Выходим из дома.

– Мерд!

Опять «мерд» (гадость)?! Он только что сказал, что это его друг, зачем мы сюда приходили, отметиться?

На следующее утро у него по плану церковь. Батюшка Петр – поляк.

– Он мечтал о своей любви, и наконец-то Вы нашлись, – говорит Петр.

– Это Инесса…– представляет он мне старушку маленького роста, которая гладит меня по руке, причмокивая губами, старается вспомнить что-нибудь по-русски.

– Она фотографировала меня. Только ей я доверил это серьезное дело, так как другие – мерд.

А я хочу помолиться… Мне страшно.

Каждый день мы ходим по пять и больше часов по городу, нигде не садимся, так как он не хочет платить за место, приводит к друзьям, которых не любит, в церковь, в которой не молится. Зачем? Отмечаемся? Для чего?

Красивая блондинка в возрасте смотрит на меня с любопытством на улице. Пнуть ее, что ли? А может, прижаться к ее руке, и она меня спасет? «Вы фотомодель?» – спрашивает она меня. Любопытно ей, а мне как быть?

Опять дни тянутся… Убрал со стола разговорник: «Тебе не нужно учить язык, и так хорошо».

Когда он уходит, учу французский с помощью телевизора, но слыша от него знакомые слова, делаю удивленные глаза. Он доволен. Смеюсь, целую его. Да, мне бы в разведке служить! Больше писем не отправляем: дорого. Я не спорю, мне нужно бежать.

Утро. Запланирована поездка в шоп-магазин.

Платье одно, второе, брюки, юбка, блузка: «Мерь». Сколько нарядов!.. И все мне?..

Билеты домой лежат на тумбочке, чтобы он был спокоен. Ушел. Чем он дышит? Иду по квартире: две комнаты забиты его аккуратно развешанной и разложенной одеждой, расставленной обувью. Может, он изменился и теперь хочет и мне такое «богатство барахла»?

Фотографирует меня в разных нарядах: на скамейке в парке, теперь у фонтана в купальнике. Странно: на еду, бензин, марки денег нет, а тут такая щедрость – стопка фото на столе, да не стопка – башенка в тридцать сантиметров. Со снимков смотрит подтянутая, смуглая – я, глаза зеленые, соболиные брови, черные ресницы, яркая открытая улыбка. Актриса. Спасайся! Как? А вот так – через балкон по веревке из простыней, как в кино, – и на улицу. Но дальше куда, к кому? Одна я с ним не справлюсь.

Матушка Владимирская Богоматерь, помоги, защити, мне нужен спаситель, чтобы он был человек уважаемый в полиции и чтобы его знали в аэропорту. Кто это? Священник Петр, та блондинка, парень с автозаправки – кто? Как я одета? Короткие юбки, открытые сарафаны – видок! Ни добропорядочности, ни душевности, а вызывающий только одну мысль вид.

– Сегодня мы едем заказывать путешествие в туристическую фирму.

Выбирает, советуется, хохочет. Уходим. Куда теперь? «Нужно договориться в церкви о венчании».

Служебный вход закрыт, заходим в церковь по центральной лестнице. Запах ладана окружил меня: любовь, жизнь моя.

– Мерд,– закрывает нос, морщится, плюется. Враг!

Темный зал, узкие окна, деревянные лавки, в глубине зала – сцена. Проходим вперед, от неожиданности у меня ноги стали тяжелыми и непослушными, силой всего своего зрения вижу стоящую на деревянном постаменте единственную икону в зале. Это она – Владимирская Богоматерь, всего лишь репродукция, аккуратно оформленная в рамочку, но ее образ, ее присутствие здесь?! Предупреждает: пора!

Разговаривать в церкви ни с кем не пришлось. Садимся в машину, через квартал кафе на улице под невысоким зданием с балконами.

– Сиди здесь, я куплю тебе сегодня сок.

Я добрый. Скоро я буду богат: пятьсот тысяч долларов решат все. В пятницу мы вместе едем на юг острова, и ты наконец-то увидишь Корсику. Ты меня будешь всю жизнь вспоминать. Пей. (Делаю вид, что не понимаю, но люблю и обожаю…)

В первый раз за месяц сок! Ушел. Читаю молитвослов. Чувствую, что начинаю падать со стула от тяжести, которая давит мне на голову и плечи. Пересиливая себя, поднимаю глаза. Надо мной на балконе он и чужой человек вместе смотрят на меня. Оценивают. Господи, ты же здесь! Что все это значит? Меня продают?!

