Иногда я думаю: почему люди боятся кладбищ? Опять же, вокруг этого дела, всякие длинные языки вагон и маленькую тележку вранья наплели.

Ах, рай…Ах, ад! наклеили этикетки, а только никакого отношения они к кладбищу не имеют.

Кладбище, скажу я вам, это что-то вроде колхоза или мастерской: все работают, все заняты делом. Одни могилы капают, другие мусор убирают, третьи памятники устанавливают, четвёртые цветы высаживают, а пятые стерегут всё это добро. Где тут рай? Где тут ад?..

Я даже больше скажу: здесь не только нет ни рая, ни ада, здесь даже смерти нет! Да-да, смерть, она совсем в другом месте. А здесь только жизнь. Деревья на кладбищах всегда здоровые, крепкие с густыми кронами. Цветы пахнут сильнее, чем в ботаническом саду.; пчёлы повадились мёд с них собирать. Земляника или малина тут самые крупные..это вам не лесная какая-нибудь ягода с горошинку; птицы не пуганные, поют весь день – заслушаешься.

А какие дамы приходят!..Я было с одной чуть не познакомился, но Козлов меня укоротил – не положено по инструкции. В городе, говорит, другое дело, пожалуйста, а здесь нельзя. Но где ж я такую в городе-то найду…Здесь она пришла, вся как на ладони, расчувствовалась, с распахнутой душой, поговоришь с ней ласково, с подходцем, поговоришь, успокоишь, могилку совочком поправишь, и она к тебе уже льнёт, мол, какой человек хороший, вошёл в положение несчастной вдовы – сердце-то её так изранено, что заботу и ласку как губка впитывает. И уже не вдова она, а пластилин в твоих руках.

Но и перегибать палку нельзя: человек исстрадался, чашу свою горькую испил до дна, а чужое страдание и боль всегда уважать надо. В жизни всё как в бою – сегодня он упал подбитый, завтра твоя очередь наступит, а уж чтобы очередь не наступила – этого быть никак не может. Об этом всегда надо помнить.

Я три раза был женат и знаю что говорю.

А только дураки рисуют другую картину, мол, не успеет стемнеть как по дорожкам покойники шеренгами маршируют. Что тут скажешь?..Да чтобы я ни сказал мне всё равно не поверят. Нету ночью на кладбище никаких покойников, нету. Не знаю как другим, мне они не встречались.

Точно не помню..на пятую или шестую ночь это было. Честно скажу, сначала я всё ждал когда Лиза в моё дежурство придёт проверять ..и как представлю себя с ней наедине, сидим в сторожке чай пьём, у меня сердце готово из груди выпрыгнуть. Кто я для неё?..Червяк, таракан.. а вдруг хоть за пальчик подержаться даст, вдруг что-нибудь такое случится, оказия или что, и она в моих объятиях будет. Хотя какие там объятия, я был бы счастлив просто ползать у её ног.

Вот такие бредовые мыслишки лезли в мою глупую голову. Прибрал я комнатку, вымыл полы, на раскладушку чистое бельё принёс из дома и ещё бутылку сладкого вина припрятал в шкафчике – сам не знаю зачем. Но не шла она. А может и выдумал всё Козлов про Лизавету Климовну и бдение её ночное.

И вот как-то раз иду я в обход, в полночь, как и положено, зябко, пахнет мокрой корой, сырость, туман..Телогрейка моя и кепка все пропитались влагой и как-то так с трамвайных путей отступил в сторону и сразу налетел на крест. Я вправо пошёл – чугунная ограда, как на грех фонарик в сторожке забыл..зажигалкой щёлкнул, вот это туманище, в двух шагах ничего не видно..Ходил, ходил опять подсветил себе зажигалкой, мать честная, да это ж могила Сулико!…Есть тут одна молодая грузинка, к ней третий год неизвестный живые цветы приносит. И как только угораздило меня так отклониться. Взял влево, иду..И тут смотрю, человек сидит себе у свежей могилки, посиживает. Хвоя на венках ещё не пожухла..Я ему:

– Гражданин, вы кто такой? Здесь нельзя быть..только своим..

