Перевод: Алла

ПРОЛОГ

Начать заново

Я стояла посреди огромной комнаты, длинная, высокая стена окон открывала серый вид на Атлантический океан, пенящийся на фоне скалы, моя мебель (по большей части) стояла там, где я хотела, остальное пространство было занято коробками, сложенными в высокие штабеля.

Я привезла слишком много вещей.

Я должна была пройти через это. Обдумать все это. Отсеять лишнее.

Начать заново.

Вот что мне было нужно.

Вот почему я была здесь.

Начать заново.

Проблема заключалась в том, что для этого мне нужно было вернуться и исправить ошибки прошлого.

Думая о своей самой большой ошибке, я услышала звонок в дверь.

Покупая дом на расстоянии, не посмотрев ничего, кроме фотографий, очевидно, что я не слышала звука своего дверного звонка. Услышав его теперь, я удивилась, что он оказался таким же ошеломляющим и элегантным, как и остальная часть дома. Приглушенные перезвоны, нежно звеневшие в пространстве, будто были тщательно подобраны именно для этого места.

Я посмотрела на дверь с ее изогнутым разрезом необычного витражного стекла, как раз когда громкий стук, который ни в малейшей степени не был нежным, раздался тут же вслед за звонком.

Сквозь голубые, пурпурные и розовые тона витража я не видела ничего, кроме тени, но все равно знала, что за стеклом скрывается тело. Я бы узнала очертания этого тела где угодно.

— Амелия! Открой, черт подери!

Так оно и было.

Конрад.

Сердитый.

На самом деле, очень злой.

Таким он был уже много лет.

Я поспешила к двери по нескольким причинам.

Во-первых, он все еще стучал, а мне нравилась моя дверь. Она была сделана на заказ, чтобы соответствовать дому. Я не хотела, чтобы он ее повредил. А я знала, что он был достаточно зол, чтобы продолжать стучать и делать это так сильно, что с дверью может что-то случиться.

Во-вторых, я не хотела, чтобы он ждал. Он был зол, а я не хотела, чтобы он злился еще больше. Хотя я не могла себе представить, куда уж больше. Я потратила годы, исследуя глубины его гнева. Однако, обнаружила, что эти глубины были бесконечны.

И в-третьих — он имел право злиться, а я не хотела делать ничего, что давало бы ему больше прав.

Я подошла к двери, щелкнула замком, открыла ее и посмотрела на своего бывшего мужа.

Боже, как же он красив. Очень… очень… красив.

Мое сердце сжалось.

— Ты, мать твою, сделала это, — прорычал он, его глаза были прищурены, ярость так очевидна, так осязаема, что я могла ощутить ее вкус.

Я привыкла к этому вкусу. Он был едким, обжигал язык. Я ненавидела его, но где-то по пути пристрастилась к нему.

— Кон, — прошептала я.

— Не могла оставить все как было, — отрезал он.

— Пожалуйста, просто…

— Мы в порядке. У нас все хорошо. Мы наконец-то далеко от тебя и счастливы, а ты… — Он яростно замотал головой: — Черт, ты… — он сделал глубокий вдох, а затем закричал: — должна показаться здесь и все испортить!

О да. Очень злой.

— Это не входит в мои намерения, Кон, — успокаивающе ответила я. — Я знаю, что ты не поверишь, но…

— Знаешь, что я в это не поверю? — проревел он. — Знаешь? Да, сука, ты знаешь, мать твою! Конечно же, ты, блядь, знаешь!

Я подняла руки в успокаивающем жесте.

— Правда. Дай мне время. Я обещаю…

— Ты обещаешь? — прогремел он. — Это ты? Обещание от тебя? Что за гребаная шутка!

— Если ты дашь мне время, Кон… — мягко начала я.

Я остановилась, когда он наклонился ко мне, подойдя ближе.

— Время? Ты тупая, гребаная сука! Сколько же в тебе дерьма! Время? Я не дам тебе времени. Я тебе ни хрена не дам. Амелия, если ты налажаешь со мной, с моей женой, с моими детьми, ты мне за это заплатишь. Снова. Ты меня слышишь? Я заставлю тебя заплатить, мать твою!

