Несколько мучительных месяцев он был вынужден лежать в одном положении, запертый в своей голове, и думать о том, что на большой земле никто не знает, что он жив.
Но он справился.
Удивляться тому, что его не нашли, не приходилось. В конце концов, обычно спасительный в таких случаях GPS-маячок отправился в дальнее плавание вместе с основной массой других вещей. Однако кое-что всё же осталось при нём. Самым важным из этого был «аварийный контейнер» с небольшой суммой денег и документами — ровно то, что нужно в такой ситуации.
Арнольд был бесконечно рад тому, что его родители, поседевшие, осунувшиеся, всё же смогли пережить эту трагедию. За своё здоровье он не волновался — организм сумел выкарабкаться из кризиса, и теперь оставалось лишь спокойно и планомерно приводить его в норму; тем не менее, родители настояли на том, что в ближайшее время Арнольду в джунглях не место.
Признаться, он и сам был не против уехать. После случившегося ему хотелось побыть с родителями — но хотелось и вновь ступить на твёрдый асфальт, вдохнуть горелый городской запах, услышать визгливый шум автомобилей; хотелось оказаться где-то ещё, кроме джунглей.
Нужно было только вспомнить всё это заново. Снова привыкнуть. Пока что Арнольд чувствовал себя мышкой в огромном лабиринте; он пришёл к пансиону, потому что это было единственное здание, путь к которому он нашёл бы с закрытыми глазами, — и очень удивился, застав там толпу рабочих, которые спешно меняли обои и перестилали пол…
У Арнольда упало сердце. Нет, конечно, он понимал, что здание не будет пустовать вечно; понимал, что всё могло быть гораздо хуже — его могли и вовсе снести, построить на его месте какую-нибудь торговую громадину; но всё же он в растерянности остановился на пороге, наблюдая, как какой-то крепкий рыжеволосый парень бодро сдирает со стены обои.
— Извините… — сдавленно произнёс Арнольд.
Парень обернулся:
— Чего тебе?
— Извините, а… что вы здесь строите?
— Новый бар, — очередной светло-пастельный обрывок полетел на пол. Арнольд вспомнил, как в глубоком детстве любил перед школой, во время завтрака, сонно пересчитывать на этих обоях тонкие вертикальные полоски.
— Бар?
— Ага, — кивнул рабочий. — Если что, я об этом не больно много знаю, лучше хозяев спросите. Вон они, кстати…
Из-за поворота появились Сид и Хельга.
Они шли совсем рядом и держались за руки.
***
Арнольд сам не знал, почему ему захотелось обнять Хельгу, буквально сгрести её в охапку, крепко-крепко прижимая к себе; он ни разу не думал о ней там, в джунглях, не вспоминал, когда приехал в город, — но сейчас, увидев её, вдруг понял, что ужасно соскучился.
А ещё Арнольд не знал, почему Хельга и Сид смотрят на него так… странно; они были не только обрадованы и удивлены — нормальные чувства для людей, думавших, что их бывший одноклассник погиб в джунглях, — но и напуганы, как-то нехорошо насторожены. У Арнольда на секунду даже мелькнула совершенно абсурдная мысль, будто его здесь держат за восставшего мертвеца.
— Ты жив? — пискнула Хельга, когда он наконец выпустил её из объятий.
— Как видишь, — Арнольд широко улыбнулся.
С Сидом они обнялись куда более сдержанно, по-дружески похлопав друг друга по плечам.
— Поздравляю, чувак, — сказал Сид так, будто Арнольд выиграл какой-то ценный приз.
— Но как? — спросила Хельга, дёргая Арнольда за рукав аляски. — Чёрт возьми, Арнольдо… тебя не было четыре месяца, все думали, что ты… как ты выжил?
Арнольду показалось, будто Хельга недовольна, будто она с претензией интересуется, как же дважды два может равняться пяти; но он отогнал от себя эти глупые мысли и рассказал обо всём, что случилось в джунглях.
Рассказывал он долго и обстоятельно. Хотя бы потому, что чувствовал: как только его речь подойдёт к концу, повиснет неприятное, неуютное молчание.
***
Они сидели в небольшой комнате на втором этаже, за колченогим столом, предназначенным для отдыха и перекусов.
