Парень развернулся и посмотрел на меня с бóльшим вниманием, его глаза сузились. Если он и заметил мое смущение, то виду не подал.

– Осторожно, могу поймать вас на слове.

Райан тыкал меня сзади кулаком, что только мешало мне сосредоточиться.

– Правда? – спросила я.

А вот это прозвучало неуверенно. Черт, только начала набирать очки в нашем обмене любезностями и тут же все испортила. Впрочем, Уильям, казалось, не заметил этого, или ему было все равно. Он просто стоял, никуда не торопился и внимательно наблюдал за мной. Взял в зубы бублик, осторожно сунул под мышку пирог и вдруг шагнул к прилавку. Там стояла декоративная ваза с цветами; под изображением танцующей богини в веночке, во избежание всяких ошибок, на вазе было написано: «Флора». Так вот он подхватил эту вазу, дружески кивнул мне и направился к выходу.

– Какого черта? – воскликнула я.

Я глазам не поверила: мои цветы крадут!

– Простите, – сказал он – бублик в зубах заглушал его слова. – Я, знаете ли, ворую… это болезнь.

И не моргнув, не улыбнувшись, вышел.

– Вот это да! – Райан несколько раз хлопнул в ладоши.

Я не собиралась к нему присоединяться.

– О красавец-мужчина! Одним махом и вишенку, и цветочки! Де-флорировал… Респект!

Я спрятала лицо в ладони и шумно выдохнула.

– Вообще-то за вишенку он заплатил. А цветы… да, украл.

Райан рассмеялся:

– Ну ты оторва!

Я шлепнула его по руке, но тоже усмехнулась:

– А ты чудовище! И вообще все из-за тебя, понимаешь?

Райан подошел к тому месту, где стояла ваза, и подобрал что-то похожее на визитную карточку.

– Ну да, из-за меня… Я вызвал Тора, а Тор решил за тобой приударить и оставил свой номер телефона.

– Дай сюда! – Я выхватила у него визитку.

– Уильям Чамберсон, генеральный директор, – прочитала я медленно. – «Галеон интерпрайз»? Знаешь такую компанию?

– «Галеон»? – Райан взял карточку у меня из рук. Внимательно прочел и пожал плечами: – Никогда не слышал. Но кто такой генеральный директор – знаю.

– Какая-нибудь захудалая фирмочка – если генеральный директор ворует цветы в булочных.

– Какая разница… Может, он генеральный директор ларька с хот-догами. Что тебе еще нужно, намек – прозрачнее не бывает! Он явно не прочь встретиться.

Я саркастически усмехнулась:

– Если бы я тебя не знала, то решила бы, что ты сам не прочь с ним встретиться.

Райан засмеялся.

– Уверен, кое-кто из парней не отказался бы. Просто ты мне как сестра, и я вижу, как иногда на тебя смотрят.

– Как смотрят? – спросила я, прекрасно понимая, о чем он говорит.

– Как на серую мышку, которую на школьной вечеринке никто не приглашает танцевать.

– Я что, правда так жалко выгляжу?

Он мягко улыбнулся:

– Жалко? Конечно, нет. Но я терпеть не могу, когда ты такая. Слушай, ну закрути с этим чуваком! Ничего ж плохого не будет?

– Мало ли что – порежет меня на мелкие кусочки и засунет в морозильник. Или, может, у него коллекция чучел, и ему хочется ее пополнить!

Райан поднял глаза вверх и, видимо, представил себе обе картинки. Покачал головой:

– Ладно. Задам вопрос по-другому. Что-то хорошее может получиться?

Я усмехнулась:

– Он втайне от всех, по ночам, печет булочки, а рано-рано утром раздает их бездомным. Мы будем вместе делать печенье, и кормить друг друга с ложечки глазурью, и размазывать шоколадный сироп по всему нашему…

– Фу, какой ужас… Только не вздумай ему об этом сказать! Вообще никому не говори! А то придется дать магазину новое название – «Чокнутый пекарь»!

– Неважно. Я не собираюсь выпрашивать свидание. Пусть радуется, если я вообще позвоню.

Пару часов спустя, во время обеда, я склонилась над визиткой и аккуратно, по циферке, набрала указанный в ней номер на мобильнике. Я сидела в своей любимой кофейне. В Нью-Йорке кофеен великое множество, но мне нравилась только эта, потому что здесь каждый день мелом на доске писали новую ехидную надпись. Сегодня была такая: «Как сказал классик: «Весь мир – театр… Расслабьтесь, вы в буфете»…

Я буквально вдавила телефон в ухо и, покусывая нижнюю губу, замерла в ожидании. Правая нога нервно приплясывала, вверх-вниз, вверх-вниз, как на автопилоте.

