— Прямо сейчас? — с небольшим испугом в будто сонно прикрытых глазках, вопросительно воскликнула шатенка, но Деймон лишь с умилением серо-голубым взглядом прошелся по ее тяжело вздымающемуся от сбивчевого дыхания телу и искренне усмехнулся, показав как никогда счастливую улыбку.
— А ты боишься? Или думаешь, что я не выдержу? — хрипло и еще прерывисто, запыхавшись, спросил Сальваторе, а в его чуть прищуренных глазах появился демонический огонек оживленности.
— Нет. Думаю, что не выдержу именно я. — сквозь ноющую, растекающуюся по каждой клеточке кожи боль пытаясь повернуться на бок и пододвинуться ближе к брюнету, ответила Елена, но сразу осознала невозможность своего движения, тихо простонав. Деймон снова улыбнулся и, несмотря на ее осторожную аккуратность, резко с силой придвинул ее к себе, сминая в охапку и заключая в объятия.
— Тогда, пожалуй, я сжалюсь. — с довольной улыбкой, не способной покинуть его сияющее лицо, прохрипел Деймон, и Елена полностью поддалась его плену сильных рук, растаяв в этом крепком тепле. Она прижалась к его плечу и заглянула ему в лицо, умиляясь столь счастливым голубым и прикрытым глазам, что обрамляли чуть вздрагивающие черные ресницы.
— Как же хочется, чтобы всегда было так хорошо… — тихо, с мечтательностью произнесла Елена и уютнее прижалась к Деймону, вдыхая его сладковато-свежий аромат. — Кстати, а что за подарок в пакете?
— Бля… Кажется, мы слишком были заняты, чтобы вспомнить об этом. — словно нервозно засмеявшись и всё-таки не ответив на вопрос шатенки, проговорил Сальваторе и носом зарылся в шелковистых и запутанных волосах девушки, что темными прядями спадали по ее оголенным плечам. — И знаешь, нас точно прервут сейчас. Не может наше счастье длиться так долго…
— Не… Деймон! Никто нас не прервет… — цепкими ладошками обхватывая его широкую спину, возразила Гилберт и ближе прильнула к его теплому телу, нежно проводя руками по его вновь воспаленной и разгорячившейся коже.
— Прервет. Я уже считаю. — с заискрившимся в голубых зрачках вызывом и самолюбивой ухмылкой на лице противостоял он Елене. — Три… Два… Один…
— Мистер Сальваторе! — глухо донесся до них двоих обеспокоенный голос Локвуда, что пытался докричаться до Деймона из коридора.
— Я же говорил… — проявляя ликующее лидерство в своем прищуре, Деймон слишком нежно и невинно коснулся губами ее лба. Гилберт недовольно закатила глаза, когда приятное и властное тепло его рук вмиг испарилось, и Сальваторе с неохотностью в печальном лице приподнялся с подушки, оставляя завернутую в объемную одеялку девушку одиноко валяться на его большой кровати.
— Ну останься… Забудь уже про них! — с наигранной обидой в голосе воскликнула шатенка и растянулась на кровати, с надеждой смотря на лениво одевающегося Деймона. Он, наконец-то застегнув черную рубашку, которую достал из шкафа, пригладил помятые и взъерошенные темные волосы и, прежде чем выйти из комнаты, напоследок с заботливой радостью в блестящих серо-голубых глазах глянул на улыбающуюся Гилберт.
— Мистер Сальваторе, извините, что я Вас отвлекаю, но сюда опять пришла та женщина. Она представилась как Лили Сальваторе. Сказала, что она — Ваша мать. Вы готовы пустить ее? Она что-то говорила про назначенную встречу. — уже привычной для Деймона официальностью доложил Мейсон, с неким изучением в своем взгляде смотря на брюнета, чье лицо предательски сияло счастьем и говорило об очевидности произошедшего. Весь вид Деймона, расслабленного, немного уставшего, довольно улыбающегося, говорил о его полной воодушевленности.
— Да… Помню. — снова усмехнувшись и изящно изогнув брови, произнес парень. — Пропусти ее. В гостиную.
