– Подождите! – вскричал он. – Вы что же, хотите сказать, что вы и девочка… что у вас обеих…

– Да, Иван Семёнович. У нас с Василисой одна душа на двоих. Именно это я и хочу сказать. И что, вы все ещё желаете нам помочь? – Я невесело усмехнулась.

– Так вы, наверное, шутите! – он нервно рассмеялся. – А я, старый пенёк, повёлся. Ведь меня же предупреждали о вашем…

Я резко вскинула правую руку вверх. Доктор отшатнулся от меня и замолчал. Его взгляд переметнулся на детскую кроватку. Василиса, словно опытная синхронистка, повторяла все мои движения, не сбившись ни разу. Я думаю, со стороны это выглядело даже смешно. Правда, господин Арсеньев так, видимо, не считал. В его глазах стоял самый настоящий ужас. Как будто перед его ногами вдруг разверзлась глубокая чёрная пропасть.

– Давайте свой коньяк! – через минуту потребовал он.

– Давно пора, – пробормотала я и поспешила на кухню.

Когда я вернулась, доктор стоял около кроватки и внимательно рассматривал маленькое сопящее существо.

– Ищете ниточки? – весело заметила я, расставляя рюмки на столе. Мне почему-то стало очень легко. Не зря психологи советуют выговориться как следует. – Извините, лимона нет, придётся сыром закусывать. Ну ничего, к следующему вашему визиту я подготовлюсь основательнее.

Руки у доктора слегка дрожали. Он выпил первую рюмку одним махом, с минуту помолчал, вслушиваясь во что-то внутри себя, а затем разлил ещё по одной. Его уверенность пришлась мне по душе.

– Хорошо пошло! – отдала я дань застольному этикету и блаженно откинулась на спинку дивана. Горячая нега разливалась по моему организму. И зачем я так долго тянула? Интересно, а не скажется ли это на Василисе? Да нет, я ведь не кормящая мать! – Ну что, Иван Семёнович, весёлая ночка вам теперь обеспечена?

– Рассказывайте, Марго! Более внимательного слушателя вы вряд ли теперь найдёте.

– Сначала ответьте на мой вопрос, доктор. Как долго длилась моя клиническая смерть?

– Три с половиной минуты.

– И в это же самое время в соседней операционной рожала Надежда?

– Я не понимаю, к чему вы ведёте! – нервно дёрнулся он. – Да, да, ваша Василиса родилась именно в эти минуты. Но это просто совпадение!

– Это безумное, чудовищное совпадение! В одной комнате умирает женщина, в другой рождается невинное существо. Но что-то пошло не так, да, Иван Семёнович? Что случилось при родах? Вы ведь наверняка знаете это.

– Асфиксия вследствие обвития пуповиной. Это можно было предотвратить, если бы Надежда наблюдалась у врача. Но она попала к нам с улицы и не имела при себе никаких документов. Роды были стремительные…

– И закончились бы плачевно, если бы не я.

– Вы что же, хотите сказать, что каким-то образом ваша душа…

– …попала в тело этого несчастного ребёнка, а затем, почувствовав, что её тянет назад, стала отчаянно метаться, никак не решаясь сделать страшный выбор. В итоге она совершила невозможное – разделилась на две части, и вскоре мы с Василисой пришли в себя.

– Такого бреда я в жизни не слышал! Наверняка, можно найти разумное объяснение всем этим… этим… странностям!

– Этим?

Я сложила ладони вместе. Василиса отреагировала моментально. Жуткое зрелище, я вам скажу, грудной младенец в позе молящегося.

– Наливайте, Марго!

Он опрокинул в себя ещё одну рюмку.

– Когда вы начали о чём-то догадываться?

– Мне снились сны, Иван Семёныч. Странные сны. Как будто я новорожденный младенец, а рядом со мной – самое родное для меня существо, моя мамочка… Я списывала эти сны на своё состояние – все-таки мне впервые довелось пройти через хирургическую операцию, – но потом я услышала разговор в коридоре… – Я влила в себя остатки медовой жидкости и протянула пустую рюмку за следующей порцией. – Не скупитесь, господин доктор, когда мне ещё придётся так расслабиться!

– А на ребёнке это никак не отразится? – он с опаской взглянул в сторону кроватки.

– Вот и проверим, Вансемёныч! – хохотнула я и хлопнула его по плечу.

