— Вряд ли я могу тебе что-то советовать. — дрогнувшим голосом ответил он, изо всех сил пытаясь говорить как можно меньше, но даже при его скрытом смятении в его глазах виднелась тоскующая боль. Он не был готов услышать это, что полностью одолело колючим взрывом всё внутри него. И именно такого глубокого взгляда, такой нервозной улыбки и такой поникшей серьезности Елена больше всего боялась найти в Деймоне, который мог бы стать свидетелем ее признания.

— Ты — единственный, кому я доверяю и кто знает Деймона. Как бы поступил ты? Пойми, я больше, чем в растерянности и уже с ума схожу… Что сделал бы ты? — настойчиво продолжила Гилберт, говоря совершенно невинно, будто она не видела ни грамма боли в таком знакомом лице друга, в котором напрочь уничтожились все положительные эмоции, и только крохотный комочек оставшихся сил смог потратить на наигранную лживую улыбку, что была поддельно рада этой новости.

— Как бы поступил я? — переспросил Кай, явно загоревшись какой-то внезапно зародившейся мыслью и одновременно решив ее загасить своей очередной грустной улыбкой, которая с каждым разом становилась более чувственной и жалкой. — Я был бы на седьмом небе от счастья, узнав, что девушка, которую я очень люблю, сможет подарить мне маленькую жизнь. И это не только мило, это важно. Важно понимать, что эта любовь настолько сильная, и ты готов сделать ее вечной. Это серьезно. На его месте я бы отдал всю свою радость за эту новость. Но, увы, я всегда буду только на своем. Знаешь, скажу тебе сразу, что он не оценит. Ему плевать. Он — настоящая сволочь, потому что как бы ты ни старалась для него, он всё игнорирует и живет в свое удовольствие. Либо он очень глупо, либо гадок, но он никогда не станет рад тому, что ты ждешь от него ребенка. Он не умеет ценить. Но… Если ты хочешь ему всё рассказать, то хотя бы не делай крупную ошибку. Не скрывай долго. Ты сама отлично знаешь, как он ненавидит, когда кто-то тянет время или что-то недоговаривает. Деймон хоть и скотина, но скотина честная. Удачи, вперед… И если он, не дай Бог, что-то скажет против или… Или потребует аборт, то я тебе обещаю, что любыми путями он не останется в живых. Тебе говорили, что из нашей шальной компашки я — самый чистенький? Так вот знай, что после его гнилостных поступков это будет не так.

— Я уверена, что всё будет иначе. — не повышая голос от полушепота, произнесла Елена, всё ещё пораженная столь искренними словами Кая, что по-прежнему выдавал свою нервозность, и в его таких же удивленных глазах продолжали играть отблески проснувшейся ярости, когда он мысленно что-то предполагал насчет Сальваторе. Ему было больно говорить об этом, и девушка видела все бушующие острым комом внутри него эмоции насквозь, однако не показывала вида и решила затаить горечь за натянутой улыбкой. Когда же вновь по неубранной и захламленной холостятским бардаком комнате разлетелась тишина, вызванная их совместным молчанием, Паркер встал с дивана и направился к своему компьютеру, пряча отчаянный взгляд расстроенных глаз от шатенки и полностью игнорируя ее присутствие на диване. — Спасибо тебе за разговор. Мне было это нужно.

Она последовала его примеру и тоже поднялась на ноги, виновато опустив глаза в пол и поняв, что ее приход в этот дом к этому человеку был самым глупым и никчемным поступком. Елена не смогла получить ожидаемой поддержки, какую получала от Кая в частых телефонных разговорах или при редких встречах, и лишь наградила его всем понятной болью и досадой, поселив сомнения и тоску даже в себе. Ей не стоило приходить к нему и рассказывать то, что при очевидном неравнодушии Кая к ней нанесло ему слишком много обиды и сожаления, вынудив просто снова спрятаться в своем компьютерном мире цифр и странных систем, делая вид, что ничего не случилось и ничто не резануло ему сердце. Не сказав больше парню и слова, зная, что и второе, и третье, и каждое последующее он пропустит мимо себя и никак не отзовется, решив вовлечь себя в ранее брошенные дела, Гилберт уверенно направилась к выходу, осознавая, что с новым шагом весь ее решительный настрой остается позади, заставляя ноги подкашиватся от тяжести мыслей в голове, которая вновь начинала кружится и подзывать тошноту.

