— Не нужно на дно, Хельга, — тихо сказал он. — Может быть, это вход в туннель, который ведёт через океан?

— К светлому будущему, ага, — Хельга усмехнулась.

— Почему бы и нет?

Несколько секунд они смотрели друг другу в глаза; затем Арнольд почувствовал, как что-то тяжело, тоскливо кольнуло его под рёбрами, и смущённо отвёл взгляд.

— Я пойду?

— Да, мне тоже пора, — тут же засуетилась Хельга, — в холле как раз кладут паркет, надо проследить, чтобы они там ничего не испортили… До скорого?

Она вскочила с дивана так быстро, что едва не уронила сумочку, в последний момент успев её поймать. На пол со стуком упал футлярчик с помадой — и Арнольд тут же наклонился, поднимая её. Хельга благодарно улыбнулась и чуть-чуть покраснела, принимая помаду из его рук; затем она торопливо поцеловала Арнольда в щёку и ушла, громко и чуть-чуть неритмично цокая каблуками.

Взгляд Арнольда упал на бумажный прямоугольник, также выпавший из её сумочки, но почти слившийся со светло-бежевым полом — и поэтому, видимо, оставшийся незамеченным. Арнольд осторожно поднял его и оглядел — по всей видимости, это была сложенная конвертиком записка, — и думал уже окликнуть Хельгу, но в последний момент остановился.

Ещё раз осмотрел записку, повертел её в руках и положил в карман.

***

Хельга стояла рядом с вешалкой и, затравленно оглядываясь, что-то искала в сумочке.

— Чёрт, да где же… — её руки, подрагивая, в двадцатый раз перерывали стандартный ворох дамских вещиц — бумажных платочков, блесков для губ, пёстрых рекламок с распродаж, куда Хельга не заходила и никогда не собиралась заходить.

Но сложенной аккуратным прямоугольником записки нигде не было.

Во время последнего своего визита Сид оставил Хельге очередной пакетик с таблетками. И сейчас, пока внутри ещё кипела злость, пока присутствие рядом настоящего Арнольда создавало иллюзию, что без ненастоящего можно прожить, — Хельга решила воспользоваться случаем и вернуть таблетки обратно, попутно сообщив Сиду кое-что из того, что она о нём думает. Раз уж он решил её избегать и с ней не разговаривать — что же, человечество придумало и другие способы передавать информацию…

Вот только найти чёртово послание никак не удавалось. Мимо прошёл кто-то из рабочих, и Хельга, сделав невинное лицо, тут же отошла от вешалки.

Шёпотом матерясь, она продолжила свои поиски.

***

Фиби появлению Арнольда совсем не удивилась. Аккуратно поправила на носу очки — такие же крупные, тяжёлые, в толстой роговой оправе, как и те, что носила в школе; вежливо — но, кажется, всё же искренне — улыбнулась, спросила деловито:

— Ты жив?

Арнольду показалось, что она никогда до конца и не верила в обратное.

Рядом с Фиби отчего-то сразу стало легче. Она, казалось, совсем не изменилась за все эти годы — такая же хрупкая, миниатюрная, сосредоточенная и серьёзная, с пронзительным и цепким взглядом зелёных глаз; Арнольду приятно было думать о том, что хоть кто-то из них не изменился.

— Как видишь, — он улыбнулся в ответ.

— Понятно.

Он вкратце рассказал о том, что случилось в Перу; Фиби слушала внимательно, не перебивая, и время от времени кивала. Поговорили об учёбе, о работе; Арнольд чувствовал, что ему не очень хочется переходить к тому, ради чего он, собственно, пришёл, но иного выхода не было.

Прозрачный пакетик с белыми таблетками внутри лёг на стол перед Фиби.

Записку, в которую был завёрнут пакетик, Арнольд предусмотрительно оставил у себя в кармане. Она состояла из единственной, но весьма многозначительной фразы: «Забери свою дрянь обратно, Гифальди». Всему своё время, решил Арнольд.

Фиби взглянула на него пристально, но вслух только спросила:

— Ты не знаешь, что это за таблетки?

Арнольд кивнул.

— И это очень важно?

Арнольд кивнул.

***

Спустя пару часов Фиби вышла из своей домашней лаборатории, села напротив Арнольда и взглянула на него, прищурившись.

— Ну и где ты это взял?