– О, да вас совсем повело, моя дорогая! Вы что, ничего не ели сегодня?

– Вы знаете, Вансмёнч, – я заглянула в его прекрасные глаза. – Я так счастлива, что вы пришли, так счастлива! Ко мне ведь никто не ходит… ик… в гости, только этот… папаша и ещё эта… как же её…

– Я теперь вас часто буду навещать, Марго.

– Правда? Вы просто душка, Вансмич, дайте я вас расцелую за это!

Проснулась я от детского крика. Мне не с первой минуты удалось осознать, кто я и где нахожусь. Какой-то крепкий мужичок суетился возле Василисы. Ба, да это же Арсеньев! Какого чёрта он делает в моем доме?

– Вы пришли, чтобы вылечить мою больную голову, Иван Семёнович?

Я сжала гудящие виски. Нестерпимо хотелось пить.

– Где у вас памперсы, Марго? Ваш ребёнок очень привередлив, не желает лежать в мокром.

– Господи, сколько же я спала? – вдруг ужаснулась я, всё вспомнив. – И который вообще час?

– Восемь утра. На первый завтрак вы уже опоздали.

– Восемь?! – Я нецензурно выругалась. А что, могу себе позволить, я у себя дома! – Так она же голодная!

– Не голоднее вас. Ночное и утреннее кормление мы не пропустили.

– Мы?

– У меня двое детей и одна внучка, уж поверьте, Маргарита, разводить сухие детские смеси я умею.

– Ох!

В совершенном смущении я кинулась к упаковке с памперсами, лежащей в платяном шкафу. Значит, пока я, назюзюканная до беспамятства, валялась на диване, доктор, как любящий папаша, ухаживал за моим чадом? И я ещё хотела напиться в одиночку??

– У вас есть огуречный рассол, зелёный чай или минералка, Марго?

– Минералка вроде бы оставалась… – Я облизнула пересохшие губы.

– Я сам поменяю памперс, а вы марш за водой! – непререкаемым тоном сказал он. – И примите контрастный душ. Помогает. Идите, идите уж!

– Спасибо, Иван Семёныч! Вы настоящий друг!

Я бросилась на кухню, по пути вспоминая, что я такого могла наговорить доктору ночью. В памяти остались только какие-то обрывки. Будем надеяться, что я вела себя достаточно прилично…

– Вода – это жизнь!

С этим неоспоримым утверждением я вышла из ванной, одетая в жёлтый махровый халат, и с полотенцем, закрученным на голове. Дышать стало значительно легче.

– Вот теперь вы похожи на человека! – с улыбкой заметил доктор.

– Мне даже не хочется вас спрашивать, на кого я была похожа раньше, – благодушно сказала я, и тут раздался звонок в дверь. Кого это принесло в такую рань?

– Вы кого-то ждёте? – удивился Арсеньев, продолжая покачивать Василису на руках. Ему очень шла роль заботливого дядюшки.

– Вроде нет.

Я пожала плечами и направилась в прихожую. На пороге квартиры стоял мой отчим с какой-то пожилой дамой рядом. Я отступила назад.

– Познакомься, Марго, это Арина Родионовна.

– А вашего Сашеньки здесь нет!

– Очень смешно! – Фёдор переступил порог, увлекая за собой незнакомку.

– Может быть, ты мне объяснишь, что происходит?

– Арина Родионовна – опытная няня. Она будет смотреть за ребёнком.

– Вот как? – я скрестила руки на груди. – А разве я просила об этом?

– Фёдор Васильевич сказал, что вам нужна няня! – громко протрубила гостья. Да, решительности ей не занимать!

– Извините, Арина Родионовна, но… – я обернулась на шаги.

– Иван Семёнович? – удивился Фёдор. – А вы что тут делаете?

– Василису укачиваю, – невозмутимо ответил доктор. – Здравствуйте, Фёдор. И вам, Арина Родионовна, моё почтение. Как ваша печень, больше не шалит?

– Не шалит, доктор… – пробормотала тётка, тут же подрастеряв свой боевой пыл, и вжалась в стену.

– Вы решили сменить вид деятельности, а заодно и имя, дорогая Зоя Петровна? Похвально, очень похвально! – Арсеньев усмехнулся.

– Ну, раз няня вам больше не нужна, я, пожалуй, пойду…

Дама быстро ретировалась, только мы её и видели. Фёдор недоуменно поднял брови.