Монах гнал коня, но тот несся из последних сил. Привстав на стремени и обернувшись, инок чуть ослабил поводья. Позади остался лес, и долгая дорога. Аргон тяжело дышал, и изо рта коня шел горячий пар, все бока были в мыле.

– Нужно дать коню отдых, иначе, не доеду до города, – подумал Артемий и спешился.

Оставалось всего немного, верст пять, не больше. Только он сделал несколько шагов по пустынной дороге, как впереди послышался конский топот, и из за высокого холма показались шишаки конников. Не иначе, дружина Новогородская.

Несколько всадников взяли в полукольцо монаха, справа и слева лучники, а впереди, на гнедом коне с попоной, скорее всего, десятник.

– Кто таков? Куда скачешь? – строго спросил десятник. На нем была кольчуга с наплечниками, шишак с личиной, из под которой, в том месте, где находилось отверстие для рта, шел пар. Меч на поясе до поры до времени был в ножнах, но правая рукоять уже легла на его рукоять.

– Инок Артемий, из Благовещенской обители – сразу ответил монах, – в обитель еду, с поручением.

– Что-то не похож ты на инока! – грозно закачал головой старший.

Артемий отряхнул кольчугу. Да, меч в ножнах сбоку, и не простой, татарский, чуть с изгибом. Кольчуга, широкие штаны и сапоги. Так, скорее, одевались войны, но никак не монахи. И кольчуга в крови.

– Я его знаю, – вдруг раздался голос одного из лучников, – он из обители, с монахами его видел несколько раз.

– Откуда едешь? – чуть менее строго спросил старший десятник.

– С Мордвы, – показав рукой, выдохнул инок, – князь Пургас войной идет, за мной его войны гнались, еле ушел. Сообщение у меня важное для настоятеля Благовещанской обители Симония.

– Пургас? – переспросил десятник и снял личину, которая крепилась к шлему.

Под личиной показалось бородатое, но относительно молодое лицо воина.

Пургас – князь мордовских язычников, уже не раз совершал набеги на эти земли, но отбивалась дружина. А теперь, по слухам, у него в войске появились упыри. Они бессмертные. Отрубишь руку – через некоторое время рука вырастает. Ударишь мечом – вроде готов, а потом оживает. Только Савва – сотник княжеский, говорил, что будто бы столкнулся в бою с таким, и рубанул голову ему с плеч. Не ожил обезглавленный упырь.

Старший слез с коня и подал знак остальным. Полукольцо вокруг монаха разомкнулось, и лучники встали по флангам походного строя, достали свои луки, внимательно глядя по окрестностям.

– Добрыня, Любомир, – крикнул десятник, – проводите инока до обители. А остальные, за мной. – И снова вскочил в седло, причем, сделал это, даже не ставя ногу в стремя. Просто прыгнул с земли и все, в седле. Не опираясь и не цепляясь за седло.

– Остальные, за мной, – махнул рукой старший, и добавил, – Любомир, как проводишь, доложите князю, что Борис десятник поскакал в дозор, пусть собирают войско, Пургас войной идет!

Получивший передышку Аргон дышал уже чуть лучше, и Артемий, вставя ногу в стремя, залез в седло и натянул повод. Любомир и Добрыня, вооруженные длинными копьями, сопровождали монаха по бокам, и кони рысью проделали остаток пути до монастыря. Постепенно стали попадаться деревянные хижины, встретилось небольшое стадо коров с пастухом, чувствовалось, что город уже близко. Когда впереди показалась река и деревянные стены обители, дружинники пришпорили коней и погнали в сторону крепости, которая возвышалась на холме справа.

– Бывай, Артемий, – крикнул, обернувшись, Добрыня, тот самый, что узнал инока, и начал взбираться на холм. Ноги у лошади соскальзывали, но все-таки, всадники поднялись почти по отвесной дороге и скрылись из виду.

Артемий вздохнул и направил Аргона к воротам обители.

– Открывай, что спишь! – крикнул он, и тяжелые деревянные ворота со скрипом поехали во внутрь.

По насыпанной щебенке, тяжело ступая, конь инока въехал за ворота, и Артемий спешился.

– Давай скорее, настоятель ждет, – монах в черной рясе сразу подскочил, взял коня под узцы и повел в стоявшую поодаль конюшню.

Артемий осмотрелся вокруг. С его отъезда ничего не поменялось, только вон на стенах монахи с луками стоят, да трое упражняются с мечами. А ведь пару месяцев назад мечей у братии не было. Он быстро прошел по двору и поднялся на деревянное крыльцо. За дубовой дверью уводил в прохладу длинный коридор и ступени, поднявшись на второй этаж, Артемий привычно толкнул окованную железом дверь и тут же на него уставились несколько пар глаз. Симоний, старый, но еще крепкий мужчина, худой, с седой бородкой, в черной рясе и с посохом строго спросил.

– Ну, принес?

– Принес! – выдохнул Артемий и полез в болтавшуюся через плечо дорожную котомку, бережно вынимая оттуда сверток.

Не дожидаясь, Симоний нетерпеливо сделал несколько шагов вперед и сам взял сверток из рук монаха, отбросив посох в сторону развернул и поднял над головой серебряный клинок. Вздох удивления прокатился среди собравшихся монахов. Клинок засветился странным светом в полумраке помещения.

– Вот она, языческая душа! – громко произнес Симоний.

Осень, 2018 год, где то под Владимиром. Максим Вахитов.

Утро добрым не бывает, но только не утро за городом. Как хорошо сладко потянутся и встать рано-рано, сбегать в деревянный туалет на улице, умыться водой из крана, причем холодной водой, колодезной. А на природе дышится легко, градусов пять тепла, а то и меньше. Изо рта пар идет, как из трубы прогреваемого Мишей «Лексуса». Он сегодня уезжает, а нам еще два дня с молотобойцами, как я их назвал, тут куковать. Но, как говорится, цель оправдывает средства. Правда, по-моему, так звучал девиз ордена Иезуитов, но не суть важна.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.