Мари пытается отогнать воспоминания, она не может позволить себе зацикливаться на прошлом — в особенности сейчас. Она начинает вылезать через окно, но ей кажется, будто она пробирается сквозь обломки горных пород — путь ей преграждают десятки и тысячи вчерашних дней.

Фред ликующе ухмыляется, а Мари раздражённо вздыхает, потому что она каким-то непостижимым образом проиграла.

— Это просто смешно, — бормочет она себе под нос, когда Фред открывает свои карты, чтобы показать, насколько сокрушительно её поражение.

— Ненавижу тебя, — заявляет она, совершенно так не считая, на что он лишь нахально ухмыляется, довольный собой. Улёгшись на крышу, она принимается наблюдать за бегущими по небу облаками, гонимыми лёгким ветерком.

— Видишь что-нибудь интересное? — спрашивает Фред, ложась рядом, так что их стопы чуть соприкасаются.

— Вон то похоже на кролика, — говорит она, указывая наверх. Фред хмыкает: он явно с ней не согласен.

— Ой, да ну тебя, — фыркает она. Он смеётся и, несмотря на то, что над ними, фигурально выражаясь, в последнее время сгущаются тучи, а на горизонте маячит война, на душе у неё легко и спокойно, и кажется, что всё будет хорошо.

Она наконец вылезает из окна, до странного запыхавшись, хотя и знает, что это не из-за физических усилий. Она встаёт на небольшой выступ у окна и перешагивает на крышу, едва удерживаясь на подгибающихся ногах.

Она находит Фреда именно там, где и думала: он сидит на самом краю крыши — ноги болтаются над пустотой — и наблюдает за заходом солнца. Она в упор смотрит на него, полностью окутанного тенью, и что-то сжимается у неё в груди, болит и завязывается в узел. Медленно приближаясь к нему на отяжелевших ногах, она пытается придумать, что бы сказать, чтобы это не прозвучало банально.

— Какая красота, — в конце концов шепчет она, усаживаясь рядом. Он никак на это не реагирует, впрочем, она этого и не ждала. Она кусает губы, ощущая незримую стену. Ей хочется что-то сказать, что-то сделать, как-нибудь всё исправить, потому что кажется, что они оба тонут, не имея ни малейшего понятия, каково это — плыть.

— Я… Пришла рассказать, что теперь работаю в министерстве. Представляешь? Разбираю счета, бумаги, судебные дела, магические законодательства. Даже магии не надо, весь день сидишь и переправлешь отчеты, проверяешь то ли написало прыткопишучщее перо… Сущая скукотень!

Он не реагирует и только смотрит, прищурившись, на облака. Мари еще немного молчит и неловко ковыряет пальцем уголок черепицы.

Она вновь украдкой смотрит на Фреда и чувствует прилив старой доброй гриффиндорской отваги.

— А еще я выхожу замуж, за Тео — шепчет она в пустоту, и её тихие слова уносит ветер. Фред напрягается, а затем расслабляется; по его телу проходит дрожь.

— Мари, я… Я не понимаю! Что с тобой происходит? С каких это пор ты разбираешься с бумажками? С каких это пор героиня битвы за Хогвартс, гроза школы и страшный сон миссис Норрис, веселая Мари Сарвон решила стать секретарем?? С каких пор Мари Сарвон решила стать Мари Нотт?? Да кого ты обмануть хочешь! Мари, я просто, ты не подумай, я за тебя рад, все дела… Я не понимаю, вот и все! Что? Что произошло?

Она молча сглатывает, а Фред лишь с усмешкой улыбается, лицо его было как маска, маска злого шута.

— Молчишь, а? Наверное я просто ошибся в тебе, думал, что ты как мы, что ты нас понимаешь… А ты всего лишь очередная аристократичная леди! Кукла, вот и все, поразвлекалась с нами в школе и побежала жить в поместья и ходить по вечеринкам за закрытыми дверьми! Куда тебе, снизойти до работы в магазине глупых детских шуток, да? С Уизли, которые родились на помойке, или как там пел твой дружок?

