Примерно 12 тысяч лет назад, когда население планеты составляло около 5 миллионов человек, Создатели топора произвели на свет два дара, значительно изменившие физический мир, в котором мы жили, и строение нашего мозга. Наши предки приняли эти дары вскоре после завершения Великого расселения, потому что, как часто случалось на протяжении истории, выбора у них не было.

Племена пережили тысячелетия путешествий по планете только благодаря орудиям. И благодаря тем же орудиям, позволявшим получать от природы все больше и больше пропитания, численность людей возросла настолько, что они уже не могли обеспечить дальнейшее выживание без очередного радикального изменения поведения. Новые дары – земледелие и письмо – освободили их от прихотливых природных источников пищи и подняли условные знаки шаманского жезла на новый уровень, изменивший мир.

Какое-то время кочевники использовали орудия для увеличения потенциальной емкости мест, в которых оказывались, что было необходимо в связи с ростом численности. Частью этого процесса было, вероятно, и развитие протоогородничества. Собиратели, несомненно, отмечали сезонные передвижения животных и жизненные циклы растений, а следовательно, могли заметить и то, что регулярно употребляемые в пищу растения нередко встречаются возле временных поселений там, куда выбрасывают их семена. Неисключено, что они оберегали особенно ценные растения от зверей, устраивая силки и ловушки, и даже содействовали их росту, выпалывая сорняки. В тяжелые времена наиболее плодородные участки приходилось защищать и от соперничающих племен.

Осознание того, что постоянное поселение, скорее всего, единственный способ выжить, пришло вместе со способностью обеспечить себя необходимой пищей без дальних походов. Известно, что нужные для этого орудия уже существовали. Найденные в Израиле примитивные серпы и каменные терки, известные уже 15 тысяч лет назад, указывают, что группы охотников переходили к оседлому образу жизни. Новые орудия позволяли получать больше продовольствия с ограниченной площади, поэтому рост населения продолжался. И, поскольку орудия все сильнее привязывали людей к уже наполовину постоянным местам обитания, отдельные группы начинали все более полагаться на специфические виды деятельности в зависимости от условий: сбор моллюсков, степную охоту, сбор лесных плодов. Особенности местоположения все больше влияли на поведение.

Примерно тогда же погребения стали предназначаться не только для вождей. Это можно считать указанием на то, что личное имя, которого ранее удостаивались только вожди и шаманы, получал теперь каждый член группы. Имена, возможно выбираемые вождями, привязывали человека к группе и при жизни, и после смерти, что укрепляло целостность сообщества и тем самым – власть вождей, а также в определенном смысле привязывало людей к новому поселению.

Возможно, первым племенем, перешедшим к оседлости, было племя кебаранов, обосновавшееся на равнинах Леванта, неподалеку от Средиземного моря, в местности, изобилующей рыбой и фруктами. Сменившая их позднее культура получила название натуфианской (она возникла на территории современной Сирии) и развивалась вполне успешно, на что указывает и резкое увеличение размеров поселений, с четырех семей, проживавших вместе 11 тысяч лет назад, до первых деревень, насчитывающих более 200 хижин (в Мурейбите, Сирия) 2 тысячи лет спустя.

Оседлые натуфианцы не сразу занялись земледелием. Они были умелыми охотниками, обладавшими еще одним новым орудием: продолговатым куском базальта с двумя глубокими параллельными канавками. Камень нагревали и в канавках выпрямляли деревянные древки. Точность стрельбы улучшилась, а значит, охота давала племени достаточно еды даже в том случае, когда растения не приносили достаточно урожая.

Первоначально, когда рост населения вынудил кочевые группы искать более надежные источники питания, ограниченные продуктивные возможности почвы увеличили важность древних знаний женщин-собирательниц о растениях и сухом земледелии. Внедрение сухого земледелия и сохи (представлявшей собой обычную копалку, которую тащил бык) также радикально увеличило производительность, хотя поначалу этого было недостаточно для поддержания здоровья населения. Рацион питания был ограничен, недоедание было обыденным явлением. Но если раньше для прокорма одного охотника-собирателя требовалось 15 квадратных километров, то оседлому поселенцу хватало и трех.

Базовый рацион питания современного мира сложился в те времена, когда наши далекие предки выбирали для разведения местные виды растений: пшеницу-однозернянку, полбу, двухрядный ячмень, горох, чечевицу, кормовые бобы, вику. Они встречаются на территориях от Ирака до Курдистана, от Палестины до Западной Турции, от Анатолийского плоскогорья до Леванта.

Распространение новых земледельческих приемов и удаление их от первых центров нововведений поощряло языковое объединение использовавших их оседлых групп, усиливало у людей ощущение единства с методами труда и традициями. Такая культурная стабильность привела к окончательному, устойчивому оформлению большинства современных языковых семей: индоевропейской, афро-азиатской, эламо-дравидийской (Индия), китайско-тибетской и австронезийской.

Одно из последних изменений физического облика человека, вызванное появлением новых орудий труда и переходом к земледелию, – исчезновение необходимости в больших зубах. С заменой мяса на злаки зубы уменьшились, лицо сделалось более вертикальным. Свидетельством смены рациона могут служить обнаруженные на Ближнем Востоке прямоугольные зернохранилища, почва вокруг которых содержит окаменелую пыльцу злаков.

По мере увеличения численности населения люди переселялись в более плодородные места, к рекам и на прибрежные равнины. В новых поселениях они жили в небольших поселках, где строили глинобитные хижины с тростниковыми крышами, разделенные узкими проходами. Более разнообразными стали и орудия труда; деревянные и каменные ножи отступали перед наконечниками стрел, серпами и сверлами. Люди сшивали шкуры костяными иглами, обрабатывали зерно каменными ступками и жерновами, плели корзины и циновки из тростника, пасли овец и коз.

Излишек продовольствия, появившийся благодаря переходу к сухому земледелию, на данный момент позволял содержать людей, не занятых непосредственно в производстве продуктов питания: ремесленников, писцов, лекарей и вождей. Каждый из них владел неким эзотерическим знанием, недоступным основной части населения, в котором при этом нуждались все. Принятие решений и социальная ответственность все более концентрировались в руках таких новых специалистов.

К тому времени, когда кочевые племена перешли, наконец, к оседлой жизни, у них уже были орудия, позволявшие добывать пропитание и строить дома, намного превосходившие те, которыми пользовались их предки. Примерно 7 тысяч лет назад некоторые из племен, живших, вероятно, у одной из больших рек, то ли вследствие увеличения численности, то ли из-за небывало долгого периода засухи перешли от сухого земледелия к ирригационному. К тому времени люди уже знали, что растения разбрасывают семена и они прорастают там, где есть вода. Настоящим мыслительным прорывом было осознание того, что природные процессы можно воспроизводить искусственным путем.

Вскоре после перехода к ирригационному земледелию или даже простому высеванию семян в естественно орошаемых районах появился, должно быть, избыток продовольствия. Это событие можно считать переломным моментом в отношении к окружающей среде. На протяжении многих тысяч лет человечество было неотъемлемой частью природы. Для охотников-собирателей мир природы был живым организмом; каждое время года давало людям разные плоды и убежища. Они, по всей вероятности, отчетливо воспринимали каждый их нюанс: плодоносящие осенью рощи, места весеннего гнездования птиц, источники с самой чистой водой, защищенные от ветра площадки в скалах. В первую очередь они, наверное, отмечали важнейшую зависимость между пищей и временем года: появление и исчезновение в определенный период лесных ягод, сезонная миграция стад. Не заметив какого-либо природного указателя, можно упустить единственный в году шанс.