Литмир - Электронная Библиотека

– Я ночевать к себе иду, – категорично заявил Аманти. – У меня дел выше крыши.

– И чего ты такой занятой? Вот приду как-нибудь с проверкой и застукаю неизвестно за чем.

– И приходи. Подумаешь, напугал!

– Ох и нравится мне этот парень! – с улыбкой восхищенно воскликнул Шарух. – Он так и нарывается на неприятности. Дела у него…

– И, правда, дела. Хочу собрать информацию об этих наноубийцах. Даже не знаю, сколько провожусь.

– Ну, ладно, а ты, Эрни, все молчишь что-то.

– У меня тоже дела. И мне надо побыть одному.

Шарух сердито всплеснул руками.

– Это заговор какой-то! Нет, чтобы предложить: «Шарух, дружище, иди ко мне ночевать. Вместе веселее» Так нет! Будто я зря поднял тему о норах. Все решено и возражения не принимаются! Эрни, сегодня я ночую у тебя или у тебя, но в подъезде, если уж совсем достану. Что на это скажешь?

Эрни улыбнулся и, похлопав его по плечу, сказал:

– Шарух, дружище, идем ко мне ночевать!

– Вот это другой разговор!

– Ну, тогда до завтра, – произнес, прощаясь, Аманти. – Где встречаемся?

– У больницы и встретимся часов в десять, – решил Шарух.

– Тогда пока.

– До завтра! – попрощался с ним Эрни.

Конечно, Эрни не был слишком рад, что Шарух навязал ему свое общество. Но с другой стороны Шарух оказался под его присмотром, и не выкинет какой-нибудь неожиданный трюк от скуки или от чувства вины перед Бохрадом, если таковое еще имелось. Хотя на первый взгляд случившееся с шефом его уже не сильно беспокоило.

– А ужин я велю доставить сюда, – переставая играть с браслетом, сообщил Шарух. – Все равно наперед оплачено. Чем собираешься развлекать гостя?

– Мы еще не пришли, а ты развлекать.

– Нет, Эрни, так не пойдет. Ты какой-то зажатый. Надо радоваться, мы едва не влипли в серьезные неприятности, но все обошлось.

– Насчет обошлось, еще рано говорить.

Шарух очень внимательно посмотрел на друга.

– Боишься возможной операции?

– Есть немного.

– Хотя я, в общем-то, тоже переживаю по этому поводу. Тут ведь процесс операции не проконтролируешь. Ладно, лишнее изымут, а если еще оставят что-нибудь: пинцет или медицинские перчатки, например?

– Да, ладно! – Эрни даже остановился на полпути. – Шутишь? Ты хочешь, чтобы я нервничал вдвое больше?

Шарух засмеялся, оглянувшись.

– Я шучу, успокойся. Операция не предусматривает вскрытие грудной клетки. Просто в нужное место введут шприц и под контролем специального оборудования вытащат из органа всю мерзость. А ты будешь под наркозом.

– Ты в этом точно уверен?

– На все сто! И вообще, рано мы завели песню об операции. Надо сначала результаты анализов узнать.

Слова Шаруха немного успокоили Эрни. Он даже укорил себя мысленно в том, что, зря себя заранее накручивает. Уже приближаясь к дому, Эрни вдруг предположил:

– А что, если это был МВ и заразил он только Бохрада. Ведь такое может быть?

– Может. Но нам нужно найти доказательства.

– Интересно как их достать…

Когда вошли в квартиру, Эрни первым делом отправился в спальню, спрятать рукопись. Совсем не хотелось, чтобы Шарух ею заинтересовался.

– Выкинул девушку в окно? – полюбопытствовал Шарух, когда он вернулся в гостиную.

– Девушку? – не понял Эрни.

– Ту, что ждала тебя в спальне.

– А… нет, – Эрни засмеялся. – Выдумал тоже. Сейчас мне не до увлечений девушками.

– Значит, ты там что-то прячешь…

– Ничего не прячу. Просто закрыл окно. И вообще, что за допросы в моем доме?

– Ладно, не сердись, – Шарух прошел к дивану и сел. – Очень хочу спросить. Догадываешься, о чем?

– Еще бы не догадаться, – усмехнувшись Эрни, присел рядом. – Наверно страсть как интересует, что Бохрад говорил о тебе?

Шарух кивнул.

– Расскажешь?

