— Миленький! Сашенька! — горячо зашептала она. — Не надо! Не убивай!

Мужик, закрывшийся рукой уже, видать, попрощался с жизнью. Но, увидев, что именно сейчас смерть ему не угрожает, подполз к Златке и обнял ее ноги. Бобров плюнул, попав ему на макушку, отдал Сереге его махайру, отпихнул ногой мужика и, обняв за плечи девушку, пошел с ней к лодке.

— Что с этими делать будем?! — крикнул ему вслед Серега.

— Сбрось их в яму, — ответил Бобров, не оборачиваясь. — А старику приложи пару раз плашмя пониже спины, чтоб разбирался, с кем имеет дело.

— А что с купцом?

Бобров отмахнулся, подхватил на руки свою Златку, прижал ее к груди и шагнул в лодку. Оставшийся Серега почесал в затылке и скомандовал:

— Все, бойцы, уходим, — потом обратил взгляд на покорно сидевшего мужика. — Счастлив твой бог, — сказал он ему по-русски и показал рукой на яму. — Прыгай.

Мужик покорно спрыгнул вниз к двум лежащим на дне телам.

— Теперь ты, — сказал Серега старику уже по-гречески, показывая направление махайрой, чтобы не возникло сомнений.

Старик понуро направился к яме. Чтобы придать клиенту скорости, Серега от души врезал ему мечом плашмя по заднице. Старик резво пробежал оставшиеся метры и рухнул вниз. Снизу послышался придушенный вопль. Похоже, кому-то не повезло. Серега отвернулся, сунул меч в ножны и махнув бойцам, мол, хватит, ребята, повеселились и будя, направился к лодке.

На «Трезубце» Боброва встретил Вован, для начала потискав его в объятиях, а потом спросил сварливо:

— Как это тебя угораздило?

— Это меня угораздило, — повинилась Златка, подвергнутая тисканью во вторую очередь. — Дунуло, корабль накренился и я выпала.

— Если ты выпала — все равно виноват он, — вынес вердикт Вован, потом, проворчав. — Есть, небось, хотите, — пошел на ют.

— Хотим, — дружно отозвались Златка и Бобров, посмотрели друг на друга и рассмеялись.

Когда корабль пришел в Тиру, Златка отказалась гулять по городу. Понятное дело, что густо намазанная йодом из Вовановой аптечки, она выглядела, несколько необычно. Поэтому все ее прекрасно поняли, а Серега даже изволил пошутить. Правда, он об этом тут же пожалел, получив и от Дригисы и от самой Златки легкие тычки по печени. Как бы то ни было, Бобров в знак солидарности тоже остался и Златка этому непритворно обрадовалась.

Бобров сидел на палубе юта, прямо на настиле, прислонившись спиной к релингу. Златка устроилась у него на ногах, положив голову ему на плечо. Обоим было не очень удобно, но так обеспечивалась большая интимность контакта и оба старались неудобства не замечать. Бобров обнимал подругу левой рукой за плечи, правой придерживая ее ноги и ощущая щекой восхитительный шелк ее волос. Девушка, все еще всхлипывала ему в район ключицы, и Бобров ощущал просто плавящую его нежность.

А все дело в том, что, взойдя на «Трезубец», плотно позавтракав и получив причитающиеся медицинские процедуры, выразившиеся в сочувственном прищелкивании языком и обильном смазывании йодом, уже после того как корабль вошел в порт Тиры Златку вдруг запоздало накрыло понимание того, что она чудом избежала смерти, а потом еще и продажи в рабство. И это чудо все время находилось рядом. Так что после того как Златка отплакала и ее перестало колотить, она принялась выражать свою благодарность Боброву. А что было в арсенале бедной девушки: только любовь и ласка. Златка льнула к Боброву, как лиана обвивается вокруг дерева, ей хотелось постоянно ощущать его всем телом, касаться его пальцами и губами. Иногда ей вдруг начинало казаться, что Бобров уже пресыщен ее ласками, потому что он переставал отвечать на ее касания и тогда она пугалась и замирала, чуть ли не в ужасе, но оказывалось, что Бобров просто менял точку приложения и когда он начинал, едва касаясь, целовать ее в макушку, Златка бросалась в другую крайность и терлась об него как котенок, чуть ли не мурлыча.