Хельга вытерла о джинсы покрытые ледяным потом ладони, присматриваясь к лицам своих собеседников.
У неё ужасно кружилась голова, во рту пересохло, и всё казалось каким-то идиотским нелепым сном, который вот-вот должен закончиться. Хельга чувствовала себя растерянной, обескураженной, и даже хуже — Хельга чувствовала, как весь её заботливо выстроенный мир неспешно, но планомерно разваливается на маленькие кусочки.
Это было дико, но Хельга ощущала какую-то смутную злость на того Арнольда, который сидел с ней за одним столом и рассказывал, как племя аборигенов выходило его от ужасной болезни. В последнее время всё было просто — по ночам к ней приходил Арнольд, её Арнольд, который её любил и принадлежал только ей, днём рядом с ней был боевой товарищ Сид; в последнее время всё было просто — а теперь перед ней сидел ещё один Арнольд. Живой Арнольд. Настоящий. Который в текущем расписании жизни Хельги Патаки, увы, не фигурировал.
Хельга ужасалась собственным мыслям. Она искоса смотрела на Сида, видя, что тот тоже не особо обрадован: с появлением Арнольда он помрачнел, пригнулся, ссутулил плечи и сразу сделался похож на того самого трусишку-Сида, который когда-то боялся вампиров и микробов и ходил хвостом за спокойным, рассудительным Арнольдом.
Потом Сид вырос, начал зарабатывать деньги, увлёкся тусовками и выпивкой — а Арнольд, кажется, так и остался тем же наивным добрым мальчиком, который и сейчас, вернувшись из джунглей, восхищался племенем тамошних аборигенов: они выходили его, умирающего, он несколько месяцев валялся в коме, они могли бы от него избавиться, но нет…
Хельга слушала его, вспоминая давно знакомый голос — казалось, тот Арнольд, что бывал у неё по ночам, говорил всё же чуть-чуть не так, — и что-то тёплое, нежное, совсем-совсем ненужное неприятно копошилось внутри. По всей видимости, Чужой почуял более достойную альтернативу.
Под столом Хельга покрепче сжала кулаки. Только этого не хватало.
***
— Сид…
За время совместной работы они как-то научились понимать друг друга без слов. Хельга тихо подошла к Сиду и взяла его за руку. Сама. Он никак не отреагировал, но и не отстранился.
Они стояли у окна в опустевшей комнате и глядели вслед Арнольду, спешившему к автобусной остановке. Он заметно прихрамывал: организм, по всей видимости, ещё не до конца оправился от переломов.
— Сид, я… ты…
Соврать ему, что если вдруг случится чудо, самое расчудесное чудо на свете, и Арнольд обратит на Хельгу своё внимание — она всё равно никуда не уйдёт?
Но что толку было сейчас врать — особенно если вспомнить, что Хельга и так встречается с Арнольдом Шотмэном, а не с Сидом Гифальди.
— Сид, ты же меня не любишь? — вновь испуганно переспросила Хельга.
Он бросил на неё мрачный взгляд:
— Нет. Что вовсе не означает, что я в восторге от происходящего.
— Сид…
Он отошёл от окна, опустился на кушетку и спрятал лицо в ладони.
— Не только тебя, знаешь ли, преследуют старые детские чувства. Те самые, о которых и рассказывать стыдно.
— Лично мне не стыдно, — фыркнула Хельга. Сид понял намёк.
— Знаешь, Арнольд был не просто лучше меня. Что самое мерзкое, он был… он был по-хорошему лучше. По-доброму. Ну знаешь, была куча других ребят, с которыми мы постоянно соревновались, грызлись, и все знали, что мы вечно состязаемся, кто круче, а Арнольд… он был как-то выше этого.
Хельга кивнула. Она знала это прекрасно; возможно, в том числе из-за этого она и влюбилась когда-то в Арнольда.
— Он ни с кем не состязался и был такой искренний и непосредственный… Обычно таких ребят били. А он… его любили, наоборот. Он выделялся, он был не таким, как мы все, но его любили. И я, — Сид грустно усмехнулся, — я даже не мог его толком ненавидеть, потому что он мне делал только хорошее. Ненавидеть его было не за что. Ну не за то же, что он вот просто, ну вот так сложилось, лучше меня, хотя со мной вроде бы и не думал тягаться?..
