Шарух вновь вернулся к столу. На этот раз он отделил дольку от целого фрукта и, подцепив ее пинцетом, смочил в странной жидкости. Затем направился к Эрни.

– Значит, съев это, я буду ненавидеть апельсины? – засомневался Эрни.

– Так будет, но сначала проглоти это, – Шарух показал ему круглую синюю таблетку.

– Зачем еще?

– Чтобы контролировать рвотный рефлекс.

– Так меня еще и вывернуть может, вот значит, как я возненавижу апельсины?

– Ты же не хочешь избавиться от обеда? Тогда придется проглотить.

– Хорошо, – согласился Эрни недовольным тоном.

Проглотив таблетку, Эрни приготовился к странной процедуре, грозящей привить ему ненависть к такому с детства любимому фрукту. Он безропотно открыл рот и позволил положить в него дольку апельсина. Не прошло и пяти секунд, как он вдруг выплюнул ее, возмущенно воскликнув:

– Какая гадость!

– Не нравится? – полюбопытствовал Шарух.

– Фу… как такое можно есть? Тебе продали неправильный апельсин!

Шарух вернулся к столу и вновь отделил дольку, которую затем опустил в тарелку с со странной жидкостью. И снова направился к Эрни.

– Убери это, – Эрни отвернулся, закрывая глаза. – Меня от одного вида мутить начинает!

– А от запаха?

Шарух поднес апельсин к его носу. От отвращения тело Эрни содрогнулось, пытаясь избавиться от содержимого желудка.

– Перестань! Все уйди!

– Что скажешь теперь об апельсинах, мой друг?

– Ты добился своего. Сейчас я их ненавижу! – Эрни осторожно повернул голову, но увидев в руке Шаруха пинцет с апельсином, резко отвернулся, чувствуя, как в желудке образуются болезненные спазмы.

– Хочешь перестать их ненавидеть?

– Еще бы! Верни, как было!

– Как было, получится лишь дня через три. А сейчас ты будешь их безумно обожать, согласен?

– А через три дня я точно буду в порядке?

Эрни понимал, что придется согласиться на условия Шаруха, а иначе тот может в своих интересах использовать возникшую в нем ненависть к этому фрукту. Уж лучше получать удовольствие от процесса, чем мучиться рвотными позывами каждый раз от одного только вида раздражителя.

– Будешь, обещаю, но тебе придется пожить у меня все это время. Я окружу тебя вниманием и заботой, – Шарух смотрел на приятеля с веселой улыбкой.

– И ты не будешь заставлять меня делать мерзкие вещи ради апельсинов?

– Все будет исключительно по твоему желанию.

– Ты всегда так говоришь… – Эрни опять покосился на Шаруха и резко отвел взгляд.

– Всего три дня ты же выдержишь? А потом я расскажу, что это за вещество и как его приготовить.

– Заманчивое предложение…

– Эрни, соглашайся, он все равно не отстанет, – донесся весьма бодрый голос Бохрада.

Оба вспомнив о нем, посмотрели в его сторону. Тот продолжал смаковать картофель, с самым что ни есть счастливым выражением лица. На тарелке оставалось несколько кубиков.

– Да, он уже согласился, – произнес Шарух. – Не так ли, Эрни? Это у нас тактика такая. Хочется, чтобы я уговорил, чтобы Эрни потом не искал себе оправданий, если что-то не понравится.

– Ты обещал рассказать про вещество, – напомнил Эрни.

– Расскажу, сразу по окончании эксперимента. Готов уже или еще нет?

Эрни вздыхая, после некоторого раздумья, ответил:

– Хорошо. Я закрываю глаза, а ты мне зажимаешь нос, может тогда меня наизнанку не вывернет.

– Именно этот вариант я сам хотел тебе предложить. Открывай рот, закрывай глаза, остальное предоставь мне.

Вскоре Эрни почувствовал у себя во рту дольку апельсина. Ожидаемого рвотного рефлекса на этот раз не последовало. И чувство отвращения куда-то испарилось. Шарух поднял его нижнюю челюсть, закрывая рот, посоветовал:

– Не выплевывай сразу. Так… И что ты теперь скажешь?

Эрни сдавил дольку апельсина языком, чувствуя, как растекается сок и счастливое выражение осветило его лицо.

– Нет слов…

– А я что говорил! Дальше будет еще интереснее.

– А что будет дальше? – поинтересовался Бохрад.

