Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Она ехала всё дальше и дальше, пока не достигла берега могучих вод белой реки. Течение было столь сильным, что она испугалась, но лихой Салем, один из боевых скакунов ее отца, отчаянно ринулся в воду и вынес ее на другую сторону. На том берегу стоял уродливый маломерок-дэв, тварь из числа чудовищ. С зубищами, острыми, что у крокодила, и в шерсти, густой и черной, что медвежья шкура.

«О человек, – заговорил дэв, – сделай мне одолжение, и у тебя будет всё, чего ты ни пожелаешь».

«Чего же ты хочешь?» – смело спросила царевна Фероза, так как она не хотела показать дэву, что испугалась. Спешившись с коня, она храбро стояла перед жуткой тварью.

«Передай весть моему брату, он живет вон в том замке, – повелел дэв, указывая на многобашенный замок, возвышающийся вдали на вершине холма, – и ради меня он пожалует тебя всем, чего ты ни спросишь».

«Хорошо, – отвечала царевна, изъявляя согласие. – Что это за весть?»

«Когда попадешь в крепость, скажи моему брату, что я превратил шахиншаха в речной камень-окатыш, и вот он у меня тут, в кошеле, и я сам стану вместо него царем надо всем Ираном. Будь любезен, проси его ко мне препожаловать в день, когда я взойду на престол, что будет праздноваться в стольном городе Исфахане через шесть дней. Тогда этот превосходный из братьев исполнит твое желание. Садись теперь на коня, и – в дорогу».

Остолбеневшая Фероза молча села в седло и поехала в горную крепость второго дэва. Как ей спасти своего отца, который теперь лежал в кошеле у первого дэва, превращенный в камень-окатыш? Она старалась что-то придумать, но ничего не приходило на ум. Быстрый как ветер, мчался вперед ее лихой конь, и вскоре они стояли под воротами крепости, большой и могучей.

«Отворяй, о дэв, – вскричала царевна, хотя сердце выпрыгивало у нее из груди, – я несу тебе весть от твоего брата с белой реки».

Ворота немедленно распахнулись, и появился другой дэв, с видом еще уродливее и злее, чем первый.

«Входи, мальчуган! – проревел он. – Отведай моего гостеприимства. Какую весть ты принес мне?»

«Твой брат просит тебя пожаловать в его восшествие на престол в Исфахане через шесть дней, ибо он полонил шахиншаха и умышляет занять его место».

«О, превосходно, – заявил дэв. – Вот, садись на этот диван и погложи мяса на этой кости, вижу, ты голоден. Спрашивай, чем тебя отдарить?»

«Я хочу волшебную саблю, чтобы секла вражьи головы, как удар молнии», – молвила царевна.

Дэв долго хохотал громким хохотом. «Славно сказано, мальчуган, ты получишь ее, – проревел он. – Ты храбрый удалец и заслуживаешь саблю».

Едва лишь он вымолвил эти слова, как царевна ощутила тяжесть в правой руке и увидела, что держит саблю с благородным дамасским клинком. Вложив ее в ножны, царевна вскочила в седло.

«Стало быть, на коронации встретимся!» – хохотал дэв, когда Фероза поскакала прочь.

Скакала она, скакала, и наконец достигла берега белой реки. Вот и первый дэв, рассевшийся на воловьей шкуре. Царевна возвышалась над ним, сидя в седле на Салеме.

«Молодец, мальчуган, – прорычал дэв. – Ты получил награду?»

«О да», – отвечала царевна, обнажая саблю. А когда дэв шаг шагнул, чтобы взглянуть поближе, быстро, как удар молнии, она снесла ему голову. Соскочив с седла, она обшарила у него карманы, нашла кошель с камнем-окатышем, что был ее несчастным отцом, и уплыла с ним обратно за реку.

К тому часу наступила ночь, и Фероза схоронилась в пещере, укрывшись своим стеганым кафтаном, Салем же встал при входе, неся дозор при своей госпоже.

Проспав до полуночи, она очнулась и увидела диковинный свет в конце пещере. Некий голос звал: «Проснись, о царевна, проснись и внемли мне, твоей пэри-хранительнице».

Царевна вскочила на ноги и увидела прекрасную пэри, одетую сверкающим золотом в красном средоточье огня. «Дай мне камень-окатыш, о царевна, – молвила пэри. – Я помогу тебе вернуть твоему благородному отцу его человеческий облик».

