И тут что-то попало мне под руку. Крыса. Я с детства не боюсь крыс, вот она мне и поможет. Она такая жирная, я еле протиснула ее среди прутьев. Пришлось проворачивать ее, как штопор, чтобы она протиснулась. Все это время крыса визжала, будто ее заживо резали. Я положила ее рядом и приказала сидеть, добавив зелье подчинения. Она послушалась, ей ничего больше не оставалось. Дальше я приказала:

— Лариска, взять, — и послала ей мыслеобраз. Не прошло и минуты, а я уже держала украшение в руках. Я ошиблась, это была не подвеска, а серьга с крупным камнем и веревочкой не понятного назначения. Таймер показывал, что осталось три минуты. И я ускорилась, быстро перевернула грязного и вонючего гоблина на спину, вдела в пробитое ухо серьгу. Только собралась уходить, но заметила, что таймер не останавливает отсчет. Оставалось полторы минуты.

"Надо разбудить гоблина" — резкая мысль пришла мне в голову.

Рука быстро нырнула в мою поистине бездонную сумку, маги пространства постарались. Туда влезли стеллажи, на которые я складывала все, что было. Нашатырь был на том месте, где я его оставила. Как бы не летала моя сумочка, все останется невредимым, амортизаторы работали на полную.

Чуткий нос гоблина зашевелился еще при открытии баночки, а когда я поднесла ее к нежити, и острый запах аммиака ударил и мне в нос, он взвыл, вскочил и удрал с противоположную сторону от входа. Таймер, наконец, остановил отсчет на двадцати секундах и исчез. Вместе с ним исчез и свиток, как жаль, я даже не успела посмотреть, что он там понаписал, обычно он задерживается подольше.

Я вышла из коридорчика, но учителя Вайтрува у окна уже не было, я сослалась на благословление небес и помчалась в общежитие для адепток.

Это было старое двухэтажное здание. Все стены были обшарпаны, в некоторых местах обвалились фрагменты художественной лепнины, испытавшие на себе силу адепток. Как бы то ни было странно, но только сорок процентов обучающихся общака были одарены и только двадцать процентов одаренных могли открыть на втором курсе обучения дар какой-либо стихии, все остальные были некромантами, такими же как я травниками, погодниками, пространственникамми и так далее. Что примечательно, девушек-магов было лишь тридцать процентов обучающихся нашей академии. Благодаря этой особенности этажность здания была мала, а уже в свою очередь, благодаря этому факту, все преподаватели жили в отдельном общежитии. В каждой комнате нашего общежития жили по две девушки. Моей соседкой была моя лучшая и единственная подруга — Маргарита Кортман.

Есть еще один интересный факт, это то, что раньше самая востребованная Академия Боевой магии, перестала получать требуемый поток адептов. Это произошло после того, как в Сармате, нашем королевстве, сменился монарх. Наше королевство, до прихода короля Мирта, было самым активным завоевателем, а после стало самым мирным и решающим все проблемы на балах, которые проводились через каждые четыре месяца.

За этими размышлениями я пробежала мимо нашей еще совсем живенькой, двухсотлетней вахтерши, которая меня чуть не загрызла, мотивируя свою агрессию тем, что она только что помыла пол.

Откупившись от нее обещанием чая с чем-нибудь сладким, я пробралась в комнату. На моей кровати лежал букет желтых, как местная осень, роз. А на полу лежала Рита. Нет, с ней все в порядке, она просто качала пресс. Нет, она не культуристка и не спортсменка, даже очень наоборот, миленькая такая красотка, низенькая, худенькая блондинка, просто скоро откроется пляжный сезон, и она к нему не готова, по ее мнению. Время его ограниченно двумя августовскими днями, мало, но загруженные адепты, которые на самом деле таковыми не являются, не имеют права тратить на развлечения слишком много личного выходного времени.

— Риточка, красавица моя, что ты делаешь? — задала риторический вопрос я.

— А не видно? — на выдохе резко ответила она вопросом на вопрос, опять опрокидываясь на красный ковер для занятий спортом, но на новый подход не пошла, так и лежала.

— Кто? — указывая на цветы, спросила я, уже зная ответ наверняка.

— Этот твой сержантик из дневных, — насмешливо сказала она.

