Из записок Николая Устиновича Марченко
Здесь только правда и ничего кроме правды.
Охромел я как раз после третьего развода, видать женская ненависть сыграла свою роль, да так неудачно упал с мотоцикла, что раздробил коленную чашечку – нога после этого стала плохо сгибаться. Помыкался я помыкался…работу, скажу я вам, хромому найти трудно. А бывшие жёны шипят: алименты на детей давай, змей ползучий..Вот так из-за хромоты из человека я превратился в змея! А деньги вынь да положь – дети есть хотят. И когда мне предложили место ночного сторожа на кладбище, я даже не раздумывал.
Городок наш небольшой, можно сказать, достаточно средний; вокруг сопки и хвойные леса, а кладбище прямо на окраине. Правда окраина эта самая, что ни на есть мерзкая, запустение: кирпичные руины, сараи, лачуги..всё это бывший посёлок, прозванный в народе Нахаловкой. Город с другой стороны стал домами да магазинами прирастать, а сюда только покойников везли. И что интересно, раньше их прямо на кладбище трамвай доставлял, рельсы проложены по кладбищу чуток не до середины, где и заканчивались тупиком. Так среди могил и пролегли, но потом начальство решило (а может местный салтыков-щедрин в газету наябедничал), что непорядок это, трамвай отменили, а на рельсы рукой махнули, вот они и ржавеют до сих пор. И верно, у нас ведь как: сегодня на нём покойников везут, а завтра, глядишь никто не помер, и начальник, измученный вечными жалобами, крикнет: а давай его, рыжего дьявола, на линию выпускай!..А гигиена где?..Моют его после или нет, одному Богу известно. В общем, усопших теперь колёсным транспортом доставляют. На машинах, а если кого из деревни, бывает и на телегах везут.
Зовут меня Николай, мужчина я, можно сказать, поживший. Отвечу тем, кто считает меня старым: я с первого раза ниткой в иголку попадаю. Архалык, маленький степной городок, поезд там всего две минуты стоит – это моя родина. Служил на флоте, однажды сам утопленника из воды вытаскивал, потом пожарником работал, повидал обгорелых и всяких таких..так что кладбищем меня не испугать. Наоборот, думаю..тишина, покой, летом соловьи в черёмухах поют; буду на лавочке сидеть, закаты там, да рассветы встречать, я с детства люблю на облака смотреть. Правда, когда отчим умер, его мёртвого боялся; он как из тюрьмы вернулся первым делом меня до полусмерти избил. Потом уже, войдя во вкус, так и продолжал дальше бить, но как-то без охотки, а так: попался на глаза, ну значит сам виноват. Я как раз тогда в пятый класс перешёл. Но всё это дела давно прошедших лет.
Приступил к работе, неделя, другая, а всё никак втянуться не могу. Городок-то хоть и не очень большой, а кладбище ого-го, люди мрут как мухи. С древних времён сохранилась тут могила некоего попа Филимона, аж 17 века! Так они с с матушкой и лежат под одним камнем. Люди специально поглазеть на неё приходят. Опять же, старинная церковь Стефана и Симеона Богоприимца, при кладбище, точнее кладбище при ней, просто с годами роли поменялись; стоит теперь с выбитыми окнами, давно не служит. Последний батюшка, отец Лавр, шагнул с колокольни в вечность, хотел “аки птица” по воздуху летать. Даже и ямку на земле показывают куда он упал, грузный, видимо, был служитель да, увы, не божий угодник…Но не мне судить.
Давненько оно случилось, старожилы и те плохо помнят, но вот другие говорят никуда он и не падал, а попросту колоколом его придавило. Может и так, только церковь с тех пор в полное запустение пришла и своды её, алтарь полуразрушенный, ризница – всё паукам и летучим мышам досталось. Расплодилось их жуть. Ну а сам отец Лавр приходил с того света, будто бы видели, как он ночью лампадки в своём храме зажигал; поди разбери, может не принимали его там за грехи или ещё что, вот он и взялся за старое. Только однажды огоньки пропали, ну и разговоры эти сошли не нет.
А теперь если кто по покойнику читать заказывает, вызывают бывшего семинариста Трофима. Мужик он хоть и нестарый, но угрюмый и седой, как в побелке испачканный, однако отчитывает истово, на совесть – всю ночь как заведённый псалмы выкрикивает, ажно мурашки по телу, но с алчным начальством не сошёлся, да…Они хотели, чтобы он им с каждого покойника отступные платил, а Трофим на дыбы, ну и нашла коса на камень. И распустили про него слух, что мол, подкладывает усопшим в гроб “Протоколы сионских мудрецов” , глупость конечно, но кто-то и поверил.. Вот такая злоба в людях сидит и всем правит.
