Пролог.

– Папа, это мой автомат! – глаза у меня загорелись радостью.

Я маленький мальчик, у меня сегодня день рождения, мне всего шесть лет. Сегодня будет торт, будет лаваш! Я именно всех больше любил лаваш. Когда взрослые жарили шашлык во дворе, как ни странно, я любил не баранину, а именно этот кусок лепёшки.

– Да, сынок, это твой автомат! – отец положил передо мною этот прекрасный подарок.

Холодная сталь так и манила к себе, я протянул руку и погладил ее. Но в руки мне взять оружие не дали.

– Пока рано, – убрал отец подарок и погладил меня по голове, – скоро ты вырастешь, и тогда он будет твоим. А пока, автомат будет храниться тут, – и рука отца показала на железный сейф.

Очень жаль, что мой автомат убрали в этот железный ящик. Но ничего, я подсмотрю, куда отец уберет ключ, и когда никого не будет дома, обязательно открою и просто посмотрю на своё великолепное оружие. Теперь мне никто не страшен, теперь у меня есть свой автомат! .

– Когда ты станешь большим, то будешь великим воином и совершишь много подвигов, но сейчас, прежде всего, тебе нужно научиться безопасно обращаться с оружием. И ни в коем случае не открывать самостоятельно сейф, ты меня понял? – строго спросил отец.

Слезинка набежала на мои глаза, но я тут же смахнул ее рукой. Мужчины не плачут, а я почти мужчина! Сегодня мне исполнилось шесть лет, и у меня уже есть свой автомат! Скоро я стану большим и взрослым, настоящим воином, и мы будем вместе с отцом уходить из дома на работу, и у меня тоже будут эти медали, что и у него. А эти глупые сестры не будут больше смеяться надо мной, будут провожать меня утром и вечером встречать с готовым ужином на столе… Я осмотрелся в комнате. Кровать, стол, ковер, зеленое сукно на стене. В окно виден наш двор, и сад. В саду растут абрикосы, я сам их недавно собирал, хороший урожай вырос…

Но в один момент все это исчезло, провалилось в никуда. Кто я? Куда я попал? Где мой дом? Где моя семья? Где мой автомат?

Глава 1. Пробуждение.

Писк прибора и муть в голове, чужие голоса вдалеке, посторонние странные звуки. Как будто откуда-то издалека доносятся, а я слышу их и не понимаю, что говорят. Что-то медленное и не понятное, и не мне это говорят, просто люди разговаривают между собой, а я лежу. Открыть глаза, но они как слиплись, не открываются. Поднял руку и протер гной на веках. Так, что это такое, что-то белое и большое. Потолок, стены, палата! Вот человек в белом халате с медицинской маской, это врач. Если есть врач рядом. Значит, я лежу в больнице, а раз я лежу в больнице, а не в морге, то я живой! Это уже хорошие новости, я живой! Радость накатила волною, и я приподнялся с кровати. Собственно, а что со мной случилось? Только что я спал и видел странный сон из детства, и вот уже я в больничной палате.

– Вы что, лежите, вам нельзя вставать! – женский голос громко и грозно приказал мне, но я отвел протянутую руку и встал.

Точнее, не встал, а приподнялся на кровати и сбросил босые ноги на холодный пол. А потом сделал усилие и пошел. В голове побежали круги, и я услышал журчание воды и шум водопада. Вода падала с высоты и растекалась… Вода, вода, все больше воды, вечное течение воды.

– Куда вы, это же реанимация! – сестра, полная женщина лет сорока, побежала за мною, но я прислонился к стене и встал. Голова закружилась, нужно отдохнуть немного.

– Лежите, сейчас врача позову! – отвела она меня к кровати, и сама убежала, захлопнув стеклянную дверь.

Что это такое? Приборы, люди отражаются за стеклом, и больше никого вокруг. Я один сижу посредине большой комнаты.       Ложиться на кровать я не стал, и так належался. Присел и только сейчас обнаружил следы от капельницы на руке. Я под капельницей лежал? Скорее всего. Что же со мной случилось? Я потер виски руками, пытаясь вспомнить, и ничего не помнил. Самое страшное, я даже не мог вспомнить, как меня зовут и кто я такой. Только этот далекий сон из детства снова и снова крутился, как отрывок из фильма. Дальше суета и темнота, полный мрак…

– Вот тут распишитесь, – ткнул мне место на листе бумаги молодой человек в форме старшего лейтенанта. Участковый Козин, как он представился. Неопрятный мужчина с помятым лицом, лет двадцати семи, может, больше, а может, меньше. От него пахло табаком и луком, убойное сочетание. А еще пахло безразличием и казенной канцелярщиной.

