Она могла бы приносить еду, впрочем. Или оставлять. Необязательно было караулить под дверью… Так она подумала на десятый день и развернулась уже у самой станции, чтобы пойти сообщить Байчу о своем решении. Ей в самом деле не хотелось лишний раз молчать рядом с ним эти десять-пятнадцать минут, постоянно оглядываясь, но и оставлять своего союзника голодным не хотелось тоже.

Это было после дневной смены, и Ронга думала, что застанет его уже спящим все в той же заброшенной прачечной. Она запоздало укорила себя — пусть сейчас тепло, а Байчу очевидно мог спать и на асфальте, и в луже, она могла бы догадаться и притащить пару одеял!

Но Байчу не спал.

Он листал что-то в ее старом телефоне. Телефону было лет десять, а не пользовалась Ронга им года два — когда нашла, то долго не могла понять, как вообще раньше что-то с ним делала. Экран маленький, изображение зернистое, аж глаз режет, отзыв ужасный. Технологии развивались стремительно — теперь даже нынешний телефон Ронги, тоже довольно старый и очень дешевый, казался чудом техники по сравнению с той моделью. Ронга просмотрела содержимое памяти лишь мельком, не особо заботясь о том, что отдает. У нее никогда не было привычки пользоваться телефоном как электронным блокнотом или фотографировать что-то личное. Там не было фотографий ее или дедушки, только какие-то кадры, сделанные со скуки, — голуби на мусорном баке, трещины в асфальте, яркие апельсины на уличных прилавках, носки ее кроссовок на сидении в ежедневных поездках «Мадара — Мидзин», линии электропередач, цветущие ветки весной, осенние листья, пригоршни снега в ту недавнюю аномально холодную зиму и покрасневшие, как помидор, пальцы на морозе. Всякая подобная ерунда, не несущая никакого смысла или красоты, вдобавок в ужасном качестве.

Ронга долго пыталась вспомнить, что же именно такого интересного она сфотографировала на тот телефон, раз Байчу надолго замирал, положив пальцы на экран.

Ничего не приходило на ум.

Но Ронга догадалась, что, может, не стоит лишать крупиц человеческого присутствия того, кто способен подолгу смотреть на бессмысленные фото. Внимательно смотреть, внимательно и грустно, с какой-то тихой обидой — на подсвеченном экраном лице эмоция снова вырисовывалась перед Ронгой, как бледный смазанный иероглиф.

Так смотрят на то, что хотят, но никогда не получат.

Они всегда молчали, потому что весь свой запас красноречия Ронга исчерпала еще в первую встречу и задала все вопросы, которые могла. Сам Байчу не спрашивал ничего. Пару раз он рассказал, что видел рядом с банями людей из «Красного песка», в выходные Ронги между сменами. Один раз после «Спасибо» сказал «Очень вкусно» с такими интонациями, что создавалось впечатление, будто он просто копирует услышанную где-то фразу и до конца не уверен в ее значении. Возможно, так и было. Обычный разговор между ними двумя казался немыслимым и невозможным, они ведь не были приятелями — они были людьми, которые сговорились убить другого человека. Однако впервые с детства — с тех пор как бабушка двойняшек Нуми и Нускры умерла, а Вэй Ляо с соседней улицы вместе с родителями переехал в Лушунь — у Ронги был кто-то, с кем можно видеться в свободное время. Пусть и встречи эти были чудовищно неловкими.

И, спрятанный, ждал своего часа меч Ослепительное Острие.

Однако желание Байчу — вероятно, смутное и неосознанное, как и все его желания, кроме желания убить Суджан Вона — все-таки видеть и ждать Ронгу, а не сидеть где-то с телефоном в руках, рано или поздно должно было сыграть против них. Вина Ронги, что она так и не сумела этого объяснить.

Но, в то же время, у Ронги не получилось жалеть об их совместном молчании, даже когда несколько парней из «Красного песка» втащили полумертвого Байчу в двери «Лилий»…

Мысли в голове Ронги сменялись молниеносно.

Благословляя маску, она склонилась в дежурном поклоне. Смеясь, бандиты представили Байчу мадам Чен как их давнего друга, подвыпившего по случаю встречи, но, конечно, смысл происходящего мгновенно стал понятен всем. У Ронги же в голове билась, угрем извивалась цепь событий.

Они заметили Байчу, очевидно, не впервые, раз сочли слишком подозрительным.

