Оборотень пошарил руками по полу бессмысленно, словно в каким-то тщетном поиске. И уставился в потолок задумчиво.

- Вы там живой?- вопросил все тем же каркающим голосом некромант, сам пребывая в удивительно оживленном виде, как для своего состояния и ситуации - Я дико извиняюсь, что так варварски, значит, вас утянул за собой, но обстоятельства того требовали.

Милорд Сантаррий утёр кровь из-под носу, хмыкнул, и помахал расслабленно ею же в воздухе, словно победным стягом, обагрённым кровью поверженных врагов.

- Я вам, господин Лиотанский, только признателен. Ведь едва успели. Почти ушла. Пусть теперь поспит, ей отдых нужен. Главное - живая.

- Кхм-кхм - громогласно откашлялся архимаг-менталист, тяжело поднимаясь с полу, и отряхивая мантию - Вот прямо даже и не знаю, что говорить, магистр Лиотанский. Уже не чаял вообще отбеседовать с вами, так что не подготовился. Как вы?

- Потрясён - прошамкал упомянутый магистр, все тем же скрипящим голосом - Поражён, что не постыдились упыря ребёнку отдавать, тьфу, то есть, упырю ребёнка! Ну и признателен, конечно, чего уж там говорить. Но потрясён все ж поболее.

Если судить по лицу мэтра Самавиэлии, ставшему враз утомленно-смирённым, в точности такого вот ответа от спасённого из лап безумия и страшной смерти неблагодарного труповода он и ожидал. И возмущён им ничуть не был, совершенно. Скорее, уважаемый мэтр вполне оправдал все ожидания своего коллеги и вечного оппонента.

- А я только было хотел высказать вам, магистр, свою несказанную радость по поводу вашего возвращения в наш бренный мир! - вступил в партию вампир, складывая руки на груди - Но теперь вынужден поинтересоваться насчёт того, что, прошу прощения, а кто это тут вам упырь?

- Я вообще-то о себе говорил, рыжая нечисть - ласково прокаркал некромант в ответ, ничуть не смутившись - И тоже рад тебя видеть, хоть и изумлён этим фактом сверх всякой меры. Только у меня вопрос. А Его Величество тут ли?

- Да - чуть хрипло ответствовал Его Величество, ступая ближе к ложу магистра.

В наступившем молчании мэтр как-то уж преувеличенно залихватски крякнул.

- Вы б ещё господина Лея приволокли сюда, честное слово.

- Вы себе не представляете, мэтр Лиотанский, что я вам сейчас скажу - вежливо сообщил из дальнего угла приснопомянутый господин посол, тоже ни капельки не смутившись тому, как именно так случилось, что о нем вдруг заговорили.

- Гляжу, в сборе почти все - протянул мэтр Лиотанский, хмыкнув сипло - Ну так освобождайте уже меня из кандалов-то, они тяжеленные жутко! И несите уже куда-то, где в наличии яства и женская забота. И влюблённых наших же нужно определить на отдых, дети, чай, заслужили, негоже их тут держать.

Это было невозможно. Просто невозможно.

Но Диан Лиотанский вновь был жив. И разумен. Определенно и точно прежний мэтр, хоть и сильно смахивающий на выкопанного для некромантских нужд несвежего уже давно покойника.

Есть такая вероятность, что именно эта мысль, в той или иной вольной форме изложения, главенствовала в умах всех явившихся наново во дворец.

И царила бы она там куда дольше, если бы в только в Утреннем зале, мимо которого спасительная процессия, во главе с Его Величеством, изволила проследовать было, не обнаружились неожиданные новые действующие лица.

Владыка всего лишь мимолетно мазнул взором в распахнутые двери, походя мимо - и застыл на месте, словно вдруг увяз по колени в болотной топи.

Едва не врезавшийся в столбом стоящего Повелителя вампир изогнул было брови в недоумении, но повернулся в сторону пристального, безотрывного взгляда Его Величества - и тоже несколько одеревенел, не успев никоим образом выразить ни вопроса, ни протеста.

- Прошу прощения.... - начал было без особой деликатности уточнять, за чем суд-дело встало, недоумевающий задержками и топтанием в дверях магистр Самавиэлия, однако в упомянутом уже зале именно в этот самый момент некто преувеличенно - громко откашлялся.