Они сидели так до самого возвращения ушедшей в город компании, и время Бобров замечал только по степени онемения спины, которой опирался на точеные балясины. Потом появился громогласный Серега и если бы не деликатная Дригиса, тут же начал бы приставать с требованием объяснить народу, имея в виду, прежде всего себя, как они дошли до жизни такой. Но Дригиса, понимающе улыбнувшись Боброву, заняла Серегу разговором и Бобров, махнув Вовану, убрался к себе в каюту, посадив Златку на сгиб руки. Она радостно повизгивала и держалась за его голову.

Света из иллюминатора хватало, и Бобров не стал зажигать лампу. Он аккуратно сгрузил Златку на ложе, а сам пристроился рядом.

— Я бы, пожалуй, поспал, — немного виновато сказал Бобров, — А то приключений было выше крыши. Ты как, не против?

Златка энергично закивала, бережно стащила с Боброва одеяние, сбросила хитон и пристроилась рядом слева, положив голову Боброву на плечо. Тот обнял ее левой рукой и, вздохнув, закрыл глаза.

Время шло, Бобров то уплывал в сон, то словно бы просыпался, но всегда ощущал рядом нежное тепло девичьего тела. Он успокаивался и засыпал снова, пока в одно из его редких пробуждений Златка вдруг не спросила полушепотом то, что видать, мучило ее все это время:

— Сашенька, а что ты подумал, когда прыгнул за мной?

Бобров удивился, но не проснулся окончательно.

— Ничего, — сказал он немного погодя. — Ничего я не подумал. Просто не успел.

— Что, вот так вот, взял и прыгнул?

— Ну да, — Бобров проснулся окончательно и непонимающе посмотрел на девушку. — А что я должен был подумать?

— Ну, я не знаю, — Златка подперла голову локтем и посмотрела на Боброва сверху.

Ее глаза были огромны, и Боброву показалось, что они светятся в полумраке.

— Что должны думать мужчины, когда их женщинам плохо.

— Если их женщинам плохо, мужчины ничего не думают. Они просто приходят на выручку.

Златка удовлетворенно вздохнула и легла снова.

Уже ночью Бобров снова проснулся оттого, что Златка откатилась в сторону и тихонько поскуливала.

— Ты чего? — всполошился Бобров и все-таки зажег лампу.

Вован, похоже, запитал сеть от аккумуляторов и на три лампочки в каютах напряжения хватало.

— Больно, — простонала девчонка.

Видно с запозданием разболелись все ссадины, синяки и шишки.

— Не плачь, маленькая, — сказал Бобров, искренне желая, взять на себя всю ее боль. — Потерпи немного. Скоро все пройдет. Ну давай, я тебе что-нибудь расскажу.

— Ага, — сказала Златка, улыбаясь сквозь слезы. — Продолжи свою лекцию по страховому делу.

— Да запросто, — бодро сказал Бобров. — На чем мы там, в прошлый раз остановились?

— В Византий заходить не будем, — сказал Бобров, бросив взгляд на свою возлюбленную.

Та ответила ему согласным кивком.

Вован тоже посмотрел на Златку.

— А, пожалуй, что и да, — заявил он витиевато.

— Чего это? — не понял Серега, но Дригиса толкнула его локтем и кивнула в сторону Златки. — А-а. Так бы и сказали.

— Ну чего вы все на меня так смотрите, — обиделась Златка.

Синяки и ссадины на ней зажили, но выглядела она, прямо сказать, не очень светски. Она даже из-за этого едва не поссорилась с Бобровым, отказавшись сходить на берег в Каллатиде и Мессембрии. А он искренне не мог этого понять, и когда раздраженная Златка указала на свой внешний вид, заявил, что для такой красавицы, как она, это такие пустяки, о которых и говорить-то не стоит. Златка же заявила, что мнение Боброва для нее, конечно, очень ценно, но она на берег все равно не пойдет, потому что не хочет, чтобы на нее там показывали пальцами.

— А если я попрошу, пойдешь? — тихо спросил Бобров.

— Если ты попросишь, — так же тихо ответила Златка, — то пойду. Но тебе потом будет стыдно.

— Это почему же? — удивился Бобров.

— Потому что все будут думать, что это ты специально избил свою женщину, а теперь водишь ее по улицам, чтобы она в дополнение к побоям испытала еще и позор.

Бобров только головой покрутил.

— Нет, ну это ж надо. Никогда бы не додумался.