Я сжала ее руку.
— Я понимаю, что ты имеешь в виду.
— Но сейчас она не пьет, чего никогда не делала, и я не понимаю, что это значит. Но это неважно. — Она покачала головой, отвергая попытки матери прийти в себя, и я снова подумала, что Рианнон могла бы все рассказать. — Я воспользовалась моментом, когда она была, ну, понимаешь, собой, чтобы, она могла познакомиться с тобой, пока мы ходили по магазинам, и увидеть, что ты действительно классная и все может быть хорошо. Вышел ли из этого толк?
Я молча кивнула.
— Вышел, цветочек.
— Полли никогда не перестанет задирать меня, — продолжала она. — Даже если Пиппа не будет стоять у нее за спиной и вести себя так, будто она самая крутая со времен Бейонсе. Она будет продолжать наезжать на меня, потому что это ее суть. Она цепляется к людям, у которых есть то, чего нет у нее. Типа моей толстой фигуры.
— Ты вовсе не толстая, — сказала я ей.
На этот раз она не сводила с меня глаз.
— Я толстая, Эми, — прошептала она.
— Ты не толстая, — твердо заявила я, сжимая другую ее руку. — Я говорю серьезно. Ты прекрасна, и я не думаю, что этому Келлану, кем бы он ни был, ты бы понравилась и он стал бы защищать тебя перед местной злобной Королевой Би, если бы ты такой не была.
Она отвела взгляд.
— Я ничего о нем не знала.
— Теперь знаешь, — сказала я, и она снова посмотрела на меня. — Так что, если не веришь мне, а ты должна верить, или своему отцу, который считает тебя великолепной, или брату, который любит тебя до безумия, тогда поверь некоему боксеру-выпускнику, который хочет с тобой встречаться.
Ее глаза блеснули трепетом девочки-подростка при одной этой мысли.
Вот это мне нравилось видеть.
Я развела наши руки в стороны, покачнулась назад и посмотрела на ее юбку.
— Жаль, что он не видит, как мило ты выглядишь в этой юбке.
Она слегка пожала плечами, и это был первый раз, когда я подумала, что это мило и не беспокоит меня.
Затем ее рука сжала мою, и она посмотрела мне в глаза.
— Если Пиппа порвет с Полли, это будет слишком.
Я выдержала ее взгляд.
— Это не твоя проблема.
— Ты была… — Она посмотрела на закрытую дверь, потом снова на меня. — Ты была очень строга с ней там.
Боже, девочка Микки была такой милой.
— Она нуждалась в этом уроке.
— Возможно. Но если серьезно, Полли может быть очень плохой.
— «Дурацкое пари», — сказала я.
Она пристально посмотрела на меня, потом перевела взгляд на мое плечо и сказала:
— Она получает милого парня.
— Да, но не Келлана, — ответила я.
Она снова посмотрела на меня.
Раздался стук в дверь, но прежде чем я успела ответить, вошел Микки и закрыл ее за собой.
Он посмотрел на меня, потом перевел взгляд на дочь и не двинулся с места.
— Ты в порядке?
Я отпустила ее, когда она ответила:
— Да, папа.
— Хочешь вернуться домой? — спросил он.
Она протянула в мою сторону руку.
— Мы как раз это и решали.
Микки посмотрел на меня, и я почувствовала, как тяжесть всего случившегося начала давить на меня.
— Я должен забрать детей домой, детка.
Я молча кивнула.
— Конечно, — пробормотала я.
Не колеблясь, он повернулся к Эшлинг.
— Пойдем, малышка.
Эш посмотрела на меня и снова на своего отца.
— Может, нам стоит…
— Семья Эми должна разобраться без зрителей.
Она слегка пожала плечами, что было совсем не мило, а потом посмотрела в пол и пробормотала:
— Хорошо, папа.
Микки перевел взгляд на меня.
— Позвоню тебе позже.
— Хорошо, — прошептала я.
Он подошел к Эш, обнял ее за плечи и вывел из комнаты.
Чувствуя на душе свинцовую тяжесть, я последовала за ними.
— Этого нам от тебя тоже не нужно!
Это сердито выкрикнул Оден, и даже все еще чувствуя тяжесть дня, я пошла быстрее, Микки и Эшлинг тоже.
Когда мы вышли в гостиную, я увидела, что сын стоит лицом к лицу со своим отцом у закрытой двери.
