Лена кивнула в знак согласия и сжала её руку, — Ир, сделаем всё, как ты скажешь. Стас поспешил оставить подруг наедине, понимая, что Зимина сдерживает себя из последних сил, и его присутствие явно смущает её, и уже поднимаясь с места, замер. Она резко схватила его за руку, — Карпов! Не смей действовать за моей спиной! — с каждым словом всё больше впиваясь пальцами в его запястье, — Сын — это всё, что у меня есть. Ты понял меня?

От её взгляда затравленной волчицы Карпову стало не по себе. Такую Зимину он ещё никогда не видел, даже когда давным-давно она просила за Глухарёва в его в кабинете, не выглядела такой отчаянной. У любого человека есть свой предел, и иногда достаточно маленькой капли, чтобы внутренняя чаша переполнилась. Теперь она в каждом видит потенциальную угрозу для жизни своего сына и готова перегрызть им глотку в случае необходимости.

***

Ира уже около часа топчется возле своего подъезда, раздувая из каждой минуты трагедию.

— Лен, я же всё сделала, как они сказали. Почему его нет?

— Час только прошёл. Ир, перестань себя накручивать.

Измайлова пыталась успокоить подругу, хотя сама уже была на взводе и постоянно оглядывалась по сторонам, вцепившись в ручку сумки, словно это единственное, что удерживало её на ногах.

«А может действительно меня развели на деньги?» Эта мысль всё чаще и чаще стала посещать Иру, особенно, когда оговоренное время истекло, а Саши всё не было, — А если они его убили или покалечили?

— Ира! — Измайлова опустилась на скамейку и прикрыла лицо руками.

— Ты права, что-то я совсем уже, — она присела рядом и опустила голову. Подруги, глядя себе под ноги, не заметили, как на горизонте появился Сашка.

— Мам, — окликнул он Зимину издали.

Ира резко подскочила, но тут же замерла от острой боли в спине.

— Сашка, — обняла она подлетевшего к ней сына, — затем отстранилась и начала внимательно изучать любые внешние изменения, проводя руками по лицу, телу, напрочь забыв о собственной боли, — Тебя били? Где-нибудь болит?

— Нет, мам, меня никто не трогал, — Александр ужаснулся, заметив как мать сильно изменилась за эти дни. Глаза, влажные от слёз, казалось, совсем стали бесцветными.

— Лен, извини, нам сейчас лучше побыть вдвоем, — Зимина благодарно посмотрела на подругу и, обняв Сашку, они вместе побрели к подъезду.

— Ты звони, если что, — бросила им вслед Измайлова и снова опустилась на скамейку.

Ира с трудом поднялась по лестнице, ощущая ноющую боль в области позвоночника. Она снова обняла сына, словно думая, что если отпустит его хоть на секунду, то он вновь исчезнет.

— Саш, я понимаю, что ты там пережил, но я должна об этом спросить. Ты видел лица похитителей? Ты узнал кого-нибудь?

— Нет, мам, — с некоторым раздражением ответил тот и, отстранившись от неё, направился к себе в комнату.

Зимина хотела последовать за ним, но её отвлек звонок, заставивший вздрогнуть. Предварительно посмотрев в глазок, она выдохнула от возмущения, но всё-таки отворила дверь.

— Стас, у тебя что-то срочное? Давай завтра поговорим, — стоя в проходе, она загородила ему путь и не позволила переступить через порог.

— Срочное, — Карпов, особо не церемонясь, отстранил её и прошел в глубь квартиры, застыв у входа Сашкиной комнаты.

— Как дела, Александр? — обратился он к мальчишке, который, сидя на кровати, весь сжался от грозного взгляда полковника.

— Нормально.

— Ну, как тебе в плену, понравилось? — Стас прислонился к дверному косяку, и, скрестив руки на груди, продолжал испытывать его взглядом.

— Ты что несёшь? — влезла в их диалог Зимина, — У ребенка стресс.

— У ребенка? — Карпов разразился смехом, — Стресс?

— Стас, ты принял уже что-то? — она встала перед ним, загородив собой сына, — Уходи по-хорошему.

— Нет, я подозревал, что вы ненормальная семейка. Но не до такой же степени, — не обращая внимания на просьбу Зиминой, он побрёл на кухню и по-хозяйски стал копаться в шкафу в поисках стакана.