– Я вас отпущу и буду за вами наблюдать. Эрни, еще апельсин дать?

– Конечно! Он еще спрашивает…

Шарух взял со стола апельсин и вручил подопытному, сразу, как после нажатия на секретную кнопку, спали сковывающие руки скобы. Эрни прижал апельсин к носу, и, вдыхая аромат, простонав от наслаждения, произнес:

– Я, правда, счастлив… Апель… син… Шарух, только не говори, что он у тебя был один.

Шарух засмеялся.

– У меня есть еще, но, если вы будете себя плохо вести, ничего не получите.

Бохрад к этому времени съел весь картофель и блаженно улыбался, обнюхивая тарелку. Сообразив, что обычно он себя так странно не ведет, оправдываясь, произнес:

– Чувствую себя счастливым идиотом.

Шарух освободил ему другую руку.

– На этом можете быть свободны. Возвращайтесь ко мне. Эрни вставай.

– Ты же апельсин у меня не отберешь? – всерьез испугался Эрни, отводя руку с фруктом в сторону.

– Даже в мыслях не было.

Эрни облегченно вздохнул, отправив в рот очередную дольку.

Втроем они вышли из лаборатории. Шарух привел их в спальню, в которой Эрни как-то уже приходилось ночевать, и которую теперь занимал Бохрад. Причем он занял кровать у окна, которую Эрни облюбовал раньше, но сейчас ему было все равно.

– Итак, мои подопытные кролики, я закрываю вас здесь, чтобы на подвиги не потянуло. Эрни, постель я скоро принесу. Библиотека и удобства здесь есть, так что не скучайте.

Бохрад сразу направился к своей кровати, и, переодевшись в халат, взял с подоконника книгу, собираясь углубиться в чтение.

После ухода Шаруха, Эрни некоторое время беспокойно ходил по комнате, с ужасом наблюдая как все меньше становится апельсин в его руке. Но стоило положить очередную дольку в рот, как страх искажающий его лицо мгновенно преображался в блаженство. Бохрад таки и не начал читать. Он внимательно наблюдал за парнем и улыбался.

– Эрни, картошки не хочешь?

– Шутишь? У меня апельсин заканчивается, где мне еще взять?

Съев последнюю дольку, Эрни плюхнулся на свободную кровать, что стояла в центре спальни и жалобно проговорил:

– Что же он со мной сделал… Ну, я ему устрою эксперименты, когда в себя приду. Почему я всегда с ним соглашаюсь? А ты, Бохрад, что уже не хочешь апельсинов? То есть картошки?

– О, не произноси при мне это слово. Хочу, конечно, но пока терплю. Плохо станет, пойду вышибать дверь.

– Да, он еще пожалеет, что с нами такое сделал.

Эрни закрыл глаза, решив, что лучшее, что он сейчас может сделать – это поспать. Правда уснуть ему не получать, даже глаза не смог долго держать закрытыми. Ему виделись большие, оранжевые, сочные апельсины. А вскоре стал чудиться их аромат. Поерзав по кровати, Эрни встал и направился в туалет. Спустя несколько минут вернулся оттуда с двумя баллончиками освежителя воздуха. Он подбежал к Бохраду, восторженно воскликнув:

– Бохрад! Бохрад!

– Что? – тот нехотя оторвался от книги.

– Понюхай, как апельсинами пахнет!

Эрни попшикал освежителем вокруг него.

Бохрад принюхался.

– Мм… запах свежей картошки! Дай-ка мне один.

– Нет, ты что! Не дам! Это мои! Себе там возьми.

– А осталось?

– Сирень и жасмин. Они не пахнут апельсинами.

– А у тебя какие?

– Лаванда, а этот… – Эрни повернул к себе этикетку, – просто: «Летний букет».

Эрни вернулся на свою кровать, а Бохрад недолго думая ушел за освежителями воздуха. Вернулся оттуда сияя от счастья.

– Эх, жаль съесть нельзя, но какой запах!

Так они и лежали каждый на своей кровати, периодически пшикая вокруг себя освежителями воздуха. Никогда прежде в мире сирень и жасмин не пахли так одурманивающе волшебно свеженарезанной картошкой, а лаванда и «Летний букет» столь обворожительно ароматом апельсина.

Но их блаженная идиллия продолжалась недолго. В комнату со стопкой постельного белья и одежды вошел Шарух. Царящая в ней счастливая, но невыносимо-терпко пахнущая атмосфера его сразу насторожила.