Себастьян бы растерялся, не найдя ни одного подозрительного чужака в городе, однако… Однако прошлое сыграло с ним злую шутку. Услышав о вероятном покушении, Себастьян первым делом вспомнил о живых отпрысках Рендона Хоу. Все были уверены – и не зря! – что Томас, Делайла и Натаниэль не рискнут появиться в НКР, но Себастьян… Себастьян слишком хорошо знал Натаниэля.

А Натаниэль – совсем не знал младших Кусландов. Вернее сказать, не знал, во что они выросли.

***

Здесь пахло сырой землей, сеном и навозом. По крайней мере, до того, как ему разбили нос. Сейчас, вдыхая через рот, Натаниэль не слышал, а, скорее, чувствовал, как на языке и в горле оседает мерзостный запах духов от склонившейся над ним Элиссы. Девушка сидела на его коленях, как любовница, только вот его руки были крепко связаны за спинкой стула, лодыжки примотаны к ножкам, а Элисса… Элисса держала в руке нож и медленно водила лезвием по его лицу – давила слишком слабо для пореза, но ощутимо, чтобы зазубрины слегка цеплялись за кожу и оставляли красные следы с почти незаметными капельками крови. Их она и разглядывала, вцепившись в его волосы, чтобы свет единственной лампы падал на лицо.

– Жаль, что ты на него не похож, – поделилась Элисса хриплым шепотом. - Никогда не был похож.

– Глаза его, – шумно выдохнул Фергюс, отлипая от стены и с хрустом разминая пальцы. – Я знаю. Я помню.

Натаниэль снова глотнул ртом воздух, едва не закашлявшись. Лоб обожгло острой болью, Натаниэль дернулся, едва уняв вскрик. Элисса удовлетворенно, рванув напоследок, отпустила его волосы и поддержала пальцами подбородок.

– Говорят, дикари снимают скальпы со своих противников. Нэн рассказывала сказки о том, как дикари кормят своих псов мясом врагов. Нэн… Наша милая Нэн, которую разрубили на куски люди твоего отца.

Духи, черная краска на веках, белое-белое лицо, блестящие влажные зубы… песьи. Волчьи… Глаза Натаниэля заволакивала темно-алая пелена. А ведь волчата только начали – но наверняка знают, что ожидание и беспомощность выматывают сильнее боли.

– Еще был Олдос, – проговорил Фергюс, склонившись над плечом сестры. – Добрый старик, учивший нас читать. Я мог смотреть через дырки в его голове. Я мог смотреть через его глаза, представляешь?

– Я попробую, – решила Элисса, нацелившись ножом на его веко.

– Ш-ш, – брат придержал ее руку. – Умрет от болевого шока. Это слишком мало для такого…

– Х-хватит, – выдавил Натаниэль. – Хватит. Убивайте уже, как убили отца.

– О-о, снова заговорил? – оскалилась Элисса. – Убили, еще как убили! До сих пор жалеем, что просто забили до смерти.

Натаниэль заставил себя не закрывать глаза, несмотря на слипающиеся ресницы и близкое-близкое, красивое-красивое, страшное до дрожи лицо девушки.

– Фергюс содрал кожу на пальцах и разбил костяшки об осколки его зубов. Мои ботинки пропитались его кровью. Я помню, как давила его ладони, потому что… – она облизала губы и большим пальцем провела по его глазам. Стало видно, что щеки Элиссы лихорадочно красные, а ноздри судорожно раздуваются.

Она на грани истерики, внезапно понял Натаниэль. Странно, ведь не ее ждут часы пыток. «Ты изменилась, Элисса», – хотел сказать он, напоминая о старой детской дружбе. Не надеялся что-то изменить, нет. Просто хотел сказать.

Но Элисса уже снова зашептала, касаясь губами его уха.

– …Потому что наш отец истекал кровью, и его кишки вывалились на пол, когда я попыталась его поднять. Потому что наша мать защищала его труп, а потом ей переломали руки, чтобы не отбивалась, пока…

Фергюс вновь коснулся ее плеча – быстро, нервно, осторожно, – и Элисса замолчала.

– Но она все равно отбивалась, – сказал брат. – Вот почему твой отец умирал в муках.

Он был проще, Фергюс. Всегда был проще.

– Вот почему… – продолжила вместо него Элисса.

Но ее прервали.

Тихо и быстро отворился люк в подвал, кто-то мягко спрыгнул вниз. Элисса резко дернула головой на звук, Фергюс моментально развернулся, целясь в пришельца из дробовика. Простецкое оружие, как у самого обычного работяги с ранчо. На таком коротком расстоянии – убийственное. Да и вместо дубинки используется – Натаниэль уже убедился, – на ура.

