В следующий момент ее тайный питомец вскарабкался на покрывало и принялся гоняться за какой-то пылинкой. В поисках частички тепла Шарлотта подхватила котенка на руки и прижала к груди.

– Тебе необходимо имя, малыш, правда?

Котенок возмущенно замяукал и вывернулся из ее ласковых объятий. Его манили более масштабные свершения в виде ленточек на шелковых подушках. Шарлотта закрыла глаза, с трудом сдерживая слезы. Она повернула голову, и ее взгляд упал на дверь, как обычно, закрытую, соединяющую две спальни. Этот деревянный страж отделял ее от всего, что располагалось с другой стороны, от его мира. Жаль, что это дверь, а не окно.

Вздохнув, она села и спустила ноги с кровати. Ее ступни коснулись холодных половиц и, так же как ее котенок, она встала и перепрыгнула на толстый шерстяной ковер в поисках тепла. Ее правая пятка с размаху наступила на что-то твердое. Поморщившись, она наклонилась и подняла ключ. Откуда взялась эта вещь на ее ковре? Шарлотта его не теряла, да и у Джилл вряд ли был повод приносить ключи в ее комнату.

Она долго смотрела на неприметный бронзовый ключ, потом перевела взгляд на ручку двери, расположенной прямо перед ней. Комнаты Диринга. На двери с ее стороны не было замочной скважины, и Шарлотта знала, что она заперта – поскольку раньше уже пробовала ее открыть. Осмелится ли она сделать еще одну попытку? Что почувствует, если обнаружит, что дверь, как обычно, заперта? Ее сердце затрепетало при мысли, что дверь может оказаться открытой. Она взялась за ручку и повернула ее, но та не поддалась.

Разочарованная, она отошла от двери и снова присела на край кровати. Диринг входил сюда в ее отсутствие? Но зачем? Впрочем, если да, это вселяло надежды, и Шарлотта вознесла поспешную молитву Всевышнему. Возможно, грядут перемены. Сегодня за ужином она предложит мужу пикантную беседу, а потом – потом она будет флиртовать с ним.

Диринг взял из рук лакея жилет и жестом отпустил слугу. Сегодня он намеревался изменить статус своего брака. Сначала их отношения должны стать из официальных личными, а потом интимными. Естественный ход вещей – ухаживание, привязанность, помолвка, свадебное путешествие – было отодвинуто на второй план ради репутации и приличий. Общество могло строить догадки, но Шарлотта, по крайней мере, была избавлена от шепотков и неодобрительных взглядов главных сплетниц. Диринг появился в последний момент, чтобы спасти Элиаса Нотли, отца Шарлотты, пожертвовав возможностью ближе узнать свою жену – он был всего лишь официально ей представлен. Нельзя сказать, что он не был увлечен, но надо было действовать очень быстро, чтобы получить ее руку, спасти Нотли от финансового краха и убрать Шарлотту с ярмарки невест раньше, чем кто-нибудь другой узнает о кризисе и проложит себе дорогу в семью. Теперь Диринг должен был наверстать упущенное.

Он не принадлежал к людям, которые позволяют страсти взять верх над логикой, гордился своим чутьем и неизменными успехами в бизнесе. Он испытал удовлетворение, сделав Шарлотту своей женой, хотя между ними еще и не было интимных отношений.

Он посмотрел в зеркало и быстро причесался, попутно отметив, что пора стричься – волосы уже спадают на воротник. В кармане жилета лежал ключ ко всем его несчастьям, но он решил этим вечером не думать о плохом. Собравшись с духом