– А почему ты ни разу… – я осекся, не желая поднимать эту тему именно сейчас, но Август меня прекрасно понял:

– Не встретился с тобой? Так уж вышло. Я всегда ездил туда по делам. Лишь изредка находилось время, чтобы поговорить с Олегом и убедиться, что с тобой все в порядке.

Я киваю, принимая его объяснение, хотя оно звучит неубедительно. Насколько я успел изучить Августа, он не из тех, кто вечно опаздывает, он умеет распоряжаться временем, и жалобы на его нехватку совсем не в его духе.

Лидия встречает нас в большой комнате. Лиана жмется к матери, но та решительно отстраняет ее и приглашает нас сесть.

– Мне нужно заглянуть в комнату Марка. Он оставил ноутбук?

– Да, на столе.

Сразу направляюсь туда, раздвигаю шторы и поднимаю жалюзи, чтобы впустить свет. Включаю ноутбук, пока он загружается, окидываю взглядом стол и стену над ним, увешанную фотографиями и рисунками. За мной в комнату проскальзывает Лиана, на ее личике – страх. Меньше всего мне хочется, чтобы сестренка чего-то боялась. Я осторожно обнимаю ее, чувствуя, какая же она тоненькая и хрупкая:

– Все будет хорошо, мы найдем Марка.

Ее страх постепенно отступает. Охотник неплохо справился.

Система требует ввода пароля. Это похоже на Марка. Ему никогда не нравилось, когда посторонние лезли в его дела. Я внимательнее присматриваюсь к окружающей обстановке в надежде обнаружить подсказку. На всякий случай по очереди ввожу дату рождения брата, его полное имя, детскую кличку, но все не то.

– Попробуй имя мамы, – советует Лиана.

Я ввожу «Лидия», пробую в обеих раскладках, но безуспешно.

– Не моей мамы, а вашей, – сестренка одним пальчиком набирает имя – и доступ открыт.

Я целую ее в макушку:

– Из тебя вырастет отличный хакер!

Она расплывается в довольной улыбке.

Запускаю браузер, заглядываю в журнал, нахожу страничку брата в социальных сетях. Я боялся, что перед отъездом Марк вышел из своего аккаунта, но, к счастью, все загружается. Бегло просматриваю список групп, в которых он состоял, одна из которых сразу привлекает мое внимание.

– Можешь позвать дядю? – прошу я Лиану, она тут же уносится в большую комнату.

– Что-то нашел?

– Смотри, тебе знакомо это название?

Август сразу мрачнеет:

– Да. Ты думаешь, Марк примкнул к ним?

– Он не только состоял в этой группе, но и был активистом, это видно из его переписки, – я открываю список сообщений, последнее из которых датировано вчерашним днем, – Здесь указано место и время сбора. Вот с этими мальчишками он переписывался чаще всего, – я показываю странички других ребят из той же группы.

– Похоже, наш дурачок всерьез решил участвовать в этой акции протеста.

– У нас меньше суток, чтобы доехать до столицы, найти его и вытащить оттуда, пока с ним что-то не случилось, – я захлопываю ноутбук, – Возьмем его с собой, на случай, если вдруг произойдут какие-то изменения.

***

Спустя полчаса мы уже укладываем сумки. Август попросил разрешения взять машину Айзека, чтобы доехать до райцентра, и теперь внедорожник с поцарапанными бортами урчит рядом с домом. Я быстро собираю свои вещи, беру необходимый минимум, все помещается в старом рюкзаке, с которым я сюда приехал.

Заглядываю к Августу и застываю на пороге – у него на кровати разложен целый арсенал. В нос бьют запахи пороха, масла и стали, Охотник недовольно ворчит – его неприязнь к огнестрельному оружию вполне понятна.

– Откуда это? Разве летом все не сгорело?

– Я хранил их в другом месте. К тому же, большая часть этого добра принадлежит Айзеку. Я решил забрать все, на случай, если он вдруг вернется. А ты разве не чуял оружие?

– Конечно, я знал, что в сейфе кое-что есть, но не думал, что так много, – я невольно тянусь к ружью, приклад которого украшен серебром. Беру его в руки. Металл приятно холодит ладони. Поднимаю ружье к плечу, оно отлично сбалансировано; смотрю в глазок прицела – и мне не верится, что Айзек мог промахнуться, – Ты брал его после…? – я не договариваю, все и так понятно.

Август качает головой:

– Нет. Честно говоря, мне хотелось утопить его в озере или реке.

– Хорошо, что ты этого не сделал. Оно слишком дорогое и красивое, чтобы просто так его выбросить, – я любуюсь игрой света на серебряных вставках, потом кладу ружье обратно на кровать, – Не надо с собой ничего брать. Мы справимся и так.

– Ты уверен? – в глазах Августа сомнение.

– Да.

– Ладно, как скажешь.

Я почему-то не уверен, что он последует моему совету. Наверняка возьмет что-то небольшое, то, что можно незаметно носить с собой.

– Жду тебя в машине, я за рулем.

Август не откликается, он складывает арсенал в сейф.

Выхожу из дома, забрасываю рюкзак на заднее сиденье, сажусь за руль. До райцентра доедем за пару часов, дороги сейчас в неплохом состоянии. Потом пересядем на попутку, Август с кем-то договорился. Днем, если ничего не помешает, будем в столице. Я устало опускаю голову на руль – так и не успел отдохнуть после пробежки. Смеркается, скоро зажгутся первые звезды, и я снова буду ехать прочь от неотвратимо настигающей ночи. Прямо как в старые добрые времена. Я еще даже не успел выехать, но мои преследователи уже встрепенулись, они ждут где-то там, у самого города, ждут, чтобы вновь на меня наброситься. Наверное, за эти полгода они успели изголодаться. Меня ждет незабываемая встреча.

– Ну что, готов? – Август садится рядом, – Парень, на машине которого мы поедем, поставил одно условие – чтобы ночью за рулем был кто-то из нас. Если ты устал, я сменю.

– Ничего, все в порядке. Я сам поведу.

Мы едем в тишине, погрузившись каждый в свои мысли, потом я не выдерживаю и включаю музыку. Август морщится – он не разделяет мою страсть к хардкору, но терпит. Только эти песни могут заглушить тревогу, которая медленно и неотвратимо поднимается во мне. Дорога вьется прямо по реке, она отлично укатана, и я гоню на предельно возможной скорости. Понимаю, что это глупо, что ночью на трассе смогу ехать быстрее и наверстаю упущенное, но иначе не получается. Как только я оказываюсь за рулем в темное время суток, начинается гонка – и тут уж кто кого, или я, или ночь. Я не знаю, с чем это связано. Может, еще один инстинкт Охотника, которому я подсознательно подчиняюсь, или бежать прочь стало привычкой, почти рефлексом. Есть и другой вариант, попроще – мне просто нравится скорость.

В свете фар мелькают торосы – река изо всех сил сопротивлялась морозным оковам. Волны неистово бились, пытаясь вырваться на простор, течение неутомимо неслось вперед, но даже оно не смогло выстоять перед властью зимы. Я чувствую, что под бешено крутящимися колесами, под многометровой толщей льда река продолжает жить, она просто затаилась на время, чтобы через два месяца взломать крепкий панцирь и с ликованием подставить свое гибкое упругое тело солнцу, чтобы оно заиграло тысячами бликов.

Я кидаю взгляд в сторону Августа – его голова опущена. Странно, но я не раз замечал за ним такое – он умудряется засыпать при самых неблагоприятных обстоятельствах, но в собственной кровати сон к нему не идет. Делаю музыку потише, немного сбавляю скорость. Постепенно река исчезает во тьме, свет фар выхватывает только небольшой участок. Кажется, что мы стоим на месте, а колеса просто прокручивают ленту дороги.

Темнота диктует свои правила. Все то, что казалось днем незыблемым, тает в ней, утрачивает свою осязаемость. Темнота меняет и мир, и его отражение в тебе, и тебя самого. Она вливается в глаза, захватывает твой разум, разбегается по всему телу с кровью, и ты даже не успеваешь понять, что перевоплотился в другое существо. Дневное «я» засыпает, ночное пробуждается. Оно более чувствительное, восприимчивое, чуткое; ночь заставляет мобилизовать все ресурсы твоего организма, которые за тысячелетия существования цивилизации отошли на второй план, но не исчезли. Они просто дремали все это время, выжидая подходящий момент, и когда он наступает, тебя отбрасывает далеко назад во времени, туда, где твои предки в неверном свете факелов с опаской шли через лес, готовые в любую минуту отразить нападение врагов или хищников. На этот древний зов невозможно не откликнуться – он доносится из тьмы веков, заставляя Охотника встрепенуться. В такие минуты он готов взломать любой лед, перед ним не устоит ни одно препятствие, он стремится вырваться на волю, захватить тебя целиком. Но ты, наученный горьким опытом, упорно продолжаешь держать его взаперти, с мрачной решимостью загоняя его глубоко на дно, где холодное течение остужает его жаркую первобытную кровь.