оставив попытки выведать что-либо у Харады, я достал из сумки телефон и позвонил матери – я обычно всегда связывался с ней в это время.
Мама взяла трубку практически немедленно и тут же спросила, не случилось ли чего. Я заверил её, что всё в порядке, рассказал, как съездил к бабушке и проведал её. В ответ на это мать рассмеялась и заметила, что я стал уже почти взрослым. Подоспевший отец попросил меня не перетруждаться и есть исключительно здоровую пищу, и этот совет был бы воспринят мной серьёзно, если бы не мама, которая шутливо заметила, что сам-то папа уже успел увлечься американскими бургерами.