Есть и ещё одна штучка, это здание кладбищенской администрации. Спроектировал и строил его некий сумасшедший и богатый пан поляк, по своему польскому вкусу и разумению, и вышел этакий мрачный замок из тёмного кирпича в готическом стиле с башенками по углам. Говорят, строил он его, как будущий пороховой завод, тогда как раз война с французами намечалась. Война кончилась, поляк умер, замок остался. Ну, а от пана тоже осталось кое-что..отчество Юзефович на усыпальнице, написанное по латыни; фамилия и имя не сохранились.
Я немного отвлёкся. Больше всего меня поразил не замок, не Филимонов камень и не церковь, а начальник наш, точнее начальница, статная, молодая, красивая. Когда вижу идёт, смотрю на неё, не знаю как на что..Ох, если бы у меня была такая жена, я бы сел напротив и глаз с неё не спускал, а хоть бы и часами смотрел, всё равно было бы мало, ну да ладно..старые и хромые никому не нужны; да я сейчас и не про это, так что не буду пустословить.
До меня ещё мать тут её командовала, говорят строгая женщина была, но по болезни отошла от дел и дочери вожжи вручила. Только при виде такой дочки, не о смерти, а о жизни думается. Но и странности за красавицей водятся, рассказывают привезут покойника, она тут как тут, среди родственников у гроба стоит, а то и всплакнуть с ними за компанию может. Спрашивается, зачем?..В её обязанности это не входит. А сменщик мой, Козлов, предупредил, мол, и ночью приходит проверять не спит ли сторож, а то одна и по кладбищу прогуляется – для порядка. Эх, мужа у неё нет, а то бы какой мужик отпустил такую овечку ночью..на кладбище.
Впрочем, есть ли у неё муж этот вопрос пока остаётся для меня открытым. Приезжала она как-то со старичком и даже под ручку с ним по кладбищу прогуливалась, но потом сказали дядюшка это её родной был, решил заранее место себе на кладбище присмотреть.
А всё-таки странно если такая красота вдруг окажется бесхозной. А с другой стороны посмотреть красивые бабы чуть ли не самые одинокие на свете. Рядом с ними долго никто не задерживается – это все знают.
Для примера: Наталья, моя вторая жена, бывало идёшь с ней по улице так мужики присвистывают, мол, где такую кралю отхватил – красавица! А домой явишься с работы она на софе, на мягких подушках нежится и журналы про моду листает. На кухне кастрюли или пустые, или грязные, а в раковине гора тарелок с объедками, тараканы бегают; вздохнёшь, засучишь рукава и давай всё это мыть. Хорошо что на работе пообедаешь, а дома-то всё больше сухомяткой обходился.
Можно конечно долго упражнять свой ум в разгадывании личной жизни директорши, да только сразу натыкаешься на глухую стену: никто ничего доподлинно не знает или не говорит, а всякие домыслы ценности не имеют.
Теперь так: звать начальницу Елизавета Климовна Сумарокова. Лиза, значит. Ну Лиза, пусть будет Лиза, думаю..
Первые две ночи я хорошо отдежурил. Фонари стоят только на входе – два, а само кладбище в темноте, высоким забором огорожено, да и зачем покойникам свет – не люди же. Но ночью, с пути не собьёшься, идёшь по трамвайным шпалам, они аккурат по центру пролегают, фонариком себе подсвечиваешь, не заблудишься..идёшь кирзачами по рельсам постукиваешь для бодрости, или папироску раскуришь. Как и положено по инструкции в полночь и под утро, когда уже светает. Тихо, хорошо, туман только сильный наплывает, весна в этом году поздняя, снег до конца апреля всё тает и тает, так что пробирает сыростью до костей. Но в сторожку придёшь отогреешься, просушишься..Она хоть и сторожкой зовётся, да здание капитальное. кирпичное, разделённое на две половины, в одной могильщики свои инструменты хранят: лопаты, тачки, цемент; в другой сторож, со своей раскладушкой, стол там, стулья, есть даже телевизор. И строилось оно одновременно с замком из такого же тёмного кирпича. Так-то вот.