Лор направился прямо ко мне.
Однако Микки этого не сделал.
И меня придавил еще больший вес.
— Оден, не зарабатывай себе больше того, что тебе уготовила мать. Ты уже под домашним арестом на две недели. Если продолжишь, я превращу их в три, — ответил Конрад.
— Мы все уладили с мамой. — Сын посмотрел на меня. — Мам, скажи ему.
— Мы должны позволить Микки и его детям… — начала я.
— Ты ругаешься на мать, ее друга, а твоя сестра издевается над детьми в школе? — спросил Конрад перекрикивая меня. — Не думаю, что вы могли разобраться с этим за десять минут.
— Мы смогли, — отрезал Оден.
— Оден… — снова начала я.
— Это уже три недели, сынок. Продолжай, — ответил Конрад.
Именно тогда мой прекрасный мальчик наклонился к отцу, и его лицо исказилось от такой боли и ярости, что все нервные окончания болезненно сжались, и мне потребовалось титаническое усилие, чтобы не побежать к нему.
— Как будто мне есть дело до того, что ты делаешь со мной, — прорычал он. — Как будто мне вообще есть до тебя дело. Ты греб… неудачник, изменщик.
— О нет, — прошептала я.
— Господи Иисусе, — пробормотал Лор.
— Думаю… — начал было Микки.
— Нет, — отрезал Оден, его глаза обратились к Микки. — Ты должен понимать. Тебе ли не знать от чего спас мою маму.
— Оден. — Я двинулась вперед. — Милый, позволь Микки и его детям уйти…
— Он снова переезжает, мам, — объявил Оден, и я замерла как вкопанная. — Он берет над нами опеку и забирает с собой. Так он думает. Он хотел, чтобы вчера мы остались с ним, — его лицо исказилось еще больше, на этот раз от отвращения, когда он произнес «с ним», — потому что Мартина вчера съехала, они разводятся, потому что он неудачник, обманщик. — Оден посмотрел на отца. — Ты же знаешь, что я был там, когда эта женщина пришла к нам домой.
— О нет, — прошептала я.
— Господи Иисусе, — выдавил из себя Лор.
— Я же тебе объяснял, — огрызнулся Конрад.
— Да, и ты солгал, — парировал Оден. — Неужели ты думаешь, что мы с Пип не слышим, как вы все время ссоритесь? И Мартина не единственная, кто громко кричит. Ты кричал на свою жену. Это так я должен обращаться со своей женой, когда она у меня будет, папа? Неужели это то, что Пиппа должна терпеть от своего мужа? То как ты поступил с мамой? То как ты поступил с Мартиной?
— Нам следует обсудить это в другом месте, Оден, — холодно сказал Конрад.
Оден откинулся назад и скрестил руки на груди.
— Почему? Пиппу распекли перед всеми, чтобы она выучила свой урок о том, что нельзя водиться не с теми людьми. Как ты выучишь свой урок, идя своей дорогой, развлекаясь на полную, и таща нас за собой, не давая веселиться? А, папа? А кто будет учить, — он скрестил руки на груди и сердито ткнул пальцем в отца, — тебя?
Конрад терял над собой контроль, я видела это по его покрасневшему лицу и по тому, как он наклонился к сыну.
— Я взрослый человек, и твой отец, и не позволю тебе так со мной разговаривать, тем более на людях.
Пиппа обошла их кругом, и я распахнула ей объятия.
Она влетела в них.
Я крепко прижала ее к себе.
Лори подошел ближе к нам обеим.
— Я не поеду с тобой, — заявил Оден. — Пиппа не поедет с тобой. И я имею в виду ни сейчас, и ни в Техас. Мы поговорили в машине по дороге сюда и через пару секунд решили, что останемся здесь с мамой. Поэтому отправляйся в Техас и встречайся там с любой женщиной, которой собираешься изменить. Мы остаемся дома с мамой.
— Это мы с твоей матерью обсудим позже, — заявил Конрад.
Оден посмотрел на меня.
— Я хочу жить с тобой, потому что мне нравится твой дом, а вы с Микки действительно нравитесь друг другу и не кричите все время. Микки порядочный человек, и ты любишь нас достаточно, чтобы приехать сюда к нам, а не дергать по всей этой проклятой стране.
— Я тоже хочу остаться с тобой, мама, — прошептала Пиппа.
