Шарух вновь вернулся к столу. На этот раз он отделил дольку от целого фрукта и, подцепив ее пинцетом, смочил в странной жидкости. Затем направился к Эрни.
– Значит, съев это, я буду ненавидеть апельсины? – засомневался Эрни.
– Так будет, но сначала проглоти это, – Шарух показал ему круглую синюю таблетку.
– Зачем еще?
– Чтобы контролировать рвотный рефлекс.
– Так меня еще и вывернуть может, вот значит, как я возненавижу апельсины?
– Ты же не хочешь избавиться от обеда? Тогда придется проглотить.
– Хорошо, – согласился Эрни недовольным тоном.
Проглотив таблетку, Эрни приготовился к странной процедуре, грозящей привить ему ненависть к такому с детства любимому фрукту. Он безропотно открыл рот и позволил положить в него дольку апельсина. Не прошло и пяти секунд, как он вдруг выплюнул ее, возмущенно воскликнув:
– Какая гадость!
– Не нравится? – полюбопытствовал Шарух.
– Фу… как такое можно есть? Тебе продали неправильный апельсин!
Шарух вернулся к столу и вновь отделил дольку, которую затем опустил в тарелку с со странной жидкостью. И снова направился к Эрни.
– Убери это, – Эрни отвернулся, закрывая глаза. – Меня от одного вида мутить начинает!
– А от запаха?
Шарух поднес апельсин к его носу. От отвращения тело Эрни содрогнулось, пытаясь избавиться от содержимого желудка.
– Перестань! Все уйди!
– Что скажешь теперь об апельсинах, мой друг?
– Ты добился своего. Сейчас я их ненавижу! – Эрни осторожно повернул голову, но увидев в руке Шаруха пинцет с апельсином, резко отвернулся, чувствуя, как в желудке образуются болезненные спазмы.
– Хочешь перестать их ненавидеть?
– Еще бы! Верни, как было!
– Как было, получится лишь дня через три. А сейчас ты будешь их безумно обожать, согласен?
– А через три дня я точно буду в порядке?
Эрни понимал, что придется согласиться на условия Шаруха, а иначе тот может в своих интересах использовать возникшую в нем ненависть к этому фрукту. Уж лучше получать удовольствие от процесса, чем мучиться рвотными позывами каждый раз от одного только вида раздражителя.
– Будешь, обещаю, но тебе придется пожить у меня все это время. Я окружу тебя вниманием и заботой, – Шарух смотрел на приятеля с веселой улыбкой.
– И ты не будешь заставлять меня делать мерзкие вещи ради апельсинов?
– Все будет исключительно по твоему желанию.
– Ты всегда так говоришь… – Эрни опять покосился на Шаруха и резко отвел взгляд.
– Всего три дня ты же выдержишь? А потом я расскажу, что это за вещество и как его приготовить.
– Заманчивое предложение…
– Эрни, соглашайся, он все равно не отстанет, – донесся весьма бодрый голос Бохрада.
Оба вспомнив о нем, посмотрели в его сторону. Тот продолжал смаковать картофель, с самым что ни есть счастливым выражением лица. На тарелке оставалось несколько кубиков.
– Да, он уже согласился, – произнес Шарух. – Не так ли, Эрни? Это у нас тактика такая. Хочется, чтобы я уговорил, чтобы Эрни потом не искал себе оправданий, если что-то не понравится.
– Ты обещал рассказать про вещество, – напомнил Эрни.
– Расскажу, сразу по окончании эксперимента. Готов уже или еще нет?
Эрни вздыхая, после некоторого раздумья, ответил:
– Хорошо. Я закрываю глаза, а ты мне зажимаешь нос, может тогда меня наизнанку не вывернет.
– Именно этот вариант я сам хотел тебе предложить. Открывай рот, закрывай глаза, остальное предоставь мне.
Вскоре Эрни почувствовал у себя во рту дольку апельсина. Ожидаемого рвотного рефлекса на этот раз не последовало. И чувство отвращения куда-то испарилось. Шарух поднял его нижнюю челюсть, закрывая рот, посоветовал:
– Не выплевывай сразу. Так… И что ты теперь скажешь?
Эрни сдавил дольку апельсина языком, чувствуя, как растекается сок и счастливое выражение осветило его лицо.
– Нет слов…
– А я что говорил! Дальше будет еще интереснее.
– А что будет дальше? – поинтересовался Бохрад.