Её Величество, Велея Мара Лл'Аэлль, сидела неподвижно на низкой аттаманке. Простоволоса, бледна, и неизъяснимо безучастна, но сама она, она точно. А в кресле, прямо подле этой аттаманки, повыше и повальяжнее, восседал белокурый юноша. Серебрянные глаза его под изысканными крыльями чернильно-черных бровей поблескивали неестественно, словно в зрачках кто-то по недосмотру рассыпал острую алмазную крошку.

- Merfouto statoli - низко, волнующе красиво, но небрежно бросил Кукловод, и у магистра мгновенно остекленели глаза. И рассмотреть это сумел бы каждый желающий, ежели нашлись бы сейчас поблизости таковые. Но не сложилось.

Владыка, с огромным трудом оторвав глаза от собственной жены, осмотрел делегацию сопровождения. И в сознании обнаружил только Ниррийского, с настороженным лицом и благоразумно молчащего, да себя самого, собственной персоной.

Остальные присутствующие застыли живописным барельефом, словно бы повествующем красноречиво на камне о некой знаменательной победе, имевшей место быть, и принёсшей победителям знатные трофеи в виде магистра Лиотанского, Ивы Монгрен, да крылатого Полудемона Эльмара Роррея - поскольку все они, как и подобает приличным трофеям, смирно лежали на носилках. Эти трое, к слову сказать, выглядели в сложившейся ситуации непринуждённее всего, продолжая почивать. В отличии от, к примеру, Сириуса Мары, замершего в позе отнюдь не естественной - с выразительно выпученными отчего-то глазами, и занесённой высоко в явно широком шаге ногой.

- Приветствую - легко, с некой странной хрипотцой, провозгласил Кукловод, глядя на Владыку безотрывно - Славный нынче денёк, Ваше Величество, не находите?

Александр Ниррийский едва заметно сглотнул, самую малость судорожно. В воздухе словно сгустилось что-то тяжелое и сильное, будто все небесные молнии собрались в один огромный, плотный ком, и нависли тяжело и угрожающе, аккурат над головами тех, кто имел счастливую возможность нынче быть в сознании.

- Нахожу - хрипло вымолвил в ответ Повелитель, блеснув полнейшим отсутствием вежливости и соблюдений правил хорошего тона. Глаза дроу сменили цвет, почти почернев в своей ночной синеве.

- Как и обещал - Иэм дернул головой в сторону безмолвной Повелительницы, сидящей так ровно, словно она состояла в том же обществе замороженных, что и её названный дед и прочие, приросшие к полу в коридоре - Цела и невредима. Возвращаю. На время.

Владыка судорожно стиснул пальцы рук, до белёных острых костяшек. Губы Велеи едва заметно шевельнулись, и рыжему вампиру на миг почудилось, что она шепчет:"Не отвечай".

Кто его знает, может, только показалось? Но Его Величество и в самом деле ничего не вымолвил в ответ - лишь плотно сжал губы, глядя на белокурого Хранителя уже без всякого внятного выражения. Только почти что заскрипела кожа на высоких породистых скулах.

Мудрый правитель - счастье народа - протянул лениво, но отчего-то жутко, Кукловод, и поднялся, поразив безмолвствующего потрясенно и осторожно вампира своим воистину ослепительным, тяжким великолепием. Красота этого существа была столь непогрешимой, такой всеобъемлющей и абсолютной, что хотелось зажмуриться с силой, и не видеть его. Ибо зрелище это было почти что угнетающее. А помноженное на силу, бескрайнюю, бесстрастную и огромную, казалось и вовсе противоестественным.

Иэм подошёл к Велее. Без единого слова взял за руку. Повелительница упрямо смотрела в пол, но в какой-то миг оба Александра уловили, как в легком рывке она подняла выше плечи. Её рука в пальцах Кукловода висела безжизненной плетью.

- Не прощаюсь, любовь моя - все тем же хрипловато-низким голосом молвил один из Трёх Хранителей мира, и потянул её к себе, вынуждая подняться - С тобой - никогда.

Вероятно, рискуя собственным бессмертным существованием, Александр Ниррийский молниеносно ухватил своего друга и Повелителя народа дроу за руку - да так и застыл, уперевшись крепче ногами в пол, и готовый, если нужно, непозволительно вмазать Владыке по лицу, если тот все ж не стерпит всей этой демонстрации истинной страсти.