Вызвав себе такси, девушка провела в ожидании не больше минуты, и уже через миг на приличной скорости машина, проезжая пустынные дороги городка, плавно мчалась по знакомым улицам и переулкам, что привлекали своим солнечным сиянием и предчувствием лета задумчивые шоколадные глаза Елены. Маленькие и низкие светлые домики контрастно ютились перед громоздкими и устремленными в небо высотками, где на каждом этаже стеклянные стены и панарамные окна отражали в себе чистую голубизну небес и терялись среди облаков. Серьезные люди, чужие автомобили, громко смеющиеся подростки, неуклюжие дети, лающие от непонятного восторга псы на поводке, недовольно оглядывающиеся по сторонам дамы. Всё шло своим чередом, все жили своей жизнью и повсюду сновали кучи разумных существ. У всех были собственные проблемы и решения на них, мысли и вопросы, желания и неудачи. Елена озадаченно смотрела на мелькающие за стеклом лица и подмечала их эмоции. И ей было абсолютно неизвестно, почему при всем кипении жизни вокруг, чужих заботах, она постоянно оставалась где-то вдали, взаперти ото всех проблем в том темном доме. Деймон был для нее стеной, закрывающей от всего на свете, и девушка уже совсем не понимала, хорошо ли это или плохо. Он закрывал ее в собственным мраком от чужих глаз и мнений, но сам был слишком далек, оставляя ее в одиночестве.

— Мы приехали. — выведя шатенку из раздумий, басовито пробурчал водитель, остановившись у кованых ворот большого дома. Гилберт протянула ему купюру, расплатившись за проезд и вышла из машины, с тяжелым дыханием думая о том, что ее ожидает встреча с Деймоном, которого не было всю ночь. Елена боялась как огня того, что вновь вернулась огромная пропасть между ними, которая заставила брюнета отдалиться и провести всё это время в компании кого-то другого. Но как бы то ни было, девушка хотела разрешить это при встречи, которая уже была неминуема, когда она медленным движением отворила дверь.

— Привет. — полушепотом сказал Деймон, бесшумно выйдя в прихожую, пока Елена медленно стягивала с себя обувь. Она сразу обернулась на него, инстинктивно кинув холодный и безэмоциональный взгляд, увидев просветление заботливой мягкости в его серьезном лице. Парень прислонился плечом к стене и рукой прошелся по черным как смоль волосам, а потом снова поднял ярко-голубые, прожигающие своей нервозной строгостью глаза на шатенку, что по-прежнему молчала и прошла в гостинную, вынудив так же безмолвно пойти за ней. — Ты не хочешь со мной говорить?

— Всё в порядке. Не переживай, я не обижаюсь. — спокойно ответила шатенка, но Деймон лишь усмехнулся, выявив фальшивость ее слов и размеренного тона. Он сел на диван рядом с ней и взял с деревянного журнального столика бокал с янтарной жидкостью, еще до этого налив себе из рядом стоявшей бутылки бурбон. Елена внимательно следила за каждым его движением, невольно подмечая его плавность и изящество, но отогнала завораживающие и неправильные мысли и устремила недовольный взгляд на то, как лицо Сальваторе проявляло скрытую виноватую покорность и недосказанность.

— Я знаю, что это не так. — залпом осушив бокал с алкоголем, хрипло возразил брюнет и прищурил льдисто-голубые глаза. — Ты, конечно, мне не поверишь, но я действительно ни с кем… У меня были дела.

— Я верю. — сухо сказала Елена, сама пытаясь верить себе и в свою проявляющуюся уверенность, но сердце, несмотря на эти попытки, всё равно набирало ускоренные ритмы своих скачков. Деймон прожигал ее взглядом, страстным, твердым, властным, уверенным и… Нежным. Вместе со всеми чувствами, плескавшимися в синих зрачках, было сожаление и раскаяние. Гилберт уже видела всё это и знала, как затрепещет внутри жалость, поэтому поспешно зашагала к лестнице, остановленная крепкой хваткой парня. Сальваторе сжал в своей ладони ее запястье и притянул ближе к себе, однако шатенка даже не сопротивлялась и благодаря одну резкому рывку оказалась сильными руками Деймона вплотную прижатой к его телу.