– Рассказывать особо нечего. У него те же проблемы, что были у меня. Он устал видеть твою счастливую физиономию и потому сбежал, чтобы немного отдохнуть. Знаешь ли, когда кто-то радуется твоим страданиями – это доведет кого угодно. А потом еще знать, что возвращение сулит еще большие страдания – от этого можно сойти с ума.

– Тебе его жалко?

– Я же переживал подобное – конечно, жалко.

– А вот нечего жалеть! – неожиданно громко воскликнул Шарух. – Мы вдвоем его предупреждали, что будет тяжело. Он настоял на своем. Пусть терпит, может поймет, что никакая идея не стоит того, чтобы страдать за нее, так как он сейчас страдает.

– А может, ты создашь ему рефлекторную точку, чтобы он начал находить в твоих испытаниях положительные моменты?

– Может и создам, когда он перестанет строить из себя мученика.

– То есть ты хочешь, чтобы он унижался, молил и плакал?

– Согласись, это же естественная реакция жертвы на тяготы жизни.

– С тобой трудно спорить, – Эрни усмехнулся.

– К тому же заставлять себя быть естественным: радоваться, когда радостно, злиться, когда злишься, плакать, когда этого хочется – это очень трудное испытание. Переступить через гордыню и снизойти до унижения, чтобы попросить о чем-нибудь – это подобно прыжку без парашюта.

В комнате повисло долгое задумчивое молчание. Эрни смотрел на Шаруха, и в который раз удивлялся его странной, трудной для понимания натуре. Вроде бы все складно говорит, все понятно, но душа Эрни периодически бунтовала против его действий. Против тех противоречий, что жили в этом человеке: жестокость, которая не жестокость, правда, которая зачастую ложь, любовь, превращенная в зависимость и способность страданиями вызывать наслаждение, но не в физическом, а более тонких планах, – ни с чем несравнимые чувства, способные лишить сознания.

– Ты вообще, как к Бохраду относишься? – наконец Эрни прервал долгую паузу.

– Я им восхищаюсь! Столько в нем мужества, силы и терпения. Это что-то потрясающее!

– И ты хочешь все это сломать и уничтожить?

– Нет, ты не понимаешь… – Шарух загадочно улыбнулся. – Вот ты, например, какие прежние свои качества характера потерял?

– Странный вопрос. Я вроде бы все тот же. Перестал бояться всяких мелочей. Что еще?..

– Может уверенности прибавилось?

– Да, без сомнения, – согласился Эрни. – Более спокойным стал, равнодушным, в хорошем смысле. Стараюсь не делать поспешных выводов.

– А чувствуешь возросшую ответственность за свою жизнь? Что каждый твой шаг может быть очень значимым?

– Да, именно поэтому я пока никак не могу решить, чего же я на самом деле хочу. Все кажется таким мелочным, суетным, не заслуживающим внимания.

– Итак, все же ты чувствуешь себя сломанным и кое-как собранным заново? Или ты все тот же лишь стал более гибким?

– Второй вариант подойдет больше.

– Вот в этом и есть суть: прямое дерево легче сломать, чем то, которое будет без усилий склоняться под натиском жизненных бурь.

– Здорово сказал, – развеселился Эрни, – так и хочется записать, чтобы не забыть.

Шарух продолжил философствовать:

– Пережив каждую такую бурю, гибкое дерево становится сильнее, а прямое все более тонким и слабым. Встретив на своем жизненном пути сначала Аманти, потом тебя, я тоже стал сильнее и увереннее. Многому от вас учусь. Теперь вот Бохрад рискнул войти в мой странный мир. Интересно, чему я научусь от него?

– Скорее он многому научится от тебя.

– Отношения должны быть взаимовыгодными, не находишь?

Эрни кивнул, признавшись:

– Знаешь, никогда прежде я так много не думал о жизни, как после твоих философских рассуждений.

– А я прежде ни с кем ими не делился.

– Даже с Аманти?

– Ему трудно меня понять. Хотя сейчас он значительно вырос из статуса жертвы и вскоре, уверен, мы сможем говорить на равных, – и, вздохнув, Шарух грустно добавил: – Я так понимаю, на сегодня мне предоставлено единственное развлечение – философские разглагольствования?

– Можем телик посмотреть.

– А еще ужин через два часа… – Шарух снова огорченно вздохнул.

– Ты куда-то клонишь, я никак не пойму, – Эрни взглянул на собеседника слегка прищурившись. – Говори уже конкретно, чего от меня ждешь?

4
{"b":"676868","o":1}