Пока они стояли с Вованом и Серегой на шканцах, солнце поднималось по правому борту, «Трезубец», лихо кренясь, оставлял за правой раковиной будущий мыс Лукулл.

— В Керкинитиду будем заходить? — спросил Бобров капитана.

— Да ну ее, — поморщился Вован. — Я вообще собирался пройти мористее, чтобы нас и видно не было. Надо думать, там, у пиратов могут быть и глаза и уши. Мы и Калос-Лимен так же минуем. Охотиться, так охотиться.

Бобров еще какое-то время смотрел на проплывающий справа обрывистый светло-коричневый берег, потом повернулся к Вовану.

— Я пойду в каюту досплю. Что-то глаза закрываются.

— Валяй, — отозвался тот и крикнул рулевому. — Круче бери к весту! Еще круче!

Когда Бобров спустился к себе в новоотделанную каюту, сон у него сразу пропал. Он остановился в дверях, разглядывая завлекательную картину, состоящую из Златки, живописно расположившейся на широкой кровати. Кровать конечно, была не чета кровати, находящейся в Бобровской спальне, но все равно достаточно велика. Златка занимала ее центр, немыслимо изогнувшись и при этом, видимо, чувствуя себя совершенно комфортно. Золотые волосы ее лежали на подушке в совершеннейшем беспорядке, наличием одежды она себя, как всегда, не утруждала, а то легкое покрывало, накинутое, скорее всего, когда было еще прохладно, прикрывало ее теперь чисто символически. Так что и полные груди с вишенками сосков и длинные стройные ноги в неярком свете, сочащемся из иллюминатора, выглядели таинственно и прекрасно.

Бобров прерывисто вздохнул, и тихонько прикрыл дверь, улыбаясь немного грустно и мечтательно.

— Ты чего, передумал? — спросил Вован, когда он вернулся на шканцы.

Бобров только рукой махнул.

Девчонки появились обе сразу, когда команда стала готовиться к обеду, рассаживаясь на палубе по полудюжинам, а уполномоченные отправились на камбуз с бачками. Капитану поставили на шканцах отдельный низкий столик в виде доски опертой на фальшборт. На палубу положили шесть подушек по числу едоков.

Кок у Вована буйной кулинарной фантазией не страдал, но готовил вкусно. Да и то правильно. Не ресторан все-таки. Первым пошел густой фасолевый супчик, за ним жареная в оливковом масле султанка. Еще была зелень, хлеб, салат из помидор с огурцами и разбавленное вино по принципу «пей-не-хочу». Все было вкусно и этого всего было много.

Бобров выпал из-за стола и в это время с салинга фок-мачты крикнул впередсмотрящий:

— Кэп! Судно впереди! Курсом на косу!

— Ага, — сказал Вован, вставая. — А вот и приманка. Боцман, крикни там вниз, чтобы машину готовили.

Легкий дымок, шедший из трубы, стал густеть. Это в низах подбросили дров в топку котла. Механики потихоньку поднимали пары до марки.

— Команде, паруса на гитовы! Расчеты! К стрелометам!

Матросы, подтянув паруса к мачтам, попрыгали в жилую палубу, а из кормового люка стали выскакивать экипированные по-боевому воины и разбегаться по трем укрытым серым полотном стрелометам. Чехлы тут же были сброшены и заряжающие принялись по двое тяжело вертеть рукоятки, взводя тетиву. Звонко щелкали храповики.

Вован дождался пока из машинного отделения поступит доклад о готовности и скомандовал:

— Давай малый вперед.

— А не заметят? — забеспокоился Серега.

— Не должны, — успокоил его Вован. — Мы их видим только с мачты и в бинокль. Нет, не должны.

— А куда они держат?

Вован прикинул по ветру и компасу.

— Сейчас они правят на оконечность Тендровской косы, а там, скорее всего, пойдут или на Тиру или на Ольвию. С таким ветром, да плюс весла. К ночи точно будут. Если их конечно в районе Тендры уже не ждут. А тут мы. Хе-хе.

«Трезубец» давал не больше четырех узлов уже четвертый час. Было скучно. Даже расчеты у стрелометов расслабились. Был бы здесь Евстафий, он бы им устроил Варфоломеевский утренник. Но Евстафия не было, а Боброву было лень.

Один Вован чувствовал себя прекрасно. Он мерил шканцы шагами от борта к борту, изредка прикладывая к глазу антикварную подзорную трубу, которую специально для него разыскал Смелков.

