– До дрожи. Прям до дрожи, – ужасалась Нина. – Не верю, ой не верю. Прям как в сказке.

– А оделся он, естественно, в те же вещи, в чем пришел. И сели они на него, словно влитые, Нина! Тютелька в тютельку!

– Ой, жуть. Ну и жуть, – закатила глаза Нина. – Ой чудеса. Прям как в сказке. Как же ты все это выдержала?

– Ну как… Закрыла салон, как только Дон ушел. Все пересчитывала и пересчитывала деньги, да коньяком себя отпаивала до утра. Так и выдержала.

Надев белые одноразовые тапочки, Нина, сопровождаемая Лерочкой, переместилась в соседний кабинет, где стоял новенький солярий.

– Космос, ну просто космос, – укладываясь внутрь, говорила Нина. – Ой, сказка! Ну сказка, да и только!

Лерочка закрыла крышку и выставила на таймере десять минут…

*

– Иначе говоря, владелица салона Бочкова выставила таймер на десять минут, а выключился солярий только через два часа? – листая дело Нины Куроваевой, заживо сгоревшей в солярии десять дней назад, спросил Максим у следователя Никиты Белова. – А сама Бочкова сидела рядом и ничего не могла с этим поделать?

– Лерочка Бочкова и после того, как в салон приехали пожарные, ничего не могла делать. Сидела в дыму рядом с раскаленным солярием и смотрела в потолок. Ни одного движения, ни одного слова. В таком же состоянии она лежит в областной больнице вот уже десять дней. Лежит, вытаращив глаза и открыв рот, словно в крике, молчит и не двигается. Словно окаменела.

– А солярий? Почему он не выключился после того, как прошло десять минут? Он что, неисправный? И почему погибшая не открыла крышку и не выпрыгнула из него, как только почувствовала, что прошло уже много времени, и она начинает поджариваться.

– Не имеем никакого понятия. Он работал на полную мощность, когда пожарные прибыли в салон. Работал, несмотря на то, что там… что-то произошло… Что-то, что не имеет пока никакого объяснения… Дело в том, что… крышка солярия каким-то образом срослась с нижней частью корпуса, образовав цельную капсулу. Для погибшей выскочить из такой капсулы не представлялось никакой возможности. На дистанционном таймере осталось время, когда солярий должен был выключиться – за час пятьдесят до приезда пожарных. Плюс время пребывания Нины в солярии – десять минут, в итоге получаем около двух часов. На кнопку выключения он не реагировал, пожарным пришлось обесточивать кабинет на общем щитке.

– Подождите, подождите, подождите, – замотал головой Максим. – Вы говорите, капсула срослась – она что, сплавилась от огня?

– Нет. Она была такой с самого начала. Так сказали техники и криминалисты.

– Как же Нина Куроваева попала в эту капсулу, если она была цельной с самого начала? И что это за чудо-солярий, в который нельзя попасть, а если каким-то чудом попал, то нельзя выбраться?

Белов развел руками.

– Правильно ли я понимаю, что все два часа Нина Куроваева поджаривалась в этой капсуле, а Бочкова сидела рядом, и с застывшим на лице ужасом смотрела в потолок?

– Вероятно, все было именно так, – подтвердил Белов. – Полностью обуглившийся труп и показания таймера говорят именно об этом.

– Ну это же чушь? – то ли спросил, то ли предположил Максим.

– Чушь, – кивнул Белов. – Абсолютная, необъяснимая, идиотская чушь. К тому же, мы пока не поняли, каким образом в салоне появилась эта капсула-солярий. Мы нашли документы – договор купли-продажи и техпаспорт на этот аппарат, из которых следует, что он был куплен десять дней назад в некой компании “Свет Звезды” в Самаре, однако такой компании по адресу, указанному в документах, не существует. И вообще, ни одного солярия за последний месяц из Самары в Оренбург не отправлялось. Ни одной продажи. Так что, чушь, какую еще поискать.

