И Лидочка, сбив дыхание, резко замолчала.

– Вечно ты куда-нибудь вляпываешься, – раздражённо произнёс Егор. – Ладно, будь пока с нами. Петренко, присмотри за раненым и пленным, а я схожу вперёд на разведку. Схоронитесь в тех кустах, пока я не приду.

И лейтенант, взяв автомат, пригибаясь, пошёл по тропинке вперёд.

Через некоторое время он вернулся.

– Никого впереди нет, – и Егор глянул на насупившуюся Лидочку. – Нужна ты им. Принцесса. Так, пуганула немного солдатня. Ты лучше скажи, куда ведёт эта тропинка вдоль болота?

– Я же говорю, к нам в деревню, а мне туда не велено возвращаться. Тётка…

– Лида, ты можешь покороче, без прибамбасов и тёток.

– Каких прибамбасов?

– Так, всё! – раздражённо произнёс Егор. – Ты что, и впрямь глупенькая? Отвечай коротко и ясно. Ясно?

– Да ясно, ясно, – снова насупилась Лидочка.

– Так что ж получается, что мы опять возвращаемся назад в ту же деревню, из которой утром ушли? – проговорил Егор, обращаясь скорее к себе. – Вот так номер. А, впрочем, что нам остаётся, не идти же назад, там всё-таки наши люди, как-то помогут. Главное – Исмагилова пристроить, а там как-нибудь сами справимся.

Закончив свой монолог и весело глянув на Лидочку, Егор продолжил, уже обращаясь к ней:

– А тётку твою мы не боимся, да и тебя в обиду не дадим. Так что давай веди нас к ней или к кому ещё, кого хорошо знаешь.

– Ладно, только не к тётке, уж больно она зло ругалась на меня и люто прогоняла.

– Ну вот и договорились, Лидия. Только веди нас окольными путями, и в деревню войдём, как стемнеет. Совсем забыл спросить, а немцы в деревне остались?

– Да. Так тётка сказала, а сама я не видела.

– Ладно, идём, там видно будет.

И все вновь продолжили движение в прежнем направлении, но уже с поправкой на указания Лидочки.

Тем временем поисковая группа, состоящая из двадцати хорошо вооружённых немецких солдат, руководимая двумя офицерами, выступила на поиски беглецов и пленённого старшего офицера медицинской службы майора Фрица Вебера.

Быстро собранная группа отправилась буквально через минут двадцать после произошедшего случая у палатки. Немцы пошли по предполагаемому маршруту, по которому должны были уходить беглецы, и не ошиблись. Две здоровые овчарки неуклонно и быстро вели их по следу до тех пор, пока путь не упёрся в протоку. Они громко заскулили и стали дёргаться в разные стороны, потеряв след. Тогда преследователи разделились на две подгруппы, одна из которых пошла вдоль правого берега, а вторая, перейдя вброд протоку, – вдоль левого. Собаки уныло бегали по берегу взад и вперёд, виновато махая хвостами, но след так и не могли взять. Тогда немцы потащили их за собой на поводках в надежде, что псы когда-нибудь да возьмут след. Так и случилось, но времени было упущено много, почти полтора часа. Тем не менее преследователи, ободрённые успехом, вновь возобновили погоню.

Лидочка повела всех к деревне вдоль болота по длинному пути, а не напрямую, памятуя о том, о чём просил её Егор, то есть безопасным и незаметным путём. Лейтенант вновь приказал всем идти по воде, несмотря на то что было очень трудно передвигаться, так как ноги постоянно вязли в болотной жиже. Это предусмотрительное действие было не напрасным, так как на определённом участке пути вновь на длительное время сбило с толку преследователей. Тем не менее встреча назревала и неумолимо должна была в скором времени состояться.

В деревне, из которой утром удалось ускользнуть трём красноармейцам, тоже было неспокойно. После того как на чердаке сарая были обнаружены два немецких солдата, один из которых был задушен, а второй в беспамятстве, – в селе начался кошмар.

С жителями деревни немцы не церемонились: кого пинками, кого штыками – согнали всех на центральную площадь. Всего набралось около двух сотен крестьян из тех, кто остался или не сумел уйти с беженцами. На площади под душераздирающие крики матерей отобрали пять плачущих девочек и объявили, что к вечеру всех повесят, если жители не выдадут девушку, которая была причастна к убийству германского солдата в её доме.