Царевна вот-вот и отдала бы камень, когда Салем, с диким ржанием, ткулся мордой ей в руку, и речной окатыш скатился на землю. «Нет, нет, о царевна, – прорек громким голосом конь, – тут нет никакой пэри – а только дэв женского полу, она хочет добраться до шахиншаха».

Меж тем как конь прорицал, огонь исчез, и прекрасная пэри превратилась в мерзейшую женщину, которая также испарилась с шумом, подобным змеиному шипу.

«Но ты обладаешь речью! – вскричала царевна Фероза. – О, помоги мне отыскать этот камень, он скатился на землю».

«Вот он», – отвечал конь, взяв речной окатыш зубами.

Царевна бережно спрятала его в карман.

«Как это так, что ты можешь говорить человеческим языком, хотя ты и животное?» – спросила царевна.

«Я зачарованный королевич, – отвечал ей конь. – На меня наложили чары в день моего восемнадцатилетия, по причине того, что я заносчиво говорил с чародеем». Гордо он тряхнул своей гривой. «И быть мне в этом облике заключенным, пока меня не избавит любовь ко мне дамы».

«О, да случится это в доброполучный час, – проговорила царевна, краснея. – Но сейчас, позволь мне, о добрый конь, сесть верхом, и поскачем к мудрой ведунье Исфахана, чтобы найти способ снова обратить милого моего отца в шахиншаха».

Царевна снова вскочила в седло, и конь понесся с ней через всю страну, пока не прибыли они, наконец, в Исфахан. В высоком, забранном ставнями доме жила мудрая ведунья Исфахана. Волосы у нее были белы, нос у нее был крючком, что клюв попугая, а платье ее, зеленого аксамиту, заткано было розовыми розами Шираза.

Когда наконец царевна оказалась в ее ведовском покое, старуха выслушала всю повесть, не проронив ни слова. Потом она молвила: «Я знала, что ты придешь, ибо еще не прошло и часа, как я смотрела в свое волшебное зеркало. Да, у меня имеется специальный порошок, чтобы вернуть возлюбленному шахиншаху его собственный вид. Я должна бросить несколько гранул в жаровню».

Усталая до черноты, удивленная царевна в оторопи наблюдала за тем, как творила ведунья свою волшбу. Прежде всего, камень-окатыш положен был на пол и вкруг него был начертан магический знак царя Сулеймана. Вслед за тем щепоть волшебного порошка была брошена на рдеющие уголья. Несколько тихо произнесенных слов, и огонь полыхнул красным, потом синим. Скоро, к великой радости, царевна видела вставшего перед ней отца. Ведунья упала на колени, но шахиншах поднял ее на ноги.

«За это тебе наполнят твой рот драгоценными самоцветами, и не единожды, о добрая матушка», – объявил единодержец.

Старушенция залопотала от радости.

Царевна с отцом вернулись во дворец, и лихой конь взржал от удовольствия, когда царевна поцеловала его лунно-светлые уши и гриву.

«Я тебя люблю, о милый конь-королевич», – тихо вымолвила она.

Едва лишь вылетели у нее эти слова, как конь исчез, а перед ней встал высокий и статный королевич, прекрасный, как всякий царевич на свете. И вот, они поженились, и семь дней и семь ночей шло празднество и ликование во всех городах Ирана.

Ткач и дэв

Некогда, в давние-предавние времена, жил в старом Нишапуре один бедный ткач, по имени Абдуль Латиф, чья жена, Фатима, то и дело ему говорила: «Вот будь у тебя две головы и две пары рук, о Абдуль Латиф, было бы у нас куда больше тканей и куда больше денег на всякие траты».

Однажды вечером, в одиночку во всю стуча на своем ткацком стане, Абдуль Латиф обнаружил маленького дэва, застрявшего в его мотках шерстяной пряжи.

«Помоги мне выбраться из этой путаницы, и, чего ты ни пожелаешь, я тебе это дам», – заговорил дэв.

Ткач помог дэву избавиться от мотушек, и дэв на это сказал: «Пожелай от меня чего хочешь, и я тебе это дам».

«Жена моя, Фатима, полагает, что мне следует иметь две головы и две пары рук, – отвечал ткач. – Мог бы ты это исполнить?»

«Готово, – отвечал дэв. – Если это то, чего ты желаешь».

Абдуль Латиф взглянул в зеркало и увидел, что у него две головы и две пары рук. Он помчался по городу с криком: «Смотрите, смотрите, что приключилось!» И все люди повыскакивали из своих домов и закричали: «Дэв! Дэв!», думая, что он демон. Они побили его палками и камнями и прогнали его из города, и больше его никто никогда не видел.

12
{"b":"676830","o":1}