Странно, я сразу же понял, что он старший лейтенант. Три маленькие желтые звезды на погоне. Если обычный участковый берет объяснение, значит, криминала нет, или по документам его не будет, обычный отказняк, или отказной материал. Это тоже мне, почему то, сразу пришло на ум. Участковый пояснил, что скорее всего, я либо упал, либо машиной сбило. А доктор говорил, похоже на минно-взрывную травму, симптомы аналогичные, а повреждений нет. Странно все это, мутно и непонятно. На листе, что дали мне на подпись, не много текста написано. Так мол, и так, как зовут не помню, как попал в больницу не помню, ничего не помню. Меня уже сфотографировали, пальцы откатали, постарался приехавший вместе с участковым эксперт-криминалист, пожилой усатый мужик. Участковый заверил, что личность установят, найдут родственников, и все будет хорошо. Отлично, лучше мне и не надо, пусть будет просто «хорошо». Я вывел-«с моих слов записано верно, мною прочитано», – и поставил подпись. Старший лейтенант внимательно посмотрел на меня, но ничего не сказал. И написал я это не в том месте, где он указал, а сразу под его записями, что бы места что-то дописать не осталось. Знаю я этот трюк. Хотя, интересно, откуда? Старлей убрал бумаги в папку, скомкал в руках сигарету, буркнул что-то мне и направился на выход. Я лежал не в реанимации, а в обычной палате. Перевели сразу после пробуждения, и теперь комнату я делил с тремя такими же, как и я, бедолагами. Хотя, по сравнению со мной, они совсем не бедолаги.

Слева лежал Андрей, он водитель – дальнобойщик, в драке получил черепно-мозговую. Двух других я не знал, молодой паренек, вроде студент, и дедушка преклонных лет. На общение меня и не тянуло, я начал снова и снова перебирать вещи, что мне выдали.

Брюки тактические, фирму не знаю, куртка флисовая, куртка софтшелл, почему то я это название запомнил, поясная кобура под пистолет Ярыгина, пустая, без оружия, пластиковая с фиксатором. Футболка черная, с эмблемой турнира по стрельбе. Что за турнир и как я на нем оказался в две тысячи пятнадцатом году, я не помнил. Странно, что участковый не обратил на это внимания. Ведь если посмотреть списки участников турнира, то…

Едем дальше, кепка олива, фирмы пять одиннадцать. Ну это понятно, за окном погода не очень теплая, а точнее, конец осени. Кепка очень кстати будет, когда выйду из больницы. А вот еще ботинки у меня странные. Немного громоздкие, светло-серого цвета, как будто в расцветке А-такс. По крайней мере, очень похоже. На одном явно следы бурого вещества, похожего на кровь. Денег триста пятнадцать рублей и все, больше ничего. Никаких документов, ни полиса медицинского, ни паспорта. Кстати, как меня в больницу взяли без полиса и без паспорта? Хотя, почему это взять не должны были? Я потер виски и снова начал перебирать вещи, старательно ища что-то в карманах куртки. Хоть какую-то зацепку о том, кто же я такой. Не нашел, только кассовый чек с заправки. Бензин девяносто пятый, сорок литров. Дата стоит пятнадцатого октября две тысячи девятнадцатого года. А сейчас какой год? Судя по календарю с котиком на стене сейчас две тысячи восемнадцатый год. Или календарик старый.

– Андрюх, год сейчас какой? – окликнул я соседа-дальнобойщика.

– Две тысячи восемнадцатый, вон же календарь висит, – буркнул Андрей и отвернулся лицом к стене.

Я скинул пижаму и натянул свои вещи. Футболка черная, эмблема с пистолетами на груди. Брюки с ремнем, как влитые сидят. В карманах деньги и носовой платок. Натянул на ноги ботинки, сидят удобно, только чуть громоздкие. Зашнуровал, взял флиску, потом вторую куртку.