– Меньше всего я думал, что стану спасать убийцу, – вздохнул некто, выходя на свет.

– Вель? – одновременно спросили Кусланды, с одинаковыми требовательными интонациями.

– Себастьян? – не поверил Натаниэль.

– Меньше всего я думал, что скажу это… Но, Фергюс, Элисса, я прошу вас, не трогайте его… больше. Вряд ли это прозвучит убедительно, но он не должен отвечать за действия отца.

– Вот как? – с отвращением в голосе спросил Фергюс. – А за покушение на наши жизни?

На это Себастьян не мог ответить. Разве что…

– Я прошу вас о милосердии.

Элисса молчала мгновение, а потом расхохоталась, уткнувшись в выбитое плечо Натаниэля, отчего тот сдавленно взвыл. Фергюс криво усмехнулся.

Себастьян со вздохом расстегнул молнию пижонской белой куртки.

– И у меня целый свитер из взрывчатки, – он безмятежно улыбнулся. – Лучше уж умереть за секунду и прихватить с собой три потерянные души. Может, вместе мы обретем покой.

– Да ты и вправду наркоман, – ощерилась Элисса, оставив Натаниэля, напоследок кольнув его щеку.

Девушка рванула к Себастьяну, тот предупреждающе поднял руку с детонатором. Брат остановил сестру – как и прежде, одним прикосновением. И, казалось, только Фергюс во всем мире способен остановить эту злобную тварь.

– Наверху мать, – негромко произнес он.

– Я не тронул никого, пробираясь сюда, – быстро сказал Себастьян. И, помедлив, добавил, кивнув на Натаниэля:

– Если пожелаете, я отвечу за него. Позже.

– Ты нам не нужен, Вель. Ты это знаешь, – веско произнес Фергюс.

– Но, возможно, это искупит мои грехи, – не стал спорить Себастьян.

Натаниэль почувствовал, как с его подбородка сорвалась капля крови.

– Вы… заигрались в свою месть, волчата. Дайте мне спасти его и, быть может, вас.

«Замолчи! – мысленно кричал Натаниэль, наконец-то зажмурившись от ужаса. – Замолчи, или они и тебя разорвут на куски вместе со мной!»

Он ждал несколько секунд. Ждал либо взрыва, либо звуков борьбы… Но услышал шаги, и вскоре его освободили.

– Убей их, – шепнул Натаниэль. Как ни мерзко было это осознавать – взмолился.

Себастьян покачал головой.

Кусланды стояли по разные стороны – Фергюс прямо, широко расставив ноги и спрятав руки за спиной; Элисса – сгорбившись, одной рукой перехватив другую, словно удерживая себя от драки. Два ненавидящих взгляда – свысока и исподлобья – следили за Себастьяном, пока тот вел друга через круг света к лестнице.

В другой момент он непременно отметил бы символичность.

– Ты тоже зовешь нас волчатами, Себастьян? – хрипло, гаденько протянула Элисса, когда он поравнялся с ними. Подошла, заставив Натаниэля вздрогнуть. – О чем молили тебя Кремни, перерезавшие твою семью? О чем просили Хариманны?..

Девушка плюнула. Прозрачная слюна с нитями крови – когда Элисса успела так искусать губы?! – растеклась по белой, чистой, блестящей в свете лампы, коже куртки.

– Орел ты наш белокрылый… Гребаный святоша.

Себастьян всегда мог найти подходящие слова, всегда! Недаром его так ценила Танди… Но тогда только склонил голову и поспешил скрыться с глаз.

Как будто согласился.

========== Семейные ценности (Карвер и Гаррет Хоуки) ==========

Карвер в последний раз прошелся тряпочкой по форменной рейнджерской каске и торжественно, с важным видом (не мог удержаться) водрузил ее на стол, к остальным частям брони. Полюбовался и отправился, наконец, спать. Хотел погладить Траппера на сон грядущий, но упрямая робопсина не отозвалась на кличку и продолжила пялиться в стену глазами-огоньками.

Пообещав разобрать Траппера на запчасти, Карвер с наслаждением растянулся в постели и вскоре заснул.

Здоровый сон – лучшее, что можно придумать после тяжелого рабочего дня, и большая удача для человека, чья жизнь наполнена опасностями, боевыми операциями, драками и погонями… Очень большая удача. Для обладателя такого брата как Гаррет – почти немыслимая.