Вдруг впередсмотрящий, странно, но до сих пор не свалившийся с салинга по причине засыпания, заорал радостно:

— Капитан! Показалась коса!

— Смотри внимательней! — отреагировал капитан.

Через полчаса судно, за которым они крались, достигло конца косы и стало поворачивать на север. И тут наконец-то им повезло. На перехват купеческого суденышка из-за косы словно бы выпрыгнули два длинных челна. По-другому Бобров бы эти плавсредства не назвал, хотя наверняка у них были какие-то свои специфические названия.

Вован оживился и заорал, игнорируя переговорное устройство:

— Полный вперед.

В машине, видимо, давно ждали этой команды. Труба изрыгнула темносинее облако дыма, вода за кормой взбурлила и «Трезубец» буквально прыгнул вперед, рывком увеличивая ход.

Бобров наконец-то увидел судно, которое они преследовали. Невидная скорлупка под прямым полосатым парусом, она добавила к парусу три пары весел, но конечно уйти от двух, похожих на многоножки челнов, всяко бы не смогла. Может только если бы имела попутный свежий ветер…

«Трезубец» пока никто из поглощенных погоней участников драмы не заметил и, пользуясь этим, а также большим преимуществом в скорости, Вован норовил подойти к нападающим со стороны борта.

— Кормовой и бортовой стрелометы! — крикнул Вован. — Готовьтесь дать огоньку по ближнему! Носовой! Стрела с линем! Пленные нам нужны? — спросил он, поворачиваясь к Боброву.

— А как же, — ответил тот. — Кто же донесет до остального пиратского сообщества мысль о том, что купцов, а тем более с нашей бумагой, трогать нельзя?

Возле стрелометов засуетились. На направляющие двух стрелометов ставили каретки, в которые вкладывали красные шары из обожженной глины с торчащими сбоку огрызками фитилей, в направляющие носового уложили длинную толстую стрелу с зазубренным наконечником. К стреле прикрепили тонкий прочный линь, бухта которого лежала рядом на палубе. По очереди стрелки доложили о готовности.

До челнов оставалось меньше километра, когда там заметили опасность. «Трезубец» шел самым полным, разваливая форштевнем надвое попутную волну. По бортам вскипала пена. Сдуваемый встречным ветром дым стлался за кормой. Выглядела эта картина для пиратов, скорее всего, просто апокалиптично. На них молча шел без весел и парусов этакий дух моря. На челнах раздался слышный даже отсюда вопль, и они стали разворачиваться. Однако «Трезубец» неумолимо их настигал, а гребцы на челнах уже сильно подустали. Развязка была близка.

Бобров даже не заметил, когда девчонки выбрались на шканцы, но сейчас они стояли рядом, прижавшись друг к другу и круглыми глазами смотрели на последние аккорды драмы.

— Кормовой, огонь! — рявкнул Вован.

Наводчик напрягся, вжимаясь плечом в упор. Заряжающий поднес огонь к фитилю. Посыпались искры. Звонко ударилась об ограничитель каретка. Оставляя за собой дымный след, глиняное ядро прочертило пологую дугу и разбилось о борт последнего челна. Борт облило дымным пламенем. На челне завопили и те, которые сидели ближе, попытались огонь залить, плеща на него забортной водой. Огонь сопротивлялся. Мало того, он захватывал уже и внутренности челна. И в это время в носовую часть ударилось второе ядро. Брызнули осколки. К первому прибавился второй костер. Гребцы стали выпрыгивать за борт.

— С этим, пожалуй, все, — сказал Вован, обращая трубу, словно своего рода оптический прицел, на следующий челн, который, пока увлекались первым, успел отдалиться метров на тридцать.

— Носовой! — крикнул Вован. — Давай!

Носовой не промедлил ни секунды. Расстояние было совсем небольшим, и наводчик лупил фактически прямой наводкой. Бухта линя размоталась чуть больше чем наполовину, когда стрела, пронзив тонкий борт, засела в нем. Заряжающий тут же подхватил линь и, заведя его на рол в носовой части фальшборта, набросил несколько шлагов на турачку якорной лебедки. Откуда ни возьмись, появились двое матросов и схватились за рукоятки. Линь натянулся, и челн ввиду разницы масс неуклонно поволокло к носу «Трезубца», который снизил ход до самого малого.