Муджа Кина родилась в год Петуха под знаком Рака (по версии сестры семпая, самая противная комбинация). Она любила пастилу, сладкие газированные напитки и запах розовой воды, отличалась практически патологической неуклюжестью и обожала жаловаться на жизнь. Эта девица начала подбираться к Таро ещё два года назад, и каждый раз, когда она вместе с приёмной семьёй приезжала в гости, бедняга семпай оказывался оккупирован.

– А мой брат такой человек, Аято-семпай, – продолжала Ханако, неистово терзая палочками рис, – он просто не может сказать слово «нет». Может, ему бы и хотелось оттолкнуть прочь Кину, но «она же обидится», вот потому он всё и сносит.

В ответ на эту сентенцию я с сомнением покачал головой. В моей памяти была ещё свежа та жуткая картина, которую я застал в лазарете, когда Кина и Таро отшатнулись друг от друга. И выражение раскрасневшегося лица моего любимого человека было отнюдь не недовольным.

Отправив в рот кусочек омлета, я покосился на свою собеседницу. Ханако полыхала праведным гневом и всеми фибрами души ненавидела свою кузину, посмевшую покуситься на её братика. Для первоклассницы Таро был настоящим светочем: возрастная разница между ними составляла всего два года, и потому они были так близки.

А Муджа со своими прелестями, обтянутыми коротким халатиком, являлась серьёзной угрозой этой братско-сестринской идиллии. Таро мог настолько увлечься Киной, что забыл бы про свою сестрёнку.

А этого Ханако боялась больше всего на свете.

Я прожевал омлет и наклонился к первокласснице чуть ближе. Если рассчитать всё правильно, именно она могла стать одним из самых мощных моих союзников в борьбе за любимого, ведь она, скорее всего, предпочла бы видеть ненаглядного братика рядом с мужчиной, чем с какой угодно особой женского пола.

Кроме того, не стоило забывать, что девочкам в большинстве своём нравятся истории о мужской любви.

Но стоило ли рисковать и выкладывать ей всё?..

– Прости, Ханако, за прямоту, – произнёс я, аккуратно кладя палочки в коробочку от бенто, – но эта ваша родственница ведёт себя просто возмутительно, и я говорю сейчас не только в контексте твоего брата. Школа – это не место для любовных утех, особенно учитывая тот факт, что она собралась здесь работать.

– Вот-вот, – поддакнула девочка, обводя пальцем контур совёнка, нарисованного на розовой крышке обеденного лотка. – Она и у нас дома так себя держит: уединяется с Таро в какой-нибудь комнате, а, когда кто-то из нас пытается войти, смотрит так, будто мы вламываемся в её личные покои. Маму поначалу это забавляло, а теперь уже беспокоит: она не хочет, чтобы наш умный и чудесный Таро попусту растратил свою жизнь на эту особу.

– Это верно, – кивнул я, посмотрев на небо. – Да и вообще, в последнее время вокруг Ямада-семпая увивается просто рекордное количество девушек, общение с которыми не всегда заканчивается положительно.

– Точно, – Ханако сморщила нос. – Чего стоила одна эта Мида-сенсей! Даже мои одноклассники сплетничали о ней и Таро. Хорошо, что она передумала его соблазнять и переметнулась на Тегивару-сенсея! А Осоро Шидесу? Да с ней рядом опасно находиться! Или вот эта Асу Рито, которая чуть не отправила меня на тот свет…

И первоклассница шумно вздохнула.

– Иногда мне в голову приходит шальная мысль, – осторожно начал я, – что всем было бы лучше, если бы Таро вообще не интересовался девушками.

– Мне-то уж точно бы полегчало, – усмехнулась сестра семпая. – Но такова природа, и, боюсь, мне рано или поздно придётся свыкнуться с мыслью, что брат будет принадлежать какой-нибудь коварной дамочке.

– Необязательно, – мягко заметил я. – На уроках истории нам рассказывали о практиках сюдо: молодые самураи выбирали себе любовников-мужчин постарше, и это считалось благословенной, прекрасной связью. Да и вообще, гомосексуальность существует уже очень давно и зачастую считается куда более практичной и прочной моделью отношений, чем отношения между разными полами.