— Знаешь что, Фред? Не смей такое говорить, понятно?? Тебе легко говорить! Легко пить чай каждый вечер со своей дружной семьей, продавать вредилки и подбрасывать партнерам канареечные помадки! Тебе легко летать на метлах с Анджелиной и Джорджем! Поэтому не смей так говорить мне, понятно?? Потому что ты сам так не думаешь! Прекрати это!! Прекрати гнаться за своей школьной влюбленностью!! Мы не в школе больше, понимаешь?? Нет больше никакой шайки, нет меня, тебя, Джорджа и Ли, как не стало мародеров! Теперь все по другому! Знаешь, то все было куда проще, так что повзрослей уже наконец, Фред Уизли! А до тех пор не смей мне такое говорить! — выдавливает она через силу, слова застревают у неё в горле, как наждак, но ей уже гораздо свободнее, будто бы она сбросила с себя старую кожу.

Она вскакивает и бежит к окну, пока под подошвами хрустят камешки и стыки крыши.

Уже на выходе ее ловит вернувшийся Джордж, она тут же замечает, как он напрягается. Боится за брата, за его драгоценные чувства. Ей хочется рассмеяться, ну или расплакаться, там уж не важно… Но это все потом. Голос Джорджа пытается казаться спокойным и беззаботным, но рыжий явно напряжен.

— О, Мари, здорово, что решила зайти! Все хорошо? Что-то случилось? Ты к Фреду?

— Я пришла, потому что обещала, что во все самые важные события нашей жизни мы будем вместе. Вот и все. Не волнуйся, Джордж, я уже ухожу...

Мари аккуратно выскользнула из рук близнеца и направилась к выходу.

— Может тебя проводить?

— Не стоит, я аппарирую из магазина.

И дверь за ней захлопнулась. Джордж очень долго стоял в коридоре, переминаясь с ноги на ногу и настороженно прислушиваясь, но так и не дождался хлопка аппарации. Он покачал головой, и зачем он тут стоит, уставившись в темноту, глупости, конечно она уже трансгрессировала… И все же казалось, что Мари так и не ушла и навечно затаилась где-то между забастовочными завтраками и исчезающими шляпами, как молча смотрящий куда-то полупрозрачный призрак.

Джордж слушал то, что ему рассказывал брат и в его глазах плескалось непонимание, перерастающее в волну откровенного шока. Фред сидел спокойно, а Джорджу хотелось встряхнуть его, заламывать пальцы, сделать хоть что-то! Разве Фред не видит??? Он что, глупец???

- Тебе не кажется, что это совсем на нее не похоже, Фред? Мари за Нотта? Ды ты-то сам слышишь? Что-то произошло, Фред! У нее что-то случилось и она не говорит…

- Ничего не произошло, Джорджи

- Это империус или зелье любовное, ты что, не заметил, она сама не своя с битвы, да ни в жизнь Мари по своей воле не согласилась бы выйти за это графское личико! Надо ее спасать, что-то произошло и теперь…

Фред не выдержал этой тирады.

- Да она целовалась с ним! На святочном балу, то есть после святочного бала…

- Откуда ты знаешь?

- Она говорила. И потом…

Фред махнул рукой и с горечью приманил что-то палочкой, на раскрывшейся ладони сверкнула маленькая жемчужинка в литой и витиеватой огранке.

- Это же…

- Да.

Фред подбросил заколку в руке, не давая Джорджу закончить, что же это такое.

- Ты был там?

- Угу.

- Так они…

Джордж сам не знал, что хотел сказать. Целовались? Любят друг друга? Женятся? Все это было глупо спрашивать, как будто огромный мыльный пузырь, все слова лопались, так и не долетая никуда. Фред устало продолжил.

- Я не знаю, Джордж, не знаю! Просто… просто забудь про все это, хорошо? Она правильно сказала, школьные компании должны оставаться школьными компаниями, а школьные влюбленности школьными влюбленностями, вот и все. Двери закрываются, братишка, но это не значит, что перед нами не открываются новые…

И близнец достал коробочку из кармана брюк.

- Фредди, это…

- Для Анджелины. – Фред одернул тут же, не дал договорить брату.

Джордж посмотрел на брата, глаза в глаза. И увидел в них молчаливый кивок.

- Поздравляю!

Джордж взял руку брата в свою и энергично встряхнул в сильном рукопожатии. Это был тот редкий случай, когда на лице ни одного из них не горел костерок задорной улыбки.

На следующий день в газете появилось объявление сразу о двух помолвках.