«Печь пироги – от хандры лекарство» – так говорила моя бабушка, когда ставила тесто. Бабуля у нас прелесть, и за ее пироги можно дьяволу душу продать, но вот тут она ни разу не права. У меня свой маленький бизнес – магазин-пекарня; два с лишним года я каждый день снимаю с противней свеженькую выпечку: вишневые пироги, пирожные, круассаны, бублики и прочую вкуснотищу. И поверьте мне: единственное, от чего такое лекарство может вас избавить, – это от тонкой талии… ну и от пристрастия к диетам. Ни от чего другого.

Я вовсе не хандрила. Просто мне недавно стукнуло двадцать пять, и я вдруг задумалась – сколько же можно ждать, пока счастье само постучит в окошко? Вы, конечно, скажете – поздновато задумалась, только меня всегда учили: усердно работай, не задирай нос, будь хорошей девочкой – и все сложится как надо!

Вот я и плыла по течению; а время между тем бежало быстрее и быстрее. И если ничего не изменится, я и оглянуться не успею, как стану уже не двадцатипяти-, а восьмидесятипятилетней девственницей. Достигну вершин кулинарного искусства – мои кексы будут вызывать оргазм…

В общем, выпечка у меня замечательная, а личная жизнь – нет. Конечно, я мечтала о счастливой любви, в глубине души понимая: если откладывать все на потом (как с зубной нитью – достаешь ее только перед тем, как пойти к стоматологу), то в конце концов превращусь в злющую, сварливую, несчастную старую деву.

Печь пироги – ничего сложного. Возьмите того, добавьте этого, выпекайте при такой-то температуре, пусть постоит столько-то. Это наука; есть исходные данные, есть технология, следуй правилам и получишь результат. Вот это мне и нравилось. Пекарня была моим убежищем, и если бы моя сестра и Райан, мой единственный помощник, не тыкали бы мне постоянно на отсутствие других интересов, я бы, наверное, с головой ушла в эту науку и потерялась бы там. Вот что я делаю в выходные? Покупаю на рынке свежие продукты (у меня есть постоянные поставщики, местные фермеры), пробую новые рецепты, стараюсь улучшить те, что есть.

Пироги-пирожные – моя жизнь. Может, в моих жилах бежит не кровь, а вишневый сок? Ну, по крайней мере, лицо у меня чаще в муке, чем в макияже.

Пироги-пирожные. Моя жизнь. Хотелось думать, что когда-нибудь одно от другого отделится, что все мои скромные мечты – расширить магазин, довести до совершенства рецепты – каким-то образом приведут меня к тому счастью, которого мне не хватает. Иногда мне казалось, что я живу в клетке из сдобного теста – на вкус неплохо, но все-таки клетка.

Да, мне нравилось то, чем я занималась, однако – бабуля, дорогая! – лечение тут ни при чем. Чтобы лишний раз в этом убедиться, мне стоило только взглянуть на старый потрепанный учебник, подложенный под ножку печи. Я училась по нему в колледже (отделение социологии, диплом пылится где-то в шкафу). Печку я купила по случаю; она повидала виды, и одна ножка у нее была короче других – как раз на толщину этого учебника. «Морская биология и динамики редких экосистем». Взяли несколько умных слов, перемешали в блендере и решили, что студенты поумнеют, просто таская учебник с собой! Для пущей важности налепили на него солидный ценник: «триста долларов». Когда в библиотеке колледжа мне предлагали выкупить его за десять, я им сказала: идите вы на фиг со своими деньжищами!

Ну, вообще-то я подумала «идите вы на фиг». На самом деле я вежливо улыбнулась и сказала «спасибо, нет»… а потом по дороге домой все пыталась успокоиться – слушала последние треки Мэтта Косты. Ведь несправедливо грубить человеку за стойкой, если от него ничего не зависит; я давно работаю с клиентами и знаю это по себе.

