— Особенно Мелиодас… его не зря пророчат будущим Королём Демонов.

— Но ты сумела одолеть его в бою, — воодушевлённо возразила Богиня.

— Только потому, что его разум не был защищён от проникновения: я смогла его дезориентировать лишь на время для пары ударов. Если Когда он поставит на свои мысли защитный блок, я буду практически бессильна, — разумно рассудила голубоглазая, сделав определённые выводы после прошлого внезапного столкновения. И также добавила: — Тем более мне помог Маэль.

— Неужели, ты считаешь себя слабее какого-то адского выродка? — недовольно полюбопытствовала Верховное Божество, совершенно не впечатлённая рассказом дочери. — Ты дочь Света, как ты можешь ставить себя на планку ниже, чем это проклятое отродье?!

Элли робко закусила губу, видя, что мать горячится, и боясь стать причиной её гнева.

Она не опускала себя ниже демона, нет. Лишь реально оценила свои способности по сравнению с прирождённым убийцей.

— Его боевые навыки превосходят мои в десятки раз, — поражённо призналась серебряноволосая.

Мало иметь огромную силу, ей ещё нужно уметь пользоваться.

Элизабет не была изнеженной принцессой и вечно опекаемой золотой девочкой: она годами училась сражаться наравне с обычными солдатами и даже Архангелами, вырабатывая собственный стиль боя и недюжинную выдержку.

Она могла противостоять сразу нескольким элитным воинам Десяти Заповедей и выйти из боя с ними победительницей, но сражаться с их Командиром…

Он был рождён убивать.

Она творила жизнь.

Её собственная натура в этом ей не товарищ.

И, несмотря на это, она неустанно идёт против самой себя.

— Тогда тебе нужно больше заниматься. Попроси Маэля или Людошиэля научить тебя. Моя дочь не может ударить в грязь лицом перед сыном моего злейшего врага, — наказала ей Богиня, заставив себя держать эмоции под контролем. — А теперь скажи мне, ты действительно общаешься с человеческим ребёнком по имени “Мерлин”? — решив больше не тянуть, она перешла к главной теме их встречи.

— Н-да, — запнувшись, неуверенно протянула Элизабет.

Она уже не спрашивала откуда матери это известно, так как скрывать от её всевидящего взора что-либо бессмысленно (пусть и не невозможно), но была искренне удивлена, почему мать этим обеспокоена.

Мерлин ведь просто маленькая замечательная девочка.

За эти несколько месяцев, которые они ежедневно встречались (в присутствии её странного друга Мела) они успели так сблизиться и подружиться, что Элли уже и не мыслила своей жизни без неё.

Такая маленькая, светлая, любопытная, голодная до самых разных сказок, которые богиня ей с упоением пересказывала, и ненасытная в изучении любых основ магии, с которыми Элизабет ей помогала, Мерлин воплотила в себе тот эфемерный образ назойливой, несомненно чересчур навязчивой, младшей сестрички, о которой она сама в тайне всегда мечтала.

Смотрела на Людошиэля и Маэля, братская связь между которыми была такой тёплой и притягательной: оба брата на каком-то интуитивном уровне чувствовали друг друга, будто являлись двумя половинками одного целого, чего-то сокровенного, кровного, родственного, — и всегда по-доброму этому завидовала.

С лёгкой печальной улыбкой вспоминая о своём гордом одиночестве.

У неё не было старшего брата-защитника, или старшей сестры-примера, не было младшего брата, за проказами которого следовало бы следить ухо востро, или младшей сестры, которую она могла бы воспитать, не было и собственной близняшки, которая была бы отражением её самой.

Вот даже у мерзкого и безумного главаря Десяти Заповедей есть младший брат.

А ей не повезло.

Не везло, пока она не встретила чудесную Мерлин.

И теперь её дружбой Элизабет очень дорожила.

— Эта девочка обладает огромной уникальной силой, — вкрадчиво объясняла ей мать, надеясь вбить в её голову собственные мысли. — И за этой силой, как мне известно, охотится Король Демонов. С помощью девчонки он сможет одолеть нас и подчинить себе всё живое на Земле и на Небесах; мы не можем такого допустить, — проникновенно смотря в голубые глаза дочери, заявила она. — Ты должна убедить девочку примкнуть к нам.