Повернулся он ко мне и усмехнулся:

– А я и есть теперь свой.

А сам руки потирает, вроде как замёрз. Лицо его показалось мне знакомо, и я немного успокоился. Может какой, думаю, по снабжению или из дневной охраны, я же недавно работаю не всех ещё знаю, Козлова, Трофима, дворника Егора, а остальных не очень.

– Отец, закурить у тебя не найдётся?

Я дал ему папиросу из пачки и зажигалкой чиркнул. Действительно, вижу лицо знакомое, худое такое, щёки впалые..Говорю:

– А я тут недавно работаю и что-то заблудился шёл-шёл ..и потерял рельсы под ногами.

– Да вот они, в двух шагах от тебя.

Показал он мне.

И точно, как же это я не заметил. Попрощался и пошёл обратно, а сам думаю, ну где я этого недавно видел и тут бац – вспомнил! – на прошлой неделе в ритуальном зале гроб стоял, не иначе в этом гробу он и лежал! Ну этого не может быть, глупость ведь, ясно. Наверное он родственник того, что в гробу лежал, братаны они или может двойняшки. Один умер, а второй дома от тоски мыкался-мыкался и не выдержал, вот и пошёл к брательнику на могилку. Конечно всё так и было, подумал я и снова успокоился. И тут меня опять осенило: а как же он прошёл, ворота-то на замок закрыты, есть конечно ещё и служебная дверь, но ключи от неё только у Лизаветы Климовны. Разве она дала? В общем так ни до чего не додумавшись, я пришёл, лёг на свою раскладушку и задремал. Сон пришёл беспокойный, тревожный а тут ещё сквозь сон слышу, как по рельсам трамвай вроде ездит, хотя его уже лет сорок как отменили, одни шпалы и рельсы остались, да и те частично в асфальт закатали, но вот же, слышу он ездит проклятый, да так, что кирпичные стены дрожат от чугунных колёсных пар.

Утром пришёл мой сменщик Козлов, слушай, говорю я ему, откуда здесь трамвай взялся?..

– Тю,

Покрутил он пальцем у виска.

– Полвека назад ездил, да отъездился.

– Но ведь слышал же я и стены тряслись..

– Так это не трамвай, это на Любаниных сопках руду добывают.

Надо сказать, город наш действительно со всех сторон сопками окружён.

– Где-где? Сопки отсюда в 12 километрах!

– Ну так что..с тех пор прокопали под ними шурфы всякие, да штольни во все стороны пробили, вот локомотив под землёй и тянет вагоны с рудой, говорят аж на 20 километров породу всю выбрали. Зять мне рассказывал он там бригадиром.

Почесал я в затылке, оно и правда, вокруг города сплошные отвалы земли и шлака чёрного. И шахтёры день и ночь как кроты роют, а их в городе каждый третий будет. Вон на кладбище вся восточная часть под эту чумазую орду отдана, даже кто-то заметил в шутку ли в правду, что по ночам они там касками стучат. Я врать не буду, ничего не слышал.

– А я тебе ещё вот что скажу, Николай, ты на Лизку-то глаз не клади, а то я вижу..шары повыкатил.

– Это ещё почему?

Смутился я.

– А ведьма она, твоя Елизавета Климовна.

– Что чушь несёшь..

– Летом на поповской могиле видимо невидимо мухоморов росло, так она их все собрала и домой унесла.

– Брехня всё это, моя тётка из мухоморов отвар делала и в голову втирала, чтобы волосы гуще росли…а ты уж раздул.

– Дурак ты, Николай, не веришь мне, спроси Трофима. Говорю тебе ведьма, и мать её Серафима, такая же была, она и обучила дочку. Хочешь проверить?.. Шепни ей на ушко: Да воскреснет Бог, и расточатся врази Его…

– И что?

– И увидишь что с ней сделается. До тебя ещё путалась Лизка тут с тремя могильщиками, а после один топором жену зарубил, второй скотоложником сделался, а третьего до сих пор ищут.