– «Галеон интерпрайз», – ответил женский голос с ленцой. Секретарша. Представляю, как она посмотрела бы на меня – сверху вниз, снисходительно.

– Пригласите, пожалуйста, Уильяма, – попросила я, стараясь говорить уверенно.

– Уильям… Уточните, будьте добры. Фамилия?

– Генеральный директор. Уильям Чамберсон.

Пауза.

– Вы просите переключить вас на Уильяма Чамберсона?

– Да, – уже более уверенно сказала я. – Он оставил мне визитку.

– Ммм, – протянула секретарша. – Оставил визитку. В самом деле? Чем это вы такая особенная?

Ничего себе нахальство! «Галеон» явно не ларек по продаже хот-догов, как мы с Райаном недавно шутили, иначе там не было бы секретарши. Но сколько спеси!..

– Возможно, я особенный клиент. И у меня заказ на миллион долларов.

Сердце колотилось как бешеное, щеки горели от негодования. От наглости секретарши так и захотелось пнуть что-нибудь. Где мой дурацкий старый учебник? Сейчас бы очень пригодился…

Еще одна пауза.

– В самом деле?

– Нет, но дело не в этом…

– В этом. То есть вы не клиент. Потому что Уильям дает женщинам этот номер телефона, когда хочет произвести впечатление. Сейчас я попрошу вас подождать, скажу ему, что вы на линии, а он распорядится повесить трубку! Ему просто нравится, что девушки за ним гоняются…

Она вздохнула:

– Подождите на линии.

Раздался щелчок, заиграла идиотская музыка. Я ждала, вперив взгляд в пустоту и постукивая ногой. Мелькнуло искушение – попросить Райана подменить меня да смотаться в этот «Галеон», чем бы он там ни оказался. Найти эту женщину. Может быть, у нее старый телефонный аппарат со шнуром, тогда я ее этим шнуром задушу. А Уильяма – за его дурацкие игры – тресну по башке пресс-папье… Я вздохнула. Не буду я, конечно, душить секретаршу и бить Уильяма… Одно я знала совершенно точно: если он сейчас повесит трубку, гоняться за ним я не стану. Звонок – самое большее из того, что позволяло мое достоинство. Спасибо, и до свидания.

Музыка оборвалась, и в трубке еще раз щелкнуло.

– Вишенка? – Тот же глубокий голос… Его голос!

– Да, – выдохнула я.

Сердце бешено колотилось, меня распирало от гордости.

Ты сказала, трубку повесит? А вот ни фига!

Я поморщилась и отрицательно помотала головой.

– То есть нет. То есть я продала тебе вишневый пирог, но меня зовут Хейли.

– Ну что ж, Хейли. Сегодня я просто адски занят. Что только не приходится делать – спать на совещаниях, игнорировать звонки… все такое прочее. Сама понимаешь, генеральный директор. Если тебе хочется пообщаться, то у нас сегодня вечером маскарадная вечеринка, раскручиваем один фильм. Может быть, придешь? Скажи парням на входе, что ты – Вишенка, тебя пропустят. Ах да, твои цветы у меня в заложниках. Хочешь вернуть их – приходи.

Я начала что-то лепетать, однако он повесил трубку. Я уставилась на свой телефон, как будто у него только что выросли рога. Этот парень просто невыносим! И, конечно же, это знает. А еще знает, что невыносимо красив, поэтому ему все сходит с рук. Ну уж нет!

День шел своим чередом. А что, если и правда сходить на вечеринку? Эта мысль крепко засела у меня в голове. Райану я ничего не сказала, уж он-то постарался бы убедить меня идти. В этом я не сомневалась, какой смысл проверять?

Я ведь грустила о том, что жизнь проходит мимо? И вовсе не обязательно разыскивать там Уильяма! Надену шелковую маску, нарядное платье и прекрасно проведу вечер. Романтическое приключение! В кои-то веки мне выпал шанс поддаться порыву, сделать что-то неразумное… может, даже немного опасное! Пойти на эту вечеринку.

У меня в кабинете есть тайное местечко, о котором никто не знает. Моему брату-близнецу Брюсу – как и я, генеральному директору – нравилось думать, что от него невозможно что-то утаить. Прости, Брюсик, но это – только мое.