— Привет, — голос Келси приветствует меня.

На мгновение мне стало интересно, представляла ли я это.

— Привет, — шепчу я в ответ.

— Не против, если я присоединюсь?

Не будь ослом, Харпер. Ты уже была достаточно скупа сегодня как есть. Не причиняй ей больше боли.

— Конечно. Много места. — Я осторожно двигаюсь вправо, не желая, чтобы меня выгнали из гамака.

Я слышала, как Келс положила что-то на стол из кованого железа рядом со мной. Затем её руки оказываются на краю гамака, успокаивая его, когда она опускается внутрь. Она отпускает и наклоняется ко мне, и мы ненадёжно покачиваемся на несколько мгновений.

— Это было близко, — шепчет она мне на шею. Я просто киваю, не доверяя себе, чтобы говорить вокруг неё. Келс оборачивается, и мы снова наклоняемся влево. На этот раз, когда она прижимается ко мне, знакомый запах достигает моего носа.

— Это что? — спрашиваю я.

— Хм?

Я вдыхаю дважды.

— Что это?

— Хм, может быть множество вещей, Таблоид. Может быть, мои духи. Это так? — Голос Келси нежный, дразнящий. Она не звучит больно или расстроена, как на кухне.

Я слегка поворачиваю голову, чтобы вдохнуть запах её волос и кожи.

— Нет, совсем нет.

— Значит, это не мои духи и не мой шампунь. Может ли это быть тот отвратительный бутерброд, который сделала твоя мама? Это то, что она назвала банановым пухом.

— Fluffernutter, — поправляю я, мой рот уже поливает мысль.

— Ну, извини. — Келс начинает размахивать бутербродом прямо под моим носом. — Ты знаешь, я могу честно сказать, что всё это может быть твоим. Я даже не думаю, что детей можно уговорить съесть это.

Я открываю рот и сжимаю бутерброд на следующем проходе. О, вкус Чудо-Хлеба, арахисового масла, зефира и бананов. Я довольно жую и глотаю.

— Близнецы научатся это любить. Я об этом позабочусь.

Она нежно вытирает мою нижнюю губу, удаляя там пух.

— Легко это там, Стад. Мы можем сделать тебе ещё один. На самом деле, столько, сколько ты хочешь. Ты тоже хочешь шоколадное молоко?

— Шоколадное молоко? — спрашиваю я, слыша тот же голос, когда мне было семь лет.

— Только лучшее для тебя, дорогая.

Я киваю и награждаюсь соломинкой, помещённой в мои губы. Я сосу весь стакан одним непрерывным глотком. И чувствую, как губы Келси прижимаются к моей щеке.

*

— Келси! — Мама трезвонит мне с крыльца. Она держит беспроводной телефон. — Это твой папа.

Ух ты. Что ты знаешь?

— Эй, ты думаешь, что сможешь закончить это маленькое угощение самостоятельно, Таблоид?

Она кивает.

— Я поняла. Давай.

Осторожно я встаю из гамака. Боже мой, мы пара. Я не хочу рисковать, бросая Харпер. Однако выбраться из этих вещей достаточно сложно без каких-либо дополнительных препятствий. Я чувствую себя китом в сети. Я буду несчастной в третьем триместре.

Мне удаётся встать, оглядываясь на Харпер. Она ест, и это всё, что важно для меня. Подойдя к крыльцу, я взяла телефон и широко улыбнулась маме.

— Работает как шарм.

— Всегда так. — Она одобрительно кивает, наблюдая, как Харпер облизывает её пальцы. — Я думаю, что я должна пойти и сделать ещё один.

Я сижу на ступеньках, чтобы наблюдать за Харпер, пока я разговариваю с отцом. Мама исчезает обратно на кухню.

— Эй, милая.

— Привет, папа.

— Я хотел позвонить и посмотреть, как дела у Харпер.

— Мы дома. Сейчас она довольно напугана и расстроена, но я уверена, что всё будет хорошо.

— Вам что-нибудь нужно?

— Нет, у нас есть всё, что нам нужно, по крайней мере сейчас.

— Милая, если кому-то из вас что-нибудь понадобится, дайте мне знать. Мы с Амандой можем быть там через несколько часов, если вы нуждаетесь в нас.

Каким-то образом это одна из самых приятных вещей, которые я когда-либо слышала. Я едва сдерживаю слёзы, когда отвечаю.

— Спасибо, но у нас всё хорошо.