Локвуд, подивившийся столь хорошему настроению Сальваторе, пулей унесся вниз по лестнице, спеша открыть дверь вновь пришедшей женщине, но Деймон совсем неторопливо поплелся в гостиную, не имея душевного рвения встретить ту, что даже своим нагло добрым лицом вызывала у него невероятное раздражение. Наконец-то добравшись до гостиной и едва сумев скрыть свою нахально пробивающуюся на лице улыбку, Деймон натянул на себя фальшивое строгое равнодушие и позволил себе посмотреть на уже ожидающую его мать, что и сегодня была в том же скромном платье. Ее как всегда выпученные и сияющие поддельным добродушием глаза встретили брюнета с радостью, но Деймон по-прежнему холодно глянул в ответ и вольяжно, по-хозяйски разместился на диване, закинув ноги на журнальный столик.
— Поступим так, как договаривались. Ты быстро и понятно объясняешь мне причину нашего разговора и выметаешься из моего дома, отправляясь на все четыре стороны. — с терпкой суровостью в своем серьезно настроенном, хрипловатом голосе сказал Деймон, игнорируя нелепую улыбку матери.
— Сынок, дорогой мой, послушай… Знаю, прошло столько лет и я… — нервозно и быстро затараторила женщина, но тот же стальной, жесткий голос Сальваторе перебил ее лепет.
— Заткнись. Я не собираюсь выслушивать твои извинения, оправдания и прочий бред. Говори, что нужно и проваливай отсюда. — впервые за всё это время, проведенное в присутствии матери, брюнет допустил выход эмоции, которой являлось раздражение.
— Ладно… — с разочарованным вздохом отозвалась Лили, и ее беглые глаза снова упали на темный силуэт брюнета. — Понимаешь…
— Понимаю. Говори. — не выдерживая долгие и неразборчивые вступления женщины, грубо рявкнул Сальваторе, и Лили едва заметно вздрогнула от такой решительной властности в его тоне.
— Наверное, тебе известно, что у меня был дом в Калифорнии. Отец ведь говорил тебе… Когда я уехала, то жила именно в том доме. — начала изъясняться Лили. — На прошлой недели он сгорел и… Я неделю жила у своей подруги, но не могу оставаться там навсегда… В общем, я вернулась сюда, чтобы попросить помощи у одного знакомого, но мне совсем негде остаться на это время. Совсем ненадолго. Я могу надеяться на тебя, Деймон? Это не больше двух недель, обещаю. Просто нужно оформить кое-какие документы…
— Почему же тебе не остановиться у твоего знакомого? Или теперь ты стала старой, и он не хочет больше тебя трахать? Какого хера ты забыла в моем доме? — с той же нахальной грубостью выпалил парень, и Лили тяжело вздохнула.
— Деймон… Не смей говорить так. Я твоя мать! — возмущенно и укоризненно произнесла женщина, но брюнет лишь истерически усмехнулся, пугая этим жутким и молчаливым спокойствием Лили.
— У меня нет матери! — внезапно, громко и эмоционально, не сдерживая ярости, воскликнул Деймон, от чего женщина быстро зажмурила глаза, испугавшись крика. — Моя мать умерла. Мне сказали, что она уехала, но я знаю правду. Она умерла. Была хорошой, доброй женщиной, но умерла для меня, как только с чемоданом в руке покинула порог нашего дома. Моей матери больше нет. Понятно? А теперь убирайся отсюда.
— Деймон, мой мальчик, выслушай… — вновь нервозно пробормотала Лили, но парень, не имея желания терпеть ее театральное выступление, демонстрирующее вид оскорбленной и разочарованной особы, резко поднялся с дивана.
— Мейсон! — громко позвал он охранника, и тот сиюминутно появился в гостиной, оглядывая Лили оценивающим и презрительным взглядом. — Немедленно выведи ее из моего дома.
— Я попробую прийти завтра, сынок… — тихо, почти шепотом пролепетала женщина и, не дождидаясь послушных действий Локвуда, направилась к выходу, стараясь сдержать накатившиеся слезы.
— Что тут стряслось? — с осторожностью, мягким голоском спросила Елена, медленно спустившаяся в гостиную по стеклянной лестнице. Мейсон уже давно покинул комнату, отправившись вслед за Лили, намереваясь закрыть за ней дверь, но Гилберт с любопытством рассматривала стоявшего у дивана Деймона, чье напряженное тело словно приняло боевую стойку как у рассвирепевшего, недовольного животного.
— Елена… — негромко, с нежной хрипотцой проговорил брюнет и быстро сменил свою раздражительность на прежнюю счастливую радость в чуть прищуренных голубых глазах. Он уставился на улыбающуюся шатенку в светло-розовом платье с пояском, а потом приблизился к ней и обнял ее стройный силуэт, обхватив ладонями за талию. — Всё нормально.