Я открыла рот, чтобы что-то сказать. Что это были не его дети, а наши.

Однако, прежде чем я успела издать хотя бы звук, я услышала низкий голос, требующий:

— Отойди. Сейчас же.

Конрад резко обернулся.

Я посмотрела за его спину, и мир завис.

Потому что в пяти футах от Конрада, стоявшего на моем крыльце, я увидела высокого мускулистого мужчину с коротко подстриженными темными волосами и самыми красивыми голубыми глазами, которые я когда-либо видела в своей жизни.

Эти глаза были устремлены на Конрада. Они были в ярости.

Но я этого не видела.

Я видела лишь его.

Его синие брюки хаки висели на узких бедрах и прикрывали длинные ноги с заметно мускулистыми бедрами. Синяя футболка в тон плотно облегала широкую грудь и массивные бицепсы. Футболка с узнаваемой эмблемой креста над сердцем с надписью «MFD» (Прим. переводчика: Magdalena Fire Department — Пожарная часть Магдалены) посередине и «пожарные» вверху, «спасатели» внизу. Его сильная челюсть была покрыта темной пятичасовой щетиной с намеком на седину, бакенбарды соответствовали его густым, коротко остриженным волосам.

И эти глаза. Эти глаза, которые сейчас были злыми, но, взглянув лишь раз, я знала, они могут быть очень разными. Могут быть теплыми. Могут смеяться.

Могут быть разочарованными. Могут быть нетерпеливыми. Могут быть решительными.

Могут быть радостными.

Могут быть горячими.

И я поняла, лишь взглянув, что хочу увидеть эти глаза во всех их проявлениях.

Да, я хотела этого, но я также хотела большего.

Я хотела, чтобы он чувствовал все то, что эти глаза могли передать мне.

Я хотела сделать его счастливым. Мне хотелось рассмешить его. Мне даже хотелось его разозлить.

Но больше всего в этот момент мне захотелось, во множестве способов, заставить эти прекрасные голубые глаза воспылать огнем страсти.

Да, стоя в своем новом доме, лицом к лицу с любовью всей моей жизни, моим бывшим мужем, мужчиной, которого я потеряла, мужчиной, которого я не думала, что смогу забыть, но знала, что должна найти выход — ради него, но в основном ради наших детей — вот что я думала.

Я хотела всего этого от незнакомца.

И хотела немедленно.

— А ты кто такой, черт возьми? — раздраженно спросил Конрад, выдергивая меня из моих мыслей.

— Я мужчина, которому не нравится, когда другой мужчина кричит, угрожает и оскорбляет женщину. А теперь, я сказал, отойди, — ответил незнакомец.

— Это не твое дело, — сообщил ему Конрад.

— Мужчина видит, как другой делает то, что я только что видел, сделал ты, и боится, что ты ошибаешься. Это мое дело. — Он произнес это и даже не остановился, прежде чем сказать: — Повторю еще раз, отойди.

Конрад повернулся ко мне.

— Ты знаешь этого засранца?

Прежде чем я успела ответить, Конрад уже не стоял у моей входной двери.

Он сошел с крыльца, сделав несколько шагов во двор, а незнакомец оказался спиной ко мне, встав в дверях между мной и Конрадом. Я должна была видеть, как он двигался. И все же это произошло так быстро, что мне показалось, будто ничего не было.

Но это случилось, и вот он, этот незнакомец, бессознательно встал между мной и моей самой серьезной ошибкой.

Защищая меня.

У меня никогда такого не было. Только не за мои сорок семь лет жизни.

Я не знала, правильно ли это, что мне понравилось, я просто знала, что мне это понравилось.

Ладно, да.

Абсолютно, на сто процентов да.

Я не знала его, но знала, что мне хочется всего от этого мужчины.

— Иди куда-нибудь. Остынь, — приказал незнакомец. — Ты знаешь эту женщину, и тебе есть, что ей сказать, и ты скажешь, только гораздо спокойнее и с гораздо большим уважением. Я правильно понял?

Я посмотрела через его спину (что было нелегко, футболка льнула к его плечам и мышцам, и это было приятное зрелище), чтобы увидеть, как Конрад побледнел еще больше после того, как мужчина вытолкнул его во двор.