В общем, учебник исправно служил мне уже более шести лет. Не хотят возвращать триста долларов – так я найду способ на эти триста долларов его использовать! Во-первых, я им подпирала дверь в свою комнату в общаге колледжа. Толстенный фолиант всем ужасно мешал, на него налетали, об него спотыкались и чуть ли не разбивали носы, падая – однажды я даже обозвала его жирдяем, когда расшибла палец; это, конечно, было уж слишком, но не извиняться же перед учебником! А когда не подпирал двери, подрабатывал убийцей пауков. Изголовьем – когда кошка уделала мне подушку. И я в нем почти все поля изрисовала чертиками. А сейчас? А сейчас он лежит в основании моей печи. Можно сказать – в основе моего бизнеса.

Ну, может быть, я немного преувеличиваю. Но если задуматься – что с правдой, что с тестом люди обращаются одинаково. Не хватает – растянуть, лишнее – отрезать, взбить немного и… вуаля! Вы с удовольствием глотаете и то, и другое. Вкусная правда. Вкусный кекс.

В общем, я бы сказала, что за все эти годы, по крайней мере, долларов двадцать учебник отработал. Осталось отбить еще двести восемьдесят – сущие пустяки! Все остальные дорогущие учебники я продала за бросовую цену.

Ах да… была еще одна причина, по которой я хранила эту дурацкую книгу. В ней я в первый раз написала его имя, а рядом нарисовала маленькое сердечко. Ее я прижимала к груди, прямо над быстро бьющимся сердцем, когда однажды после занятий он впервые заговорил со мной. Нэйтан. Как я мечтала о нем… пока не узнала поближе. А потом не могла отвязаться – он преследовал меня хуже всякого маньяка, это был просто ад какой-то. Вот благодаря кому (по крайней мере, частично) я осталась девственницей. Не знаю, существует ли такое явление, как «посттравматическое нервное расстройство после общения с конкретным придурком», но если существует, то это у меня после Нэйтана.

Всех обладателей пениса я стала обходить стороной. А учебник сейчас лежит у меня на самом видном месте. Такой предупредительный знак: «Пениса остерегайся, к опасности путь сей ведет».

Я посыпала противень мукой, выложила на него последний вишневый пирог и сунула в печь. Пирог выглядел идеально. Я к своему делу отношусь серьезно! У меня тетрадь с рецептами; есть классические, есть экспериментальные – нужно перепробовать все, чтобы получился идеальный баланс вкуса и текстуры. Целые страницы о разнице между «стакан сахара», «стакан с горкой», «неполный стакан» или «добавить полстакана разом», и все в таком духе. В этой науке я профессор. Не чокнутый, но одержимый. Гений кексов и пирожных! Уж если люди приходят ко мне в магазин за сладеньким, то пусть не сомневаются: здесь каждая сдобная булочка – маленький шедевр.

И все же меня не покидало чувство пустоты: пробралось глубоко в сердце и свило себе там гнездышко. От этого работа не лечила, но заставляла к чему-то стремиться. Я была уверена в своих талантах и строила планы расширить магазин. Вот только бы сначала как-то умудриться оплатить счета… Впрочем, если бы завоевать мир было легко, это сумел бы каждый.

В дверях появилась Кэндис, моя младшая сестра. Она работает редактором в журнале «Бизнес-идеи» и всегда заходит ко мне по пути в офис – за бубликом. Она почти вприпрыжку подбежала к прилавку; короткие светлые волосы колыхались в такт торопливым шагам. Сдвинув темные очки вверх на волосы, Кэндис приветливо подняла бровки.

Я отряхнула руки от муки и на всякий случай слегка пнула учебник. Пнуть бы кое-кого другого… но пришлось – учебник. Жаль, что он не работает как кукла вуду.

– Как поживает наша непорочная Хейли? – ласково спросила Кэндис.

– Хочешь, чтобы я плюнула на твой бублик?

Примерно раз в месяц Кэндис заговаривала на эту тему, наверное, в те дни, когда я выглядела особенно уставшей.

– О-о-о, слюна девственницы! Говорят, она обладает магической силой. Плюнь разочек и сырным кремом намажь.

– Ах ты язва… Конечно, обладает. Фригидность заразна и передается со слюной. Если ты на это намекаешь.

– Хм. Тогда я пас.

– Слушай, ты бы не трубила на каждом шагу о моей непорочности? Совсем не обязательно, чтобы все были в курсе.

– Кто это – все? Райан с Бабулей?