— Ох… опять… — тяжко протянула я, подхватывая этот веник и собираясь выкинуть его в урну, но Ритка тут же переменилась в лице, выхватила его у меня и прижала к себе, утыкаясь носом.

— Ты его уже понюхала, — прозвучало странно, но ладно.

— Конечно, — протянула эта блон-дин-ка, и мне все стало ясно.

— Риточка, радость моя, ты, конечно, не плохой погодник и все такое, но женской интуиции тебе не хватает. Я тебе вот что посоветую, впредь больше не нюхай все, что тебе суют. Да я с такого расстояния дурман чую, тебе не показалось странным, что розы пахнут слишком сладко?

— Нет, — виновато прогнусавила она, опуская лицо, как нашкодившая собачка.

— Я не пифия, но с вероятностью сто процентов тебе ближайшее будущее расскажу, — по слогам проговорила я, — сегодня некая девушка по имени Маргарита, встанет с кровати и уйдет в неизвестном направлении. — Зловещим голосом сказала я. А потом покосилась на ее кровать и увидела сиротливый фантик, — Рит, а Рит, а конфетки тоже были? Были. Распечатанные. Ты? — устроила допрос я, совмещая его с обыском.

— Да, — смущенно ответила Рита.

— Сколько?

— Пять.

— Что? Полкоробки?

— Ага. Но они были такие вкусные, и ты их все равно не ешь, — начала оправдываться она.

— Не ем, и тебе не советую. Они отравлены, все тем же дурманом, эффект тот же. Дай-ка мне их сюда.

— Держи.

— О, да этот сержант не такой дурак, как я думала. Дурман то, выветривается, сутки и по следу не пройдет ни один, даже самый лучший маг. Он до этого бы не додумался. Только вот, кто тогда додумался?

— Ларочка, ты же самая лучшая, помоги, я знаю, ты сможешь.

— Да, я самая лучшая, да, я могу, но мне лень. Скажи мне, пожалуйста, кто чужие подарки ест?

— Ну, Ларочка, ну миленькая, помоги мне, пожалуйста, я… я… я домашнее задание делать тебе буду.

— Ты себе сначала сделай.

— Ну, не знаю, чем-нибудь помогу… — протянула она, погружаясь в беззвучные рыдания. — Ты же меня знаешь, и мои советы тебе не раз пригождались.

— Знаю, пригождались. Хорошо, тогда так, клянешься ли ты быть со мной в здравии и болезни, клянешься ли ты выполнить одну мою просьбу, когда я напомню тебе об этом разговоре? Клянись своим даром, выставив руки вперед. — Голосом священника в церкви проговорила я. На просьбу я не рассчитывала, она хитрая, найдет, как обойти.

— Клянусь своим даром выполнить все, что она наговорила, — возрив очи к потолку и вытянув руки в мою сторону на манер зомби, поклялась она, — а теперь спасай.

Я недолго думая, взяла со стола первый попавшийся под руку флакон, прочитала что на нем написано, отложила в сторону, взяла другой, снова прочла, удовлетворенно кивнув, вытащила пробку и протянула Ритке.

— Пей, — она выпила, — дура, — сказала я и протянула ей тот, что отложила. — Это был сок мартикарии, — она заволновалась, — да не волнуйся ты, это просто ромашка на эльфийском. Простое мочегонное не повредит. Она долго крутила в руках вторую колбочку, а потом спросила:

— А это что?

— Это антидот, настоящий. Пей не бойся. — С огромный долей опаски, она его выпила.

— Ой, — Рита схватилась за живот и убежала по направлению уборной. Я не стала ее останавливать, мало ли опоздает на свидание с моим сержантом еще. Ха-ха. Я обработала цветы противоядием, конфеты выкинула, Рита доедать точно не будет. Тем более они были не вкусные, с вишневым желе. Как он не может запомнить, я люблю леденцы.

Это блондинистое существо за мной с прошлого года бегает, ну, тупенький он, не понять ему, что не нравится он мне. При следующей же встрече отправлю его на все четыре стороны.

Ритка вернулась через четверть часа, а я уже не ожидала ее сегодня увидеть. Через два часа объявят комендантский час, и я решила делать письменное задание, но она вдруг меня спросила: