***

— Сын, — сказал Нед, — ты не обязан это делать.

— Я знаю, — ответил Джон.

— Ты не понимаешь, во что ввязываешься. Стать рыцарем-защитником — означает стать им навсегда и нести огромную ответственность. Ты не можешь быть уверен, что твое решение не изменится.

Джон вспомнил длинные бледные пальцы Сансы и то, как она позволяла себе расслабиться, когда Джон или Робб входили в комнату. Он вспомнил, как она держала меч, выражение ее лица: дикая, необузданная ярость. Он вспомнил, как она сказала ему однажды: Королевская стража избивала меня.

— Я точно знаю, во что ввязываюсь, — твердо сказал он отцу. Достаточно твердо, чтобы испугать их обоих. — Я хотел облачиться в черное. Так какая разница? Там я клянусь перед чардревом, здесь я клянусь своей сестре. Я знаю, что выберу из двух, отец.

— Джон, — сказал он, — сынок. Все не так просто как кажется. Она не имела права просить тебя об этом, и…

— Мы уже говорили об этом! — Джон попытался закончить разговор. Его безумно злила вся эта ситуация. — Вчера после завтрака она сказала мне, что, если я захочу отказаться, она не будет препятствовать мне. Она сказала мне, что не хочет делать меня несчастным. Мы все обговорили и решили, что я принесу ей клятвы.

Санса правда сказала это. Она говорила это раньше, она говорила это и сейчас.

Все началось с того, что она не хотела, чтобы он стал частью Ночного Дозора. Когда он спросил, что же ему делать, она предложила стать ее рыцарем-защитником. Робб поддержал её.

Оставался лишь вопрос, как можно было это провернуть, и это было намного важнее для них. Суть в том, Санса его не заставляла, это было его решение, и все трое это знали.

— Если ты действительно этого хочешь, я не буду тебе мешать, — тихо сказал Нед после долгой паузы. — Но это будет долгая и одинокая жизнь, Джон. Та, которую я не хотел для тебя.

— Я буду рядом с моей сестрой, — ответил Джон. — Я буду рядом со своей семьей. Мне больше ничего не нужно.

Между ними повисла неловкая тишина. Отец Джона был несчастлив, а Леди Кейтлин, вероятно, была еще более несчастна, и он догадывался, что Арья, наверняка, злилась сильнее всех. Но Джон надеялся, что скоро все наладится, потому что он не отступится от своих слов.

— Это все, отец? — спросил он, как можно более вежливо.

Нед кивнул, вздохнув, и Джон ушел.

Были вещи, которые ему нужно было спланировать. Вещи, которые они должны были обсудить. Все трое.

Санса рассказала им о том, что произошло там. Он верил ей.

Как еще она могла знать имя последнего Таргариена?

Как еще она могла описать внешний вид Черного замка, или порядок наследования в Дорне, или описать красоту садов Тиреллов?

Джон сомневался поначалу, но теперь он был уверен, что Санса это не выдумала, и еще больше боялся того, что произойдет: она предсказала смерть для всех них.

Он покинул солярий отца, двигаясь резко и нервно. Санса догнала его, на губах играла улыбка, яркая, как восход солнца.

— Что он сказал?

— Что я не должен этого делать, — ответил он.

Санса остановилась, схватив его за локоть и заставив остановиться вместе с ней.

— Ты же знаешь, что это правда? — тихо спросила она. — Я не хочу, чтобы потом ты сожалел о поспешном решении.

Джон на мгновение прикрыл глаза и вспомнил, как Санса однажды призналась ему, что ей снятся кошмары. Она рассказала, что видела, как с отрубленной головы отца капает кровь, как из перерезанного горла Робба хлещет кровавый фонтан, как бледно выглядел Рикон, когда его хоронили. Иногда я не могу заснуть, как-то раз сказала она Джону, и он услышал то, что было между строк: Я слишком слаба.

Страх не делает нас слабыми.

— Я боюсь, — признался он. — Я боюсь того, что ждет нас впереди. Я боюсь, потому что ты — самый сильный человек, которого я знаю — тоже боишься. Но единственное, что меня не страшит, так это принести тебе свои клятвы, Санса.

Она побледнела от его слов, глаза её сияли, а лицо застыло, словно камень. Когда он закончил, она покраснела, выглядя испуганной и уязвимой.

— Спасибо, — прошептала она, — спасибо, Джон. Ты даже не представляешь, как много это для меня значит. Я… я постоянно пытаюсь стать лучше. Но я не так сильна, как хочу думать, скорее просто везучая. Единственная причина, по которой я выжила, это потому что они недооценили меня.

— А теперь ты здесь, — сказал он ей. — Ты здесь, живая. У тебя есть я, Робб и вся наша семья. Они не сломали тебя, Санса. И я не думаю, что кто-то еще на твоем месте смог бы выжить.

Она вздохнула, но на губах все еще играла легкая улыбка. Санса не верила ему, но у них вперед куча времени. Он докажет ей.

***

Джон стоял на коленях, гордо подняв голову.

— Я буду прикрывать вашу спину. Мой меч будет защищать вас, — сказал он. — Я клянусь, что мои поступки принесут лишь честь вам и вашему дому. Я клянусь, что отдам свою жизнь ради вас. Мой меч — твой меч, Леди Санса из дома Старков, с этого дня и до моего последнего. Клянусь перед старыми и новыми богами.

Санса глубоко вздохнула. Её руки слегка дрожали, и она чувствовала, словно парит в воздухе.

— А я клянусь, что у вас всегда будет место у моего очага, мясо и мёд за моим столом, — её глаза ни на дюйм не отрывались от бледно-серых глаз Джона. — И обещаю не требовать от вас службы, которая может запятнать вашу честь. Я принимаю вашу клятву, Сир Джон из дома Старков. Клянусь перед старыми и новыми богами.

Джон склонил голову, и она позволила себе улыбнуться, слабо и незаметно, и опустилась на колени, чтобы взять его под руки и поднять на ноги.

— Если ты будешь моим рыцарем-защитником, то вряд ли сможешь защитить меня деревянным мечом, — сказала она, и Джон резко повернулся к ней.

Удивление и надежда, написанные на его лице, заставили её снова улыбнуться, но на этот раз ярко и искренне. Санса взяла сверток, спрятанный за деревом, и осторожно протянула Джону.

Он развернул упаковку, и она увидела благоговение на его лице, когда он поднял меч, который она заказала несколько дней назад. Клинок был бело-голубым, сталь — острой и отточенной, а навершие — в форме волка, с открытой, рычащей пастью.

— Спасибо, — сказал он, поднимая глаза и встречаясь с ней взглядом.

Санса кивнула и отступила, позволяя Роббу подойти, что бы поздравить их. Остальные последовали за ним. Когда отец заключил её в объятия, его сильные руки ощущались даже сквозь слои теплой одежды, она прижалась лицом к его плечу и подавила легкую дрожь.

Позже, этой же ночью, Джон прокрался в её комнату, принеся лимонные пирожные, а Робб притащил вина. Санса ела, пила и смеялась, смеялась, смеялась, пока её живот не раздулся, а голова не закружилась от недостатка воздуха. Все вокруг было словно в тумане.

Это оно, внезапно осознала она. Именно этого ей всегда хотелось. И именно из-за этого она так трепетала в богороще, когда Джон клялся ей. Этого доверия, безопасности, о которых она почти забыла.

(В прежней жизни она любила Робба больше всех, но он не отвечал ей взаимностью. Арья, Бран и Рикон были слишком маленькими, и Санса никогда не дружила с Джоном. Единственные друзья, которые у нее были, были не настоящими.

Она знала, что её никогда не ограничивали в любви, но она всегда чувствовала себя одиноко. Но в этой жизни такого никогда не было и никогда уже не будет.

Это было очень пьянящее чувство).

***

Это война, подумала Санса, держа в руке меч и стоя в богороще, освещенной закатом, Это война, и это игра, в которую я буду играть. Я украду все ваши жизни из пасти Смерти.

Во мне нет места слабости.

========== Ланнистеры 1. ==========

Джон вздохнул.

— Неужели это действительно необходимо, Санса?

Санса бросила на него уничтожающий взгляд.

— Да, — ответила она, — если тебе так больно, Джон, можешь уйти. В конце концов, я сама могу о себе позаботиться. И в богороще безопасно.

— Я не это имел в виду.

— Все что я делаю — это крашу волосы, — Санса закатила глаза. — Ничего болезненного или трудного.