Первые пять лет своей самой беззаботной жизни я провел в окружении любви и заботы, наивно пребывая в полном неведении об увлекательности и размерах окружавшего меня мира. Отец уже закончил аспирантуру и, получив направление на работу по распределению, уведомил нас, что совсем скоро мы уедем на берега далекого теплого Каспийского моря, где не бывает зимы, а апельсины можно срывать и есть прямо с деревьев, которые в великом множестве там можно встретить повсюду.
4.
После того как ушел из жизни мой отец, я никогда не ощущал себя в чем-либо обделенным, к чести и стараниям моей мамы, бабушки и всех тех, кто помогал нашей семье на долгом временном пути от возвращения из Махачкалы по достижении мной совершеннолетия. Я только сейчас начинаю понимать, каково это было моей маме, лишившись мужа, остаться с четырьмя маленькими детьми на шее, при этом не отчаяться, а найти в себе силы, чтобы зарабатывать на жизнь, уделять свободное от работы время детям и при этом при всем еще и великолепно выглядеть.
Вернулись из Дагестана в Орел, мы в большую четырехкомнатную квартиру, которая явилась результатом какого-то мудреного междугороднего обмена и располагалась на четвертом этаже только что построенного девятиэтажного многоподъездного дома. Я сразу же был отдан во второй класс средней школы номер 26, которая находилась тут же, чуть ли не во дворе нашего дома, и являла собой типичное пятиэтажное здание сталинской постройки, с примыкающими к нему спортивными площадками, клумбами и плацем для проведения линеек, с торчащим посреди него флагштоком, на котором чаще всего не было знамени. Музыкальное образование я продолжил в Орловской музыкальной школе имени композитора Калинникова, до которой приходилось ходить пешком около получаса, или же можно было доехать на автобусе четыре короткие остановки. Я терпеть не мог учиться музыке, и доводил тем самым и маму, и преподавательницу Елену Самуиловну чуть ли не до слез, чего нельзя было сказать об общеобразовательной школе, ведь там были друзья-единомышленники!
Леха Прокофьев, Серега Карпиков и Серега Ермолаев, позже к нам присоединился Олег Ураков, как-то сразу объединились, как это модно сейчас говорить, в свою тусовку, что было скорей всего неслучайно, ведь в скором времени, кода нам исполнилось по 14, нам предстояло сколотить первую в моей жизни настоящую музыкальную группу. Группа "Синтез", так она называлась, базировалась в Орловском дворце пионеров и школьников имени Ю.А.Гагарина в небольшой комнатке на последнем третьем этаже, к которой вела широченная помпезная лестница, выполненная в стиле роскошного сталинского неоклассицизма, в котором был выдержан весь этот огромный с величественной колоннадой, украшающей главный вход во дворец. Официально наше творческое увлечение квалифицировалось как музыкальный кружок или секция, на балансе которой висела та нехитрая музыкальная аппаратура, из которой мы пытались выжить хоть какое-то приличное звучание. Возглавлял нашу группу отличный дядька, наш бессменный художественный руководитель – Владимир Матвеевич Копанев. «Музыка нас связала» – это было про нас. Мы могли часами проводить время за нескончаемыми репетициями, оттачивая мастерство и без того безупречно отработанных музыкальных партий. Матвеич, как мы его называли, был для нас и учителем, и старшим товарищем, и иногда даже собутыльником, разделяя с нами все те прелести получаемого удовольствия от первых испитых бутылок с хмельным зельем из семейства портвейновых под названием "Агдам".
На самом деле, предпосылки создать свою группу у нас обозначались раньше, на базе средней школы номер 26, когда я хвостиком ходил за директором школы Лидией Ивановной, которая по совместительству преподавала еще и физику, и нудил одну и ту же фразу: "… Дааайтеее нам электрогитары и ионику!" Что она мне обязательно с сарказмом припоминала в случае, когда я выходил к доске с невыученным уроком: "… вот Жуков, все иониками голова забита, лучше б ты об учебе думал". Кстати сказать, ионика, кто не знает, это был такой электромузыкальный клавишный инструмент советского производства, жалобно выдавливающий из себя протяжные скрежещущие звуки, подобно первым звукогенераторам. Ко всем прочим своим недостаткам, весил этот агрегат около ста килограммов и представлял собой мышиного цвета раскладную байдарку в сложенном виде с прилепленными сбоку клавишами. Не знаю, за какие заслуги или красивые глаза, но мне как-то даже удалось убедить Лидию Ивановну распахнуть двери своих кладовых и
выдать нам такие вожделенные музыкальные инструменты. Мы даже пытались устраивать на них какие-то репетиции в актовом зале школы, но учитывая ужасающее состояние этого разваливающегося старого инвентаря, а главное отсутствие чуткого и внимательного художественного руководителя, репетиции проводить было делом бесперспективным, и вскоре эта затея благополучно сошла на нет. Но как часто бывает в жизни, настойчиво ведомые общей идеей, наша группа вскоре была-таки вознаграждена появлением в нашей жизни Матвеича и дворца пионеров. День от то дня и год за годом, совершенствуя свое мастерство, группа "Синтез" даже добилась довольно неплохих результатов в масштабах города Орла, как например, выступления на главной танцевальной площадке города в центральном парке, или неоднократные приглашения по озвучиванию свадеб, что указывало на востребованность группы и подчеркивало наш особый статус.