– Примерно от такой же чуши несколько дней назад в Москве погиб Егор Никаноров, который незадолго до этого был в Оренбурге в командировке, и по работе довольно плотно общался с Ниной Куроваевой.

– Тоже поджарился?

– Нет. Его убила дверь.

– Ну-у-у, дверь… – Белов вынул из ящика другую папку. – Вот вам следующее дело, дело Петра Коленкина, кстати, коллеги Нины Куроваевой по фабрике “Ткани”. Ваша дверь и наш солярий – это цветочки, по сравнению с делом Петра Коленкина.

– И что же убило Петра Коленкина?

– Вода.

***

– Новые версии одна интереснее другой, – доложила Юлия Петру Коленкину, положив телефон на стол, и вернувшись к плите. – Говорят, что Нину сгубили пришельцы. И я тоже склоняюсь именно к этой версии.

– Ты и твои подруги сошли с ума, – сжав голову ладонями, сказал Петр. – Что, версия с мафией уже не актуальна? Ты же еще ночью склонялась к версии с мафией!

– Ну зачем мафии Нина? Главбух фабрики, которая еле сводит концы с концами, и постоянно на грани банкротства – ну на кой она мафии? – Юлия насмешливо посмотрела на Петра. – Мафия отпала уже к утру.

– А на кой главбух фабрики “Ткани” пришельцам?! – разозлился Петр.

– Не нервничай! Ну-у-у… может быть она их увидела, вот им и пришлось ее устранить, – разбив яйца в сковороду, предположила Юлия. – Как нежелательного свидетеля. Это же так естественно.

– Юля, пожалуйста, перестань нести эту чушь, и без тебя тошно. Нахрена пришельцам прилетать в Оренбург? Что они здесь забыли?

– Дозаправка, – раскладывая яичницу по тарелкам, уверенно сказала Юлия. – Местный газзавод мог привлечь внимание пришельцев, как источник топлива.

– Дуры твои подруги, – проглотив яичницу, сказал Петр, вставая со стула. – С каких это пор летающие тарелки летают на газе?

– Кто знает… – задумчиво глядя в окно, сказала Юлия. – Кто знает… Может они на сжиженном.

Петр Коленкин заставил себя собрать сумку и отправиться в бассейн. Ему не хотелось сегодня идти в бассейн. Ему хотелось закрыться в спальне и лежать целый день, ни с кем не общаясь. Но дома была Юлия, которая находилась на постоянной связи со своими подругами. Юлия не оставит его в покое, пока он, после ее очередного разговора с подругами, не выдержит, и вконец с ней не разругается.

Бассейн был пуст в этот ранний субботний час. Обычно в выходные люди подтягивались ближе к одиннадцати, сейчас же было девять. Петр проплыл двести метров, когда в воде что-то произошло. Он почувствовал, как прямо под ним вода словно ожила. Так бывает на море, когда твоей ноги касается медуза. Только здесь, в бассейне, эта плотная невидимая “медуза” была огромной, размером с кита. Почувствовав, что вода под ним стала плотной и “живой”, Петр запаниковал. Он резко сменил траекторию и устремился к ближайшему бортику. Он смог проплыть не больше двух метров. Невидимый монстр схватил Петра за ногу и потянул вниз, к самому дну. Гигантская невидимая лапа, схватившая Петра за ногу, была нестерпимо холодной. Петр пытался бороться. Он хотел схватить и разжать невидимые пальцы, однако его руки ничего не нащупали. И тем не менее, что-то, обладающее страшной силой, удерживало Петра у самого дна. Поняв, что нащупать и разжать пальцы невидимого монстра, ему не удастся, Петр выпрямился и стал с силой грести руками, пытаясь выскользнуть и всплыть на поверхность. Хоть на секунду, чтобы сделать спасительный вдох. Но и это ему не позволил сделать безжалостный монстр. Петр извивался и бил руками еще около минуты. Потом силы покинули его, и он сдался…