«Возможно, я повредилась умом, – думала она, – Только как-то по-особенному».

Спустя какое-то время зверь просунул в провал голову. Катя увидела блестящий чёрный нос, вытянутую морду и тёмно-синие глаза. Они встретились взглядами, и зверь заскулил, а в груди у Кати что-то ёкнуло.

После этого волк – или кто это был – ещё немного расширил проход и пролез в него уже полностью. Неспешной, грациозной походкой он подошёл к Катиной камере и остановился напротив. Катя протянула руку, волк её лизнул. Какое-то время они просто смотрели друг на друга. Затем волк вдруг подпрыгнул, повис на решётке, сделал рывок и перемахнул через неё.

Катя не могла понять, как он это сделал, да и не стала над этим размышлять. Вместо этого она, сама себя не помня от радости, обняла волчицу за шею. Теперь она знала, что это волчица, хотя и не смогла бы объяснить откуда.

– Здравствуй, сестра, – сказала Катя.

Волчица уткнулась мордой в её плечо.

Руслан и Ратег сидели в маленьком помещении без окон и с тусклым светом от лампы без плафона, покачивающейся под потолком. В отличие от кабинета Гримнира, эта комната была почти пустой. Из мебели здесь имелся лишь трухлявый деревянный стол с четырьмя стульями. За ним и сидели Руслан с Ратегом. На столе они разложили книгу, данную Гримниром и бумаги с заметками. Ещё в первый час работы на столе образовался порядочный бардак.

У двери комнаты стоял Чернявый, не шевелясь и не сводя глаз с пленников. Поскольку он был всего в паре метров, Руслан не сомневался, что Чернявый услышит даже самый лёгкий их шепоток. Как он полагал, за дверями расхаживает ещё один боец. А может и не один. Естественно, надзиратели были при оружии, которое незамедлительно смогли бы применить. У Руслана и Ратега имелось лишь несколько карандашей.

Текст в книге был стихотворным. По размеру и форме он сильно напоминал «Песнь о Нибелунгах» или «Младшую Эдду». Поначалу Руслан даже решил, что это и есть что-то из древнегерманского эпоса. Однако уже после перевода первых строк стало ясно, что по содержанию эти тексты имеют мало общего.

Название переводилось как «Перерождение Аскены». Слово «Аскена» Руслан долго не мог перевести, и в конце концов решил, что это имя собственное. Ратег это подтвердил.

– Аскена, это очень древнее слово, – сказал он, – Говорят до Рагнарёка так назывался мир. Весь мир, и даже тот, что за морями.

– Значит, так вы называли вашу планету?

– Что такое планета? – не понял Ратег.

Этот его вопрос раскрыл больше, чем мог бы любой ответ. Благодаря ему Руслан осознал-таки масштабы ущерба, который нанёс Рагнарёк здешней цивилизации. Люди утратили даже самые элементарные научные знания. По крайней мере те, что невозможно было применить. Хотя они и не разучились делать оружие и строить дома, но всё остальное было уже за пределами их понимания. Только сейчас до Руслана дошло, что он ещё не видел у Чернявых ни одного компьютера или телефона, или ещё какого-нибудь средства связи.

– Неважно, – сказал Руслан.

– Мне представляется очень странным, что ты пришёл не из наших земель, но говоришь на нашем языке. Как и твои друзья. И, судя по всему, этот язык для вас родной.

– Да, – сказал Руслан, – Там, откуда мы, он называется русским. А у вас?

– Если он когда-то и имел название, то не теперь. Прошло слишком много времени с тех пор, как кто-то последний раз слышал чужеродную речь. После Рагнарёка никто не видел чужаков.

– Неужели успело пройти столько времени? Когда он был, этот Рагнарёк?

– Никто точно не знает, сколько прошло лет. Но за это время успело смениться три или четыре поколения.

– Хорош болтать! – прикрикнул на них Чернявый-надзиратель, – Вас не для того сюда посадили, чтобы лясы точить.

– Да-да, конечно, извини, – промямлил Руслан, поднимая руки в примирительном жесте.