— Что это? — вопросом на вопрос ответил он.

Фиби усмехнулась.

— Амантекс.

Арнольд недоуменно взглянул на неё.

— Афродизиак, — пояснила Фиби. — Очень моден в определённых кругах в качестве лёгкой безвредной виагры для молодёжи, — она фыркнула. — Вроде как разжигает желание, увеличивает, кхм, степень удовольствия от процесса, и всё, разумеется, за счёт натуральных компонентов, без всякого вреда для здоровья… — с издёвкой произнесла она.

— Я смотрю, ты его не особо уважаешь.

— Потому что это ерунда, на мой взгляд, — Фиби махнула рукой, — уж поверь мне, как специалисту. В основном, я считаю, это обычный эффект плацебо. Да, теоретически, улучшится кровообращение таза, как следствие, усилится возбуждение, но, честно говоря… В основном этот препарат популярен у женщин, а у них, как показывает статистика, проблемы с чувственностью часто являются следствием многочисленных барьеров в подсознании. Да, некоторые молодые люди активно потчуют своих дам подобными таблетками, сами ими балуются порой, и вполне довольны — но мне кажется, просто вера в волшебную таблетку сама по себе избавляет от некоторых комплексов. А безвредность для здоровья — понятие относительное: к примеру, если смешать препарат с алкоголем, иногда появляются неприятные побочные эффекты.

Арнольд промолчал, обдумывая услышанное.

— Так где ты это взял?

— Это, хм… — на какое-то время он замялся, испытующе глядя на Фиби. — Только не говори никому, хорошо?

Из-под очков Фиби вновь окинула его взглядом, который можно было бы сравнить по проникающей силе с рентгеновским лучом, и кивнула. Арнольд знал: она не скажет. Ещё он знал, что теперь он точно от неё не отделается.

— Это выпало у Хельги из сумочки, — с какой-то неуместной торжественностью объявил он. — Вместе вот с этой запиской.

Арнольд достал из кармана уже порядком смятый клочок бумаги и развернул на столе. Фиби деловито поправила очки и приступила к исследованию.

— Понимаешь, они с Сидом сейчас… вроде как встречаются. Ну, мне так показалось. И ещё они ремонтируют то здание, где был раньше пансион моего деда, хотят устроить там бар…

Арнольд попытался описать Фиби всё — свои мысли, впечатления, все небольшие детали, что он успел подметить за последние три дня во время визитов в пансион. Рассказывал он сбивчиво и довольно бестолково, ибо сам не мог толком понять, что происходит; но Фиби всегда умела внимательно слушать — Арнольд ещё в школе очень ценил её за это качество.

Под конец она пожала плечами:

— Не знаю. Честно говоря, мы с Хельгой уже давно близко не общались. Знаешь, мне кажется, это всё-таки их с Сидом личное дело, ты всё равно не знаешь, что могло между ними произойти… Хотя меня, признаться, тоже немного удивляет, что они сошлись, мне всегда казалось, что Гифальди не в её вкусе.

Фиби помолчала ещё немного, а затем с ностальгической улыбкой добавила:

— Помнится, в школьные годы она сохла по тебе.

— Да, мне рассказывали что-то такое, — бездумно кивнул Арнольд.

— Сильнее, чем ты думаешь, — продолжила Фиби.

— Что?

— Ну… я не думаю, что мне стоит рассказывать тебе подробности, но вообще-то она относилась к тебе… очень тепло. Хотя, вероятно, со стороны это было не совсем заметно, но ты же знаешь Хельгу.

Арнольд кивнул: об этой особенности характера Хельги он знал прекрасно.

— Так что, думаю, если тебе сложившаяся ситуация совсем не даёт покоя, можешь попробовать поговорить с Хельгой. Она, конечно, может тебе нахамить, нагрубить, в тысячный раз назвать тебя репоголовым, но на самом деле наверняка прислушается к твоим советам. Впрочем, ты и сам знаешь.

— Знаю, — сказал Арнольд. И добавил, помедлив:

— Спасибо тебе, Фиби.

— Заходи, если что, — откликнулась она.

Перед Фиби не надо было ничего изображать, не нужно было рассыпаться в вежливых экивоках и притворяться; Фиби всегда всё прекрасно понимала — долгие годы дружбы с Хельгой Патаки наверняка сыграли в этом немалую роль.