Ханако во все глаза уставилась на меня, и я испугался: уж не сболтнул ли лишнего?

Но, видимо, желание вытащить брата из остреньких коготков Кины пересилило в ней всяческие предрассудки и консерватизм, и первоклассница неуверенно спросила:

– Что ты имеешь в виду, Аято-семпай?

Я набрал полную грудь воздуха, словно готовясь нырнуть на глубину. Передо мной простиралась весьма зыбкая почва, и один неверный шаг означал катастрофу, причём ошибки исправить будет невозможно.

С другой стороны, Ханако, несмотря на её инфантильность и капризы, дурочкой вовсе не была, и если бы она перешла на мою сторону, то это бы гарантировало победу. Она смогла бы запросто найти к обожавшему её брату нужный подход.

Но пока даже думать об этом было рано.

– Мне кажется, любовь – это несколько более всеобъемлющая категория, чем о ней принято думать, – проговорил я, отложив лоток из-под обеда рядом с собой на скамейку. – Сексуальность – извини, что я так откровенен с тобой, Ханако, но, думаю, ты всё прекрасно понимаешь, – не закладывается нормами общества. Последние вообще, по моему мнению, вторичны. Область чувств не делит нас на женщин и мужчин, и мне кажется, что подобная тенденция имеется в каждом из нас.

Девочка наморщила лоб.

– Ты хочешь сказать, – протянула она, – что Таро может быть подсознательно гомосексуален?

– Грубо говоря, да, – кивнул я. – Как и все мы. И если нам удастся отвлечь его внимание на качественно новые отношения, быть может, у нас получится убить двух зайцев одним выстрелом.

Ханако опустила голову и сжала виски пальцами.

– Я не понимаю… – прошептала она.

– Не нужно торопиться, – я поспешил поддержать её. – В любом случае, времени ещё достаточно. Пока подумай о моих словах, Ханако-чан, хорошо?

Девочка кивнула и, медленно взяв свою коробку из-под ланча, побрела к двери, ведущей с крыши. Она не оглянулась и не попрощалась; это можно было списать на шок от того, что она только что услышала. Об иной вероятной причине такого её поведения я не хотел и думать.

Но теперь бояться поздно: мосты уже сожжены.

Встав со скамьи и подхватив лоток, я направился к ходу на лестницу. С трудом поборов искушение заглянуть в аудиторию семпая, я пошёл в уборную, чтобы помыть ланчбокс, и на выходе чуть было не столкнулся с Будо Масута.

Согласно правилам вежливости, я посторонился и любезно улыбнулся ему, но президент клуба боевых искусств быстро прошёл мимо, удостоив меня лишь подозрительным взглядом.

А я уже было начал забывать про него…

Но сейчас моей самой главной проблемой были не Будо и его тупая команда, а Кина и её притязания. Так что гордый ниндзя мог сколько угодно хмурить свои широкие брови – на меня это не действовало.

Вернувшись в класс, я положил коробку из-под бенто на парту, чтобы она просохла, и посмотрел на наручные часы. До звонка оставалось всего несколько минут, и использовать их стоило в исключительно академических целях.

И я, достав из сумки учебник, начал повторять заданный на сегодня материал.

Как оказалось, это было напрасно: со звонком в класс влетел радостный Тегивара Соджиро и объявил для нас всех самостоятельную работу. Пока мы корпели над книгами, старательно конспектируя в тетради очередной параграф, он остервенело печатал что-то на своём телефоне и то и дело хихикал.

Следующие уроки прошли не столь непродуктивно, но гладко: я заработал похвалу от Рино-сенсей, а также почётный балл «АА» от преподавательницы английского – строгой учительницы по фамилии Такано.

Ах, если бы справляться с любовными делами было бы так же легко!..

После занятий я побежал вниз, чтобы посмотреть, как обстояли дела у моего любимого человека и этой ужасной особы. Но меня ждала неудача: двери лазарета были заперты изнутри. Это шло вразрез со всеми правилами, но, видимо, Муджа считала, что ей тут позволено всё.

Что ж, вскорости ей придётся об этом пожалеть. Осталось лишь придумать, как именно припереть её к стенке.