Мысли выстроились в логической последовательности: голод – чтобы я была согласна на все за мороженое, загорать – чтобы имела товарный вид. Да… все наши выезды на море закончились, когда у меня сгорело личико. Он кричал, толкал, говорил, что все во мне ужасно: грудь маленькая, волосы короткие, и он жалеет, что со мной связался. И пляж был для меня закрыт. Фото, одежда – чтобы сделать рекламу. Все ясно… Прогулки многочасовые, демонстративные по городу, походы к знакомым, в церковь – для того, чтобы все видели, что он ухаживает, любит, хочет жениться, путешествовать.

И вдруг… я исчезаю. «Ах, какой я несчастный, помогите мне ее найти! Она сбежала с другим». А я уже там, в далеком Египте, или еще где-то и в роли кого?.. Это уже другая – загробная жизнь… Господи, помоги мне! Я буду лучше, я уже все поняла! Где тот, кто мне поможет?.. Осталась одна ночь, мне страшно, я должна услышать маму, спросить совета у Зины, она ясновидящая, она чувствует, знает, подтвердит.

– Любимый, скоро наша свадьба, я должна спросить благословения у мамы. (Нужно следить за мимикой.)

Набираю номер:

– Мамочка, мамочка, он хороший, у нас скоро свадьба. Стоит рядом, машет головой, слыша знакомые слова.

– Где Зина? Спроси ее, покажи его фотографию. (Улыбаюсь и подмигиваю ему.) Он рядом. Быстрее.

Голос мамочки твердый до смешного:

– Дай ему трубку, я с ним поговорю. Я спасу тебя.

Как, любимая? Ты так далеко!

– Зина приходила ко мне и только что ушла, сказав, что если ты не вернешься сама, придется разыскивать тебя через Интерпол.

– Мамочка моя, я все поняла. Я тебя люблю!

Ноги, руки онемели, сил нет держать улыбку на лице, вот он – моя смерть.

– Спасибо, любимый.

Ночь. Сейчас побег, а спаситель, где он? Тот, которого любит Корсика, знают в аэропорту и уважают в полиции!.. Господь будет рядом со мной и матушка Владимирская Богоматерь.

Мои движения стали мягкими. Дыхание спокойным. Вещи почти сложены в сумку, билеты, паспорт, деньги. Слышен храп. На цыпочках, подкладывая кофту под ступни, чтобы не слышно было скрипа… Вот она, дверь. Сумка. Ноги не идут. Ключ, щелчок. Все! Бегом! Куда?! Подъезд. Куда? Темное пятно через дорогу. В лес! Бегом! Ветки в лицо. Сарай, битое стекло, палки. Забилась в самый угол. Сумка, документы, билеты, деньги. Все?!

Не все. Слышно: выбежал из подъезда, заводит машину. Свобода зависела от одной минуты? Что дальше? Но меня же спасли, мне же дали убежать, значит, я не одна! Спать…

3

Открыла глаза. Темнота растворилась, испарилась вместе со страхами. Я спасена!

Лежа на досках, смотрела на небо, которое чуть проглядывало через буйство веток. Вера в то, что я не одна, усилилась и подтвердилась.

Осмотрелась: стекла, бутылки, банки, доски. Как я могла здесь лежать, и что я буду есть? Ну ничего, сейчас переоденусь. Все корсиканские обновы остались в том доме, через дорогу. А вот мои брючки, зеркальце. Подкрасить ресницы.

Сад утопал в зелени. Пение птиц было слышно повсюду. Их было так много, что это удивляло и радовало: рай прямо через дорогу.

Теперь нужно идти… но куда? Сейчас выйду, поймаю машину и поеду прямо в аэропорт, а там меня уже ждут. Он ни перед чем не остановится, чтобы добиться той страшной сделки. Нет, туда мне нельзя. Здесь я в безопасности, он не догадается меня искать в этом полудиком лесу, который вселяет в него ужас. Да он как увидит этот беспорядок, так сразу и убежит. Он же меня ждет именно там, где, по его мнению, разумный, цивилизованный человек прячется. А я неразумная, я русская, это у нас в крови в лес прятаться, еще с первой мировой, и бабушка у меня партизанкой была.

Я счастлива, хочется шутить, танцевать и кушать. Спасение в райском саду. Гуляя по саду с сумкой, как по вокзалу, присела на качели, которые подо мной полностью развалились. Упала. Смешно – это я такая дородная или… Интересно, а кто хозяин этого места с птицами, сараями, ветхими качелями? В глубине сада, далеко от дороги белый высокий коттедж, лает собака и никого. Обошла дом уже который раз вокруг – никто не выходит, да и мне идти некуда. Знаю, верю: если я уже здесь, то скоро буду дома! Как? Уповать на волю Бога и ни о чем не думать – ноги сами приведут.