— Какого чёрта ты здесь устроил? — она вырвала из его рук кружку сына и зло уставилась на него, — Убирайся из моей квартиры!

— Я не знаю, что вы там не поделили, но из-за дебильной выходки твоего сына, мы всю Москву на уши поставили, парни трое суток не спали, как собаки носились по городу, — пока Зимина, раскрыв рот, стояла в полном недоумении, он снова вернул себе кружку и налил в неё воды из графина, — Да ты на себя посмотри, ты же за эти дни постарела лет на десять, — она понятия не имела к чему он клонит и, затаив дыхание, отчаянно пыталась уловить смысл, сказанных им слов, но они словно дикие птицы ускользали от нее.

— Какая выходка? Ты о чем вообще? — с трудом выговорила она, утопая в непонимании.

Карпов вытащил из внутреннего кармана пиджака вчетверо сложенные листы и протянул их ей, — На, читай. Тут всё подробно написано, — осушив стакан, он наконец-то утолил жажду и встал напротив, прислонившись к гарнитуру, — Это всё останется между нами, конечно. Но это уже перебор, Ир.

Зимина быстро прошлась по строкам, и сознание её стало понемногу проясняться. Она растерянно посмотрела на Карпова, словно умоляя, чтобы тот подтвердил, что это — неправда, шутка, розыгрыш.

— Он же пользуется, тем что ты полковник полиции, что ты отмажешь его от любой хрени, — безжалостно ответил он на её немую просьбу.

Ира отказывалась верить в это. Судорожно мотая головой, она сделала пару неуверенных шагов назад и, наверное, рухнула бы на пол, если бы не упёрлась спиной в стену, — Тебе лучше уйти, — ее сердце пронзила холодная боль. Она стала задыхаться от переполняющих её обиды и отчаяния.

— Я-то уйду. Но мой тебе совет, Зимина, хватит подтирать за ним сопли, пора бы ему хлебнуть жизни.

Больше всего ей хотелось, чтобы Карпов убрался из её квартиры, и желательно молча. Но он продолжал что-то ей доказывать. Он, который понятия не имеет ни о любви, ни о семье, ни о детях. Неожиданно в ней вспыхнула злость, ей мучительно захотелось ужалить его побольнее, чтобы стереть с его лица эту незыблемую уверенность и вселенскую мудрость.

— У тебя детей нет и вряд ли когда будут. Что ты можешь мне насоветовать? Сдать его, наказать? Если он такой, то это только моя вина, значит меня надо наказывать! А если ты такой умный, то какого чёрта ты сестру не уберёг?

Стас резко поменялся в лице. На лбу у него проступили капельки пота, руки сжались в кулаки, как в приступе боли, — Лучшая защита — нападение? — его губы скривились в лёгкой усмешке, а в голосе и в потемневших глазах читалось искреннее разочарование.

Зимина неуверенно коснулась его плеча, когда тот проходил мимо неё, — Извини, я не то хотела сказать… Ты сам…меня вынудил, — поспешно заговорила она, путаясь в словах.

Он наклонил голову и пристально заглянул в её пылающее лицо, — Ты даже когда извиняешься — пытаешься оправдаться, — Карпов смотрел на нее в упор своими огромными усталыми глазами, и в них ясно отражался крах придуманной им мечты, его отчаянных желаний.

Зимина вздрогнула от оглушительного шума захлопнувшейся двери. Внезапно ее охватила горечь, навалилась усталость. Она медленно сползла по стенке на пол, рассыпав перед собой бумаги, и, спрятав лицо в ладонях, заплакала. Ей хотелось кричать, но горло сковал такой спазм, что вышло только шипение.

— Мам, прости…мам, тебе плохо? — Сашка упал перед ней на колени, пытаясь поймать её взгляд, — Мам, не молчи, пожалуйста. Скажи, что-нибудь, — его крики периодически срывались на плач, он стал трясти её за плечи, чтобы добиться хоть какой-то реакции, — Мам, ты меня ненавидишь, да?

Зимина подняла голову и устремила на него пустой и безжизненный взгляд, — За что, Саш? Я же всё для тебя… Чего тебе не хватает?

— Тебя, мам… не хватает, — ответил тот, смахивая с лица слёзы.

— Ты что решил внимание к себе привлечь таким образом? — она даже перестала плакать от осенившей её догадки, — Это подло, Саш. Неужели нельзя было просто сказать?