— Хорошо. Ты скажи моей невестке, чтобы выздоровела. Мне нужно вернуть свои деньги из этого раунда игры в гольф.

— Я сделаю это, пап. Спасибо, что позвонил.

— Люблю тебя, Келси. Отдай мою любовь Харпер.

— Люблю тебя тоже, папа. Я буду.

*

Я нежно ласкаю руку Харпер, где она лежит на моём правом бицепсе. Она обнаружила, что она действительно ненавидит лифты прямо сейчас. Я уверена, что её равновесие полностью нарушено, и ощущение движущегося лифта должно быть очень расстраивающим.

— Ты в порядке, дорогая?

Она кивает. Я хотела бы, чтобы она поговорила со мной больше. Она была так тиха, что иногда трудно понять, чего она хочет или что ей нужно. Я волнуюсь о том, как сильно она впадает в депрессию, и я немного растерялась из-за того, как вырвать её из этого. Я делаю всё возможное, чтобы быть позитивной и ободряющей. Должно быть, я каким-то образом подвела её, и эта мысль разбила мне сердце. Если я не могу помочь ей …

Двери открываются, уводя меня от мыслей, и мы входим в зал ожидания. После регистрации Харпер и я садимся в угол. Я попросила о скорейшей встрече, чтобы здесь не было много людей с нами. Я знаю, что Харпер ненавидит сейчас находиться в переполненной комнате. Она сказала мне, что чувствует, что все смотрят на неё, а также, что шум сбивает с толку. Ей трудно сосредоточиться на голосах, и уклонение от людей делает её раздражительной.

Это не займёт много времени, прежде чем медсестра берёт нас в экзаменационную комнату. Она смотрит на меня, а затем на Харпер. Я могу сказать, что она не уверена, как именно к нам обратиться. По выражению её лица я вижу, что она ожидала, что Харпер станет моим мужем, основываясь на наших именах. Она немного выброшена отсюда.

— Я Келси, — предлагаю я, надеясь, что это ей немного поможет.

Она улыбается и кивает.

— Ладно, Келси, мне нужно получить ваши жизненные силы. Давайте попросим Харпер на минутку сесть за стол, пока мы устраиваем вас на экзаменационном столе.

Она выдвигает стул, и я помогаю Харпер сесть.

— Я люблю тебя, — шепчу я ей на ухо, прежде чем поцеловать в щеку. Она на самом деле улыбается и немного краснеет. Положив сумку на стол, я кладу на неё руку Харпер, чтобы она всё ещё имела связь со мной и знала, что я не слишком далеко.

— Келси, сядьте на стол, чтобы я могла измерить ваше кровяное давление и температуру. Тогда я собираюсь взять немного крови.

Голова Харпер задумчиво наклоняется в сторону.

— Есть проблема? — спрашивает она.

Медсестра очень хорошая и поворачивается к Харпер, хотя она продолжает измерять моё кровяное давление.

— Вовсе нет, Харпер. Доктор Мэкстон любит делать полную работу над своими новыми пациентами. Не о чем беспокоиться.

— За исключением того, что Келси ненавидит иглы и будет большим ребёнком во всём, — немного дразнит она. Я не знаю, откуда пошла шутка, но я рада, что она пришла. Может быть, быть здесь и заботиться о детях — это хорошо для неё. Бог знает, что больше ничего не сработало.

— Это так? — Медсестра улыбается мне с подмигиванием.

— Виновна. — Я киваю. — Ненавижу иглы.

— Ну, я сделаю это настолько безболезненно, насколько это возможно. Я обещаю.

Через несколько минут всё начинает чувствовать себя довольно стандартно, когда меня просят раздеться и лечь. Медсестра оставляет нас в покое, и, прежде чем я разденусь, я помогаю Харпер сбоку от экзаменационного стола. Она успокаивается, оставляя свою руку на моей ноге, а я снимаю с себя топ и бюстгальтер и надеваю платье. Я ненавижу эти вещи.

— Следующие штаны, — медленно сообщаю я ей, чтобы она не потеряла связь со мной. Я выскользнула из них, и моё нижнее бельё легло на стол. Сплетя наши пальцы, я держу её за руку и наблюдаю за ней.

Иногда кажется, что простой разговор — одна из самых сложных вещей, которые мы делаем. Я чувствую, что дети начинают двигаться и пинаться, и беру Харпер за руку, чтобы она лежала там, где большую часть деятельности.

— Вау. Они заняты сегодня. — Она нежно проводит рукой по моему животику.