Туда же к девочкам пригнали и Лидочкиного деда. Никифор Ксенофонтович, закатив глаза, еле стоял на дрожащих ногах. От непривычного бега и частых падений он прерывисто дышал, издавая надрывный, скрежещущий стон.

К толпе испуганных и обезумевших селян, сбившихся в кучу и окружённых солдатами, вышел высокий немецкий офицер в красиво подогнанной чёрной форме, в белой рубашке, с галстуком. Широко расставив ноги, он чванливо и надменно, с переполнявшим его то ли превосходством, то ли презрением, на ломаном русском языке объявил, что впредь от селян требуется беспрекословное подчинение германскому командованию и обеспечение славных немецких войск всем необходимым. А если кто воспротивится этому, то он и его семейство, а также ближайшие родственники будут немедленно уничтожены, чтобы большевистская зараза не поражала остальных нормальных людей, которые будут честно служить великой германской армии.

После небольшой паузы эсэсовец обвёл сбившихся в кучу людей своим победоносным взглядом и предложил желающим послужить полицаями, предоставив им полное обеспечение.

Конечно же, нашлись и такие. Не долго раздумывая, они неуверенно и ещё стесняясь вышли на середину площади, готовые служить новым хозяевам. В заключение фашист произнёс всё на том же корявом русском языке:

– Я и мой командофаний отшень добрый. И мы позволяйт фам до вечер искайт бандитский дефушка, но только до вечер, – эсэсовец сделал паузу, затем с усмешкой произнёс: – В протифный слутчий ви вынуждайт нас делать маленький неприятность для фас.

И он скосил свой взгляд на всхлипывающих девочек и тяжело дышащего старика. Затем торжественно и громко закончил:

– Но это будет для фас хороший школ, чтоб любит и уважайт германский зольдат и официр. Такоф шелезный немецкий порядок.

– Господин Штерн, – перебил эсэсовца подбежавший к нему солдат и вытянулся по струнке. – Вам срочно в штаб. Вызывает Берлин.

Штурмбанфюрер Генрих Штерн, не меняя положения головы, ответил своему адъютанту, что будет через несколько минут на телеграфе, и закончил свой монолог:

– У наш командофаний сефодня большой праздник. И ми не хотель омрачайт его. Так что все вы должен найти бандит до вечер.

И эсэсовец с презрительной усмешкой ещё раз оглядел скучившихся людей, как стадо баранов. Затем резко развернулся и уверенным шагом поспешил в штаб.

До деревни уже было рукой подать, когда лейтенант Кузьмин остановил уставших и измотанных людей на короткий отдых. Все сразу уселись на небольшом пригорке, выжимая промокшую одежду. Благо, что по-летнему было тепло.

– Будем ждать, как стемнеет, – сказал Егор. – До ночи осталось не так много. А пока отдыхайте.

Лидочка развязала небольшой платок, который всё время тащила в руках, и извлекла оттуда картошку в мундире, кусок сала и несколько ломтей ржаного хлеба. Это богатство она аккуратно разложила всё на том же платке и гостеприимно пригласила всех к «столу». Первым делом как могли покормили тяжелораненого Исмагилова, хотя немецкий врач категорически замахал головой, показывая знаками, что ему нужно давать только питьё. Но его никто не слушал. Затем пленный успокоился и сидел смирно, наклонив голову.

Когда все немного подкрепились, Егор взял небольшой ломтик хлеба с таким же ломтиком сала и подошёл к офицеру.

– На, жри, а то ещё похудеешь, – и он протянул ему еду.

Немец отрицательно замотал головой и продолжал тупо смотреть вниз.

– Надо же, какие мы гордые, не хочешь, как хочешь.

И Егор положил рядом с пленным кусочек хлеба с салом, затем попросил Петренко развязать ему руки.

– И в самом деле, как же он будет есть со связанными руками?

Немец растёр затёкшие руки и немного погодя съел всё, что ему дали. Затем, немного покопавшись в своей медицинской сумке, извлёк оттуда плитку шоколада и протянул Егору.