— Вчера тебя долго не было… Что произошло? Почему ты снова виделся с Энзо? — донимая театрально закатившего глаза Деймона вопросами, немного взволнованно поинтересовалась Елена, не способная унять свое любопытство. Брюнет, выпустив ее из своих рук, перевернулся на спину и уставился в действительно безукоризненно идеальный потолок, оказавшись на соседней половинке кровати, а Гилберт продолжала рассматривать его красивое, запрятанное под черной одеждой тело, на котором заметно напряглись мышцы, когда он тяжело вздохнул.

— В общем… Кое-что случилось, чего тебе не особо нужно знать. Только вот… Мейсон погиб. — чуть замявшись, по-прежнему с хрипотцой сказал Деймон, не зная, какой ему стоило ожидать реакции от услышавшей подобное Елены, которая проявила свои эмоции лишь искренней жалостью в карих, до сих пор направленных на Сальваторе глазах.

— Я знаю… Мне Клаус вчера рассказал об этом. — с явной досадой в своем погасившем игривость и радость тоне произнесла девушка, а потом, устало закрыв глаза и уже игнорируя нагло пробивающееся в комнату солнце, пододвинулась ближе к Деймону, уютно положив голову ему на плечо, а он не смог не приобнять ее свернувшееся в комочек и прижавшееся к нему тело шумно дышащей Елены. — Это как-то связано с Энзо?

— Нет… Просто… Надо было кое-что обсудить. — будучи абсолютно уверенным, что Гилберт не стоит знать полностью всю правду о произошедшем прошлым вечером событии, без угрызнения совести соврал Сальваторе и крепче обхватил шатенку, которая грустно улыбнулась на его слова.

— Знаешь… Когда я проснулась, увидела всю эту незнакомую комнату, зажмурилась от слишком яркого света, а потом увидела тебя рядом, то успокоилась. И я подумала, что таким должно быть утро. Счастливое утро… Ты проснулся рядом со мной, и во мне сразу же включилось какое-то чувство… То ли безопасности, то ли комфорта. Но… — сделав короткую паузу, чтобы перевести дыхание, шатенка с серьезностью своего отчаяния в карих глазах заглянула в лицо внимательно слушающего Деймона. — Но всё опять как-то не так. Мы обсуждаем чью-то смерть, я выясняю, где ты был всю ночь, мы который раз говорим про Энзо, что, я уверена, того не стоит… Деймон, мы слишком сильно поддаемся этому миру и его происходящему. Нас отвлекают, ссорят, забирают друг от друга. Так не должно быть… Я не хочу, чтобы так было…

— Знаю, малышка. — на выдохе сказал парень и, со всей кипевшей внутри нежностью и болью натянуто улыбнулся, пытаясь как можно ближе прижать к себе изучающую его карими глазками Гилберт, словно желая заполучить все ее тепло, которым пылало уже разгоряченное тепло. — Но мы ничего не можем с этим поделать.

— Я веду к тому, что… — Елена с растерянностью помолчала, подбирая нужные слова, и только в этот миг почувствовала, как сильно бьется ее сердце, будто пытаясь со всеми своими усилиями вырваться из грудной клетки. — Ведь… Я прекрасно понимаю, как на тебя это могло подействовать вчера. Смерть Мейсона… Ты, конечно, часто видел, как погибают люди, но Локвуда ты знал хорошо. И… Тебя снова не было рядом со мной всю ночь, ты где-то пропадал, явно пил, а я не хочу, чтобы всё повторялось. Я не хочу, чтобы эта смерть как-то плохо повлияла на тебя. Да, мне тоже его жаль, но мы не можем с тобой постоянно впадать в депрессию. Я не хочу тебя терять, Деймон… Твоя проблема в том, что ты боишься проблем. Как только что-то случается, тебе сносит крышу. Ты чувствуешь себя виноватым, ненавидишь окружающих, не хочешь видеть меня и избегаешь встреч, прячешься в безбашенных тусовках, стараясь потерять себя. Это неправильно… Поверь, мы сможем справиться с подобным. Сейчас нужно заботиться лишь о том, что наша некогда сильная любовь трещит по швам. Ты почти сильный. Почему почти? Потому что все свои проблемы ты поднимаешь как самую легкую бабочку и подбрасываешь в небо, но когда из-за твоих же ошибок она падает обратно на землю, то накрывает тебя своими широкими крыльями как муравья.