— К нам?

— Да, под нашим неусыпным контролем ребёнок не ступит на тропу Тьмы. И, возможно, даже поможет нам наконец одолеть демонов и воцарить спокойствие во всех трёх Мирах. Эта девочка может быть залогом нашей победы.

В увещеваниях матери Элизабет тоже усмотрела огромную возможность положительного исхода этих нескончаемых сражений и прекращение бессмысленных войн.

Конец всех её душевных терзаний.

Но больше всего её волновала безопасность Мерлин.

— Но мы ведь не станем использовать Мерлин как оружие против Короля Демонов? — робко полюбопытствовала серебряноволосая.

Здесь было что-то нечисто.

— Кончено, нет, — более, чем убедительно ответила Верховное Божество.

Однако Элли уже давно разучилась верить таким, как она.

Но, даже несмотря на это, всё равно не возразила.

— Я думаю, ты поняла меня, Элизабет, — видя, что дочь не собирается давать ясного ответа, бескомпромиссно заявила Богиня.

Она дала чёткое задание.

И Элизабет была обязана его исполнить.

Но выполнит ли она свои обязательства теперь? Ведь что-то в ней явно переменилось.

Что-то, что совсем не нравилось Верховному Божеству.

— Не подведи меня, дочь моя, — настоятельно повторила она перед уходом девушки, как обычно оставляя на её виске холодный, граничащий с нежностью, поцелуй.

— Никогда, мама, — покорно ответила Элизабет и медленно направилась к выходу их оранжереи.

Богиня несколько минут задумчиво провожала её взглядом, что-то усердно обдумывая в своих безрадостных мыслях, а потом презрительно хмыкнула.

Она живёт достаточно долго, чтобы точно знать, что обещания, данные посредством твёрдого и выразительного “никогда” имеют невероятно печальную тенденцию, несмотря на всю пафосность своего содержания: они никогда не бывают сдержаны.

========== “Любовь?” ==========

Но только в любви и в жизни назад дороги нет.

Нарочито серьёзным, сосредоточенным, глубокомысленным взглядом Мерлин уже около десяти минут подряд сверлила лежащую перед ней довольно симпатичную золотую серёжку, с висящим на ней большим бирюзовым камнем, и раздумывала над тем, понравился бы её сестричке подобный подарок.

Вообще, маленькая ведьма никогда не замечала за богиней пристрастия к каким-либо видам украшений, будь то бусы, браслеты, ожерелья или же серьги, в которые были влюблены человеческие девушки и женщины. Но, может быть, если бы Мерлин подарила ей что-то подобное, ей бы было приятно?

— Выбираешь себе побрякушки на предстоящий праздник? — как обычно, появляясь самым неожиданнейшим образом в поле её зрения, насмешливо спросил Мел.

Девчушка, до этого ушедшая глубоко в свои мысли, мелко вздрогнула.

И отправила другу подчёркнуто недовольный взгляд.

Мел постоянно так делал: никогда не предупреждая заранее о своём неожиданном приходе или уходе, просто брал и появлялся, или же исчезал, так внезапно, что отследить эту хитрую тенденцию было невозможно.

Он никогда не говорил зачем уходит: то ли к своей семье (есть ли вообще она у него?), то ли по собственным делам, то ли просто потому, что ему наскучило общество маленькой девочки.

Как никогда не объяснял почему вообще возвращается: то ли потому, что был одинок, то ли потому, что закончил разбираться со своими делами, то ли потому, что общество её, Мерлин, было ему действительно дорого (она хотела на это надеяться).

В итоге, с уверенностью можно было заявить лишь о том, что никаких конкретных целей он не преследует.

Да Мерлин особо и не интересовалась ими, где-то в глубине души просто радуясь тому, что он не оставляет её надолго.

— Я не люблю украшения, — преувеличено строго ответила она на его вопрос, для большей убедительности поверхностным взглядом окидывая деревянную лавку самого знаменитого в Белиаруине мастера и торговца драгоценных украшений, особо не задерживаясь ни на одном из изделий.