Но не убили на улице — втащили сюда, собираясь повеселиться по привычке.

Они выбрали зал Семи Небес. Тот, где в холле, за доской в шкафчике, прятался меч. И было очевидно, кого пошлет мадам Чен помогать дорогим гостям и их новой жертве.

Какие потрясающие совпадения!

Да, с этими гангстерами не было предводителя, но все равно совпадения означали, что время ждать и молчать прошло, не остается никакого иного пути, кроме как действовать.

Ронга улыбалась под маской, не испытывая ни малейшего трепета. Она даже не боялась за своего новоприобретенного «друга», что в другой день непременно заставило бы ее ужаснуться самой себе.

Она скользнула вслед за гостями мелкими шажками, не выдав собственного нетерпения. Как положено слугам — взгляд опущен, руки спрятаны в рукавах, деревянные сандалии быстро и тихо стучат по плитам… Едва войдя в холл перед купальнями, Ронга так же аккуратно — только в десять раз быстрее! — подошла к нужному шкафчику, выкинула оттуда пиджак и брюки, вытащила заднюю панель и достала меч.

Вокруг рукояти была обмотана золотая цепочка с изящной крохотной подвеской-птичкой. Подарок дяди Тухтырбека Ронге на восемнадцатилетие и единственная ее вещь, которая понравилась Иджи Хонг Хуань настолько, что та сама несколько дней назад явилась спрашивать, где и когда Ронга откопала вкус к красивым украшениям.

«Иджи Хонг Хуань!» — Ронга подбросила вверх к потолку монетку Коруби. Хватило бы и ее одной, но Ронге нужна была полная уверенность в том, что призрак изо всех сил постарается ей отплатить. Не обхитрит и не обманет, даже если она не точно сформулирует приказ. Свою беспомощность — на полу, с дулом пистолета во рту — она помнила слишком хорошо.

Красные одежды мелькнули на границе зрения, красно-золотое облако метнулось вместе с Ронгой к двери в купальне.

— Чего ты хочешь? — прозвенела Иджи Хонг Хуань.

Ронга, скрыв меч рукавами и своим полусогнутым телом, прошла к бассейнам.

Байчу топили весело, с задорным мальчишеским смехом. Он вырывался с яростью, то и дело выныривая и глотая воздух, умудряясь избегать ударов по голове.

На Ронгу внимание обратил только обязательный телохранитель у дверей. Но первее, чем он заметил меч и потянулся к ней, Ронга закричала:

— БАЙЧУ!

На одну секунду бандиты отвлеклись.

Одной секунды ей хватило.

Засвистел, завизжал меч Ослепительное Острие, покидая опостылевшие ножны. Полетел, впитав все блики и отсветы волшебного зала-театра. Упал рукоятью точно в ладонь Байчу, и хрипло закричала священная цапля в кольце-навершие.

Люди вторили ее крику.

Вместе с мечом взлетела монета и золотая цепочка… чтобы тут же исчезнуть в воздухе! Стоило только Ронге договорить на выдохе, обращаясь к Иджи Хонг Хуань:

— Помоги ему!

Дальше Ронга бросилась вперед и влево по полу, мгновенно ставшему мокрым, — такие волны взвились в крохотном бассейне, где секунду назад еще топили Байчу. Она увернулась от неловкого, растерянного жеста телохранителя. Его навыки вдруг разбились о странную и жуткую картину: вот только что человек бился в воде, полузадушенный, а вот выпрямился в полный рост, и рука его стала длинной и ослепительной, и ярко-белый кончик ее прочертил дугу, и взлетела в воздух, в красном веере капель, отрубленная голова. Вот нечто алое и золотое, со звоном и смехом ударило его по руке, заставляя выронить пистолет, и бросилось в волны, и белые руки в красных рукавах утащили под воду визжащее тело.

Он все-таки опомнился. Примерно вместе с Ронгой. Только если Ронга была заворожена этой картиной, то он ошарашен. Тем не менее, через несколько секунд Ронга уже бросилась бежать. Телохранитель кинулся за ней. Он так и не подобрал свой пистолет — его уже смыло в бассейн — но по-прежнему мог ее убить.

Ронга могла бы выбежать из холла перед залом в общее помещение, к слугам и мадам Чен, но чем больше людей вокруг, тем больше вероятных жертв и ненужных вопросов. По этой же причине она не могла позвать Хана, хотя монетка Коруби вертелась в ее пальцах.