– Я вас отпущу и буду за вами наблюдать. Эрни, еще апельсин дать?
– Конечно! Он еще спрашивает…
Шарух взял со стола апельсин и вручил подопытному, сразу, как после нажатия на секретную кнопку, спали сковывающие руки скобы. Эрни прижал апельсин к носу, и, вдыхая аромат, простонав от наслаждения, произнес:
– Я, правда, счастлив… Апель… син… Шарух, только не говори, что он у тебя был один.
Шарух засмеялся.
– У меня есть еще, но, если вы будете себя плохо вести, ничего не получите.
Бохрад к этому времени съел весь картофель и блаженно улыбался, обнюхивая тарелку. Сообразив, что обычно он себя так странно не ведет, оправдываясь, произнес:
– Чувствую себя счастливым идиотом.
Шарух освободил ему другую руку.
– На этом можете быть свободны. Возвращайтесь ко мне. Эрни вставай.
– Ты же апельсин у меня не отберешь? – всерьез испугался Эрни, отводя руку с фруктом в сторону.
– Даже в мыслях не было.
Эрни облегченно вздохнул, отправив в рот очередную дольку.
Втроем они вышли из лаборатории. Шарух привел их в спальню, в которой Эрни как-то уже приходилось ночевать, и которую теперь занимал Бохрад. Причем он занял кровать у окна, которую Эрни облюбовал раньше, но сейчас ему было все равно.
– Итак, мои подопытные кролики, я закрываю вас здесь, чтобы на подвиги не потянуло. Эрни, постель я скоро принесу. Библиотека и удобства здесь есть, так что не скучайте.
Бохрад сразу направился к своей кровати, и, переодевшись в халат, взял с подоконника книгу, собираясь углубиться в чтение.
После ухода Шаруха, Эрни некоторое время беспокойно ходил по комнате, с ужасом наблюдая как все меньше становится апельсин в его руке. Но стоило положить очередную дольку в рот, как страх искажающий его лицо мгновенно преображался в блаженство. Бохрад таки и не начал читать. Он внимательно наблюдал за парнем и улыбался.
– Эрни, картошки не хочешь?
– Шутишь? У меня апельсин заканчивается, где мне еще взять?
Съев последнюю дольку, Эрни плюхнулся на свободную кровать, что стояла в центре спальни и жалобно проговорил:
– Что же он со мной сделал… Ну, я ему устрою эксперименты, когда в себя приду. Почему я всегда с ним соглашаюсь? А ты, Бохрад, что уже не хочешь апельсинов? То есть картошки?
– О, не произноси при мне это слово. Хочу, конечно, но пока терплю. Плохо станет, пойду вышибать дверь.
– Да, он еще пожалеет, что с нами такое сделал.
Эрни закрыл глаза, решив, что лучшее, что он сейчас может сделать – это поспать. Правда уснуть ему не получать, даже глаза не смог долго держать закрытыми. Ему виделись большие, оранжевые, сочные апельсины. А вскоре стал чудиться их аромат. Поерзав по кровати, Эрни встал и направился в туалет. Спустя несколько минут вернулся оттуда с двумя баллончиками освежителя воздуха. Он подбежал к Бохраду, восторженно воскликнув:
– Бохрад! Бохрад!
– Что? – тот нехотя оторвался от книги.
– Понюхай, как апельсинами пахнет!
Эрни попшикал освежителем вокруг него.
Бохрад принюхался.
– Мм… запах свежей картошки! Дай-ка мне один.
– Нет, ты что! Не дам! Это мои! Себе там возьми.
– А осталось?
– Сирень и жасмин. Они не пахнут апельсинами.
– А у тебя какие?
– Лаванда, а этот… – Эрни повернул к себе этикетку, – просто: «Летний букет».
Эрни вернулся на свою кровать, а Бохрад недолго думая ушел за освежителями воздуха. Вернулся оттуда сияя от счастья.
– Эх, жаль съесть нельзя, но какой запах!
Так они и лежали каждый на своей кровати, периодически пшикая вокруг себя освежителями воздуха. Никогда прежде в мире сирень и жасмин не пахли так одурманивающе волшебно свеженарезанной картошкой, а лаванда и «Летний букет» столь обворожительно ароматом апельсина.
Но их блаженная идиллия продолжалась недолго. В комнату со стопкой постельного белья и одежды вошел Шарух. Царящая в ней счастливая, но невыносимо-терпко пахнущая атмосфера его сразу насторожила.