— Да. Но муравьи поднимают вес тяжелее себя. — немного напрягшись, уловив настолько серьезный и отчаянно смелый тон Елены, с усмешкой ответил Деймон, и она, не в силах скрыть улыбки от сумевших действительно тронуть ее слов своею решительностью, с пылкостью своих движений сразу же потянулась к губам брюнета, жадно и требовательно целуя его.

Он, не раздумывая над столь романтичным и наконец-то оставивших их одних моментом, углубил поцелуй, заставляя Елену улыбаться уже от настойчивых движений их языков, которым Деймон, чуть отстранившись от девушки, оставил влажную дорожку на ее шеи, вызывая неугомонную, возбужденную дрожь на женском теле. Елена, когда брюнет резко приподнялся с кровати и навис над ней, вдавливая ее несильным весом в теплую кровать, обхватила его крепкую спину руками, притягивая его, не останавливающего покрывающих ее кожу поцелуев, ближе к себе.

— Я люблю тебя, Елена… — шепотом, едва слышным из-за своей вызванной возбуждением хрипоты, произнес Деймон, и его слова очередным теплым разрядом ударили шатенку в низ живота, заставляя Гилберт поспешно срывать с брюнета рубашку, чьи пуговицы непослушно выскальзывали из ее пальцев, которые сразу же после этого впились в кожу парня, от чего он снова выпустил стон, смотря на девушку затуманенными диким желанием голубым взглядом. Он на локтях держал свое тело над ней, пока она начала нетерпеливо извиваться на кровати, пытаясь ближе прижаться к нему, обхватывая руками его шею. Сальваторе с хищной ухмылкой с трудом подавлял собственную страсть и нетерпение, с игривостью в насмешливом взгляде наблюдая за шатенкой.

— Деймон… Пожалуйста… Прекрати издеваться! — покрывая его напряженное плечо мелкими и быстрыми поцелуями, с мольбой в карих глазах протяжно произнесла Елена, и он, вдоволь насладившись этой безобидной пыткой, вновь с жадностью впился в ее губы, с самодовольством вслушиваясь в тихий стон, который издавала девушка.

— Можно войти? — неясно раздался чей-то голос по другую сторону закрытой двери в спальню, прежде чем послышался настойчивый стук. Елена, словно ошпаренная чужими словами, скинула с себя разгорячившегося и ставшего щедрым на поцелуи и касания Деймона, пригладив свои чуть взлохмаченные и помятые от подушки каштановые волосы.

— Черт. Меня это уже действительно начинает бесить. — недовольно пробурчал Сальваторе, чересчур резко потерявший тепло таявшей в его руках тело симпатичной жерты. Он издевательски усмехнулся, когда шатенка почти до подбородка натянула одеяло, выдавая всю играющуюся внутри неловкость через перепуганный взгляд. — Входи. Кто бы это ни был, я тебя ненавижу.

— Извините, что помешал. — с робостью сказал Кай, осторожно открывая дверь и останавливаясь на пороге комнаты. Он своими глазами наткнулся на лениво валяющегося на кровати Деймона, что с довольной, будто хищной улыбкой поедал серо-голубым взглядом Елену. Елена. Паркер не сразу заметил ее, полностью скрывшуюся под светло-золотистым одеялом, по которому беспорядочно спадали ее запутанные темные волосы. Однако не смог он сдержать добрую улыбку, когда на щеках девушки от неловкости и стеснения появился легкий розоватый румянец. — Эл попросил меня позвать вас к завтраку. Правда, он еще добавил, цитирую: «Эти страдающие биполяркой тюлени не должны порочить мою кровать», но… Вряд ли это важно. Так, вы идете?

— Да… Да, конечно… — запинаясь, нервозно ответила Елена и попыталась вежливо улыбнуться Каю, который до сих пор с недоумением разглядывал их раскрасневшиеся лица и подмятую постель. Деймон по-прежнему не сводил чуть прищуренных, радостных глаз с шатенки и соблазнительно облизнул губы, заставля Паркера почувствовать неудобство и отвернуться от них. — Извини, что мы тут… Да, мы идем завтракать.

— Ладно. Ждем вас внизу. — как можно просто и добродушно отозвался молодый парень и, поправив капюшон синей толстовки, поспешил покинуть комнату, но даже озабоченная волнением и стыдливостью Гилберт заметила в его рассеяно блуждающих по комнате глазах виновтую досаду. Однако от мыслей Елену отвлекла проскользнувшая под одеяло рука Деймона, что вмиг очутилась на ее ноге, нахально поднимаясь вверх, но девушка быстро перехватила его ладонь и поднялась с кровати, поправляя на себе одежду и собирая темные, длинные волосы в хаотичный пучок.