Следующие несколько часов они с Ратегом упорно работали над переводом. Руслан диктовал Ратегу то, что ему удалось перевести, а тот записывал. Перевод получался корявым и бессмысленным. «Семь обликов по времени идут», «бездна разрывает мир», «чёрные тучи чернее ночи» и тому подобные фразы получались у Руслана. Несмотря на то что в основном текст состоял из знакомых ему слов, переводить было трудно.

Впрочем, он не особо и стремился делать это хорошо. По сути, Руслан занимался им не чтобы выполнить задание Гримнира, а чтобы скоротать время до наступления сумерек.

Вчера вечером они с Даниилом обрисовали примерный план побега. Однако, как ни крути, им не хватало одной мелочи. Нужно было что-нибудь острое и режущее, хоть что-нибудь. В конце концов они легли спать, так ничего и не придумав. А посреди ночи их разбудила Катя и дала им невесть откуда взятое лезвие. Оно было ржавым и со сколами, но годилось. Помимо этого, Катя посоветовала им дождаться, когда начнёт темнеть, прежде чем начать. Почему, она не объяснила, но требовала очень настойчиво.

Сейчас Руслан передал это лезвие под столом Ратегу. А затем дал ему записку, которую только что написал карандашом. Чтобы Чернявый ничего не заподозрил, он сказал:

– Как думаете, это достаточно внятно?

Он якобы осведомлялся о качестве перевода. Ратег, к счастью, понял его игру. Читая, он чуть заметно шевелил губами и щурил глаза.

– Нет, – сказал он, – Я думаю это никуда не годится. Бессмыслица полнейшая.

– Пожалуй, вы правы, – сказал Руслан и перечеркнул написанное несколькими жирными штрихами.

Прошло ещё с полчаса, прежде чем свет в маленьком окошке под потолком померк. Издали донёсся вой, а затем, уже ближе, собачий лай.

Ратег приступил к выполнению плана так резко, что Руслан и сам оказался застигнут врасплох. Он схватил его за ворот, дёрнул, поднимая со стула и одновременно вставая сам, и приложил лезвие к его шее.

Чернявый потянул руки к автомату, однако Ратег остановил его:

– Не двигайся! Или я вскрою ему глотку.

Чернявый замер. Вой за окном и ответный лай усилились.

– Не вовремя ты это затеял, старик, – сказал Чернявый.

Когда Чернявый пришёл за Настей, она была уверена, что он отведёт её в камеру пыток. Также среди предполагаемых вариантов значились комната для допросов, тёмная, сырая и без окон; и казарма, где дюжина Чернявых изобьют и изнасилуют её.

Поэтому она сильно удивилась, оказавшись в медпункте.

Это была маленькая постройка на три или четыре помещения из белого кирпича. Надо отметить, на базе у Чернявых здания были не только убогие, но и самые разномастные. От каменных домов и железных ангаров до покосившихся деревянных сараев. Однако объединяло всё эти постройки одно – неприглядность и серость.

Настя поняла, что это медкабинет, лишь когда её завели внутрь и она увидела двух докторов. Или доктора и медбрата. Они сидели за письменным столом друг напротив друга и разговаривали. Оба были одеты в некогда белые, однако теперь пожелтевшие от старости халаты. Тот что сидел справа был зрелого возраста, пожалуй, ровесник отца Насти – тому было сорок лет. Второй же был противным дряхлым стариком с седыми волосами, клочьями свисавшими с лысеющего черепа и мешками под глазами. Увидев Настю, он улыбнулся, показав три или четыре жёлтых зуба.

– Ах, вот и наша принцесса, – сказал он, – Ну присаживайся, дорогая.

Настя не отреагировала. Честно говоря, до неё даже не сразу дошло, что обращаются к ней. Поэтому Чернявый, что привёл Настю, насильно усадил её на стул перед доктором.

– Спасибо, Айвор, – проскрипел старик, – Ты можешь подождать за дверью. Но далеко не уходи. И попроси кого-нибудь позвать Фейму. Благодарю.

Чернявый молча вышел за дверь.

– Значит женщины среди вас всё-таки есть? – сказала Настя, сама толком не понимая, почему это говорит.

– Что, родная? – переспросил старикашка, – Ах, ну да, разумеется, у нас есть женщины. А ты как думала?

– А я думала, что вы имеете друг друга, как в тюрьме.