Бесконечной чередой тянулись концерты, устраиваемые на сцене Дворца пионеров, посвященные дням милиции, первым и девятым мая и прочим. Но каждый концерт, независимо от их количества, воспринимался нами как нечто особенное и неповторимое. Это был праздник! И готовились к этому празднику мы соответственно. Уже за 4-5 часов до начала действа, мы, окрыленные предвкушением начала, сосредоточенно занимались всяческими приятными делами, которыми изобилует закулисная жизнь до начала концерта. Особо надо отметить костюмы группы. Это были яркие, синего цвета атласные рубашки отделанные белыми погонами и брюки с лампасами того же белого цвета. Сшили нам эти костюмы на заказ в ателье, снимая с каждого свой индивидуальный размер, отчего костюмы сидели как влитые, строго по фигуре, создавая во время выступления безукоризненный внешний вид нашей группе. В репертуаре "Синтеза" помимо популярных песен, которые в начале 80-х звучали у всех на магнитофонах, были и собственные композиции, написанные в стиле популярных тогда "Машины времени", Кузьмина и "Альфы". "Листья падают" на стихи Сергея Есенина, написанная в дань моде на поэта, по примеру "Московского озорного гуляки" – это была наша собственная, одна из самых удачных песен, написанная коллективно, и с особым трепетом нами исполняемая на концертах наряду с "Распущенным садом" "Машины времени" и "Спортлото" Кузьмина с "Динамиком". Опровергая выражение "Старость – не радость, молодость – не жизнь!", хочется сказать, что 15,16,17 лет – лучшие годы жизни. Первый поцелуй, первая любовь и первые разочарования. В отношении меня можно добавить – и первые написанные песни. Об этом можно было бы писать очень долго и упорно, но это в другой раз и в другой книге, а сейчас, как говорится, "Только о музыке!".
Лучший свой период "Синтез" провел как раз находясь в этом беспечном возрастном диапазоне, и приходился этот период в основном на лето, когда группа в полном составе, обезумевшая от счастья и от предвкушения полной свободы, выезжала на целый сезон с июня по конец августа в пионерский лагерь в роли, собственно, музыкантов, озвучивающих танцевальные вечера.
Пионерский лагерь "Кристалл" объединял в себя, по крайней мере, на время танцев, три соседних лагеря и еще несколько прилегающих деревень. Музыку во время концерта можно было услышать за несколько километров от лагеря, отчего народ, как говорится, валил валом, собираемый модными песнями, да еще и исполняемыми настоящей живой группой. Триста, пятьсот, а иногда и тысяча человек за вечер посещало наши танцы. Ну, а для нас это было время настоящего триумфа, самовыражения и полнейшей свободы. Музыканты группы не подчинялись правилам лагерного распорядка, жили в отдельном домике и устраивали в этом домике все то, что вздумается. Поскольку лагерь находился всего в 20 минутах ходьбы до автобусной остановки на окраине Орла, то мы часто ездили в город пополнять запасы табака и алкоголя. Некоторую часть последнего мы опустошали прямо по дороге, возвращаясь в лагерь, но к чести надо заметить, алкоголем мы сильно не увлекались, помня о предстоящих вечерних выступлениях. Да и вообще, музыка нас тянула гораздо больше чем алкоголь. "Лагерными звездами", если так можно выразиться, "Синтез" был три сезона, оставив в памяти незабываемые теплые летние танцевальные вечеринки. Неизвестно как бы сложилась судьба группы дальше, но нам исполнилось по 17 лет, и маленький Орел уже не в силах был реализовать тех планов, которые приготовила нам судьба. Леха Прокофьев уехал поступать в медицинский институт в Витебск, ну, а меня ждала Москва. Группа "Синтез" закончила свое существование, предоставив мне бесценный опыт сценической живой работы. А главное – для меня приоткрылась дверь, через маленькую щелочку в которой я мог разглядеть волшебный мир под названием сцена!
