“Без капли дегтя не обошлось”, – неодобрительно покачав головой, Максим выбросил стаканчик в урну, и направился к фабрике “Ткани”. – “Закоптили все, черти.”

*

– Помню, помню, как же, – непрерывно перекладывая с места на место папки, ручки и степлер, не глядя Максиму в глаза, рассказывал генеральный директор фабрики Семен Волкодав. – Бойкий такой, шустрый. Побегал, выбрал образцы, заключил договора, и был таков. Мы уже даже выслали первую партию в Москву. Наш менеджер перед отправкой пытался связаться с Егором, но в Москве сказали, что с нашей фабрикой теперь работает другой менеджер, Надежда. С Егором ведь что-то произошло? Ведь так, ведь?

Волкодав перестал перекладывать папки, положил руку на руку, как школьник на уроке, и взглянул на Максима.

– Его больше нет, – сказал Максим, наблюдая за лицом Волкодава.

– Печально, – сказал Волкодав. – Хороший парень. Был. С деловой хваткой. И профи каких сейчас мало. Внимательный, дотошный, но, как только нашел, что ему нужно, оперативно решил вопрос о поставках наших тканей в Москву. Этот контракт для меня – как манна небесная. Предоплата позволила мне выдать зарплату моим работникам, а сам факт, что наши ткани пошли в Москву, сделает нам отличную рекламу в других регионах. Как он погиб? Он ведь погиб?

– Трагически, – сказал Максим.

– Ясно, – кивнул Волкодав. – Раз это тайна, позволю себе предположить, что, поскольку вы здесь, не исключается криминальный след в гибели Егора.

– То, что я здесь, еще ни о чем не говорит, – усмехнулся Максим. – Кто знает, может быть я сфабриковал некоторые факты, чтобы выбить у начальства эту командировку. Может быть, мне просто нужно было уехать на время из Москвы, скрыться от своих личных проблем.

– И кто может знать ответ на этот вопрос? – поинтересовался Волкодав.

– Никто, – сказал Максим.

– Даже вы? – спросил Волкодав.

– Даже я.

– Вы или очень искренний, или очень опасный человек, – сказал Волкодав.

– Обо мне поговорим как-нибудь в другой раз. Вернемся к Егору. Значит, его пребывание на вашей фабрике прошло гладко? Никаких конфликтов, споров, не наблюдалось?

– Никаких, – сказал Волкодав. – Все прошло без сучка без задоринки, как говорится. Не знаю, говорится ли еще так в Москве – “без сучка без задоринки”?

– Говорится, от случая к случаю. Ну да ладно, – Максим побарабанил пальцами по подлокотникам кресла. – Мне нужно встретиться с теми людьми, с которыми Егор контактировал, пока находился на вашей фабрике. Сколько было таких людей?

– Трое, – Волкодав стал снова нервно перекладывать папки на столе. – Главбух Нина Куроваева, главный специалист Инна Моктионова и завскладом Петр Коленкин. Но встретиться вы с ними не сможете.

– Они срочно уехали в отпуск? – спросил Максим. – Или в Оренбурге эпидемия гриппа, и они сидят по домам, хворают?

– Если бы грипп… Они… тоже погибли, – глухо проговорил Волкодав. Он вдруг сгорбился, опустил руки на колени, склонил голову.

– Что?! – вскричал Максим.

– Три моих самых лучших специалиста погибли в течении этой недели, с интервалом в два дня.

***

Вечером, после работы, Нина Куроваева решила заняться собой. В кои-то веки начальство вместе с зарплатой выдало еще и мотивационную премию. Деньги “жгли” карман, а тело требовало массажа, обертываний, и, если останется время, – солярия, минут десять, не больше, иначе можно обгореть – лампы там не менялись много лет.

– Волкодав сегодня словно с катушек слетел, – делилась Нина с Лерочкой Бочковой – владелицей собственного салона, где сама же и работала косметологом и массажисткой, и в эту самую минуту лихо обрабатывающую ее спину ребрами ладоней. – Причем с каких-то невероятно распрекрасных катушек. Менеджер из Москвы приезжал, заключил договора на год вперед, перекинул предоплату, вот Волкодав и поплыл. Всем – зарплату вовремя, а мне и еще парочке сотрудников, кто плотно общался с менеджером, еще и премию подкинул. Мотивационную. Типа – если будет что-то подобное в дальнейшем – ждите еще. А ведь еще неделю назад всерьез подумывал о банкротстве. Ноль заказов за два месяца. И вдруг этот менеджер из Москвы. Чудеса, не иначе.

– Чудеса всегда случаются внезапно, – заметила Лерочка, взявшись за правую ногу Нины. – Когда их еще не ждешь, или когда уже не ждешь. На то они и чудеса. Иначе они бы не были чудесами. А были бы просто результатом рутинной работы. К примеру, пару недель назад был у меня клиент, не из местных, представился Доном.

– Иностранец, что ли? – спросила Нина.

– Не раскрылся. Но разговаривал с еле заметным акцентом. Здоровый был, что твой шкаф-купе. С этой кушетки свисал со всех сторон. Измоталась я с ним…

– Так что за чудеса случились с твоим Доном?

– Закончила я с ним, накрыла простыней, велела полежать десять минут, сама ушла чаю глотнуть с сахаром – энергию восстановить. Возвращаюсь, глядь, что-то не то под простыней. Как будто сдулся мой Дон. Вроде и Дон, а вроде и не Дон. Как будто копия его. Словно уменьшили его со всех сторон. Словно обрезали, как картонную куклу.

– Чудеса-а-а.

– Ага. У меня сердце в пятки, думаю, клиент исчезает на глазах. А он не шевелится, лежит себе, глаза закрыты. Оказывается, дремал. А как я простыню-то откинула, он проснулся, окинул себя взглядом, и говорит – “упс”.

– Упс?

– Ага, “упс”. И хихикает так смущенно. Словно застукали его за чем-то неприглядным. Потом, значит, встает, и говорит – “ну-у-у, Лерочка, вы прям чудеса творите. Полцентнера жировых отложений долой как по мановению волшебной палочки. За такие чудеса полагается вам премия”. Ну и выдал мне…, – Лерочка перешла на шепот, – такую пачку денег, что я аж онемела.

– Чудеса-а-а, – сказала Нина.– Прям как в сказке. Прям не верится.

– Я и сама, как вспомню, не верю, что все это видела своими собственными глазами. Только вещественное доказательство помогает поверить, что все это правда. Ведь на эти деньги я наконец-то поменяла солярий. Это и есть мое вещественное доказательство. И сегодня ты, Нина, первой испытаешь этот суперсовременный аппарат. Новый, на гарантии, горизонтальный солярий, – закончив массаж, Лерочка накрыла Нину простыней. – Полежи пять минут, и вперед!

– Чудеса-а-а, – повторяла Нина. – Ой, чудеса-а-а.

– Самое главное-то я еще не сказала. Когда я говорила тебе, что Дон уменьшился весь, словно обрезали его, то оно так и было! Понимаешь?! Весь!

– Что, и ростом уменьшился твой Дон? – округлив глаза, ужаснулась Нина.

– То-то и оно! Он же был за два метра ростом. Когда он ложился, его ноги торчали на полметра за пределами кушетки. А когда я скинула простыню, его стопы были примерно на уровне твоих, не доставая до края. Когда он уходил, он был примерно моего роста. А во мне – метр семьдесят! Куда делись сорок сантиметров?! Руки у меня, конечно, золотые, но не до такой же степени, чтобы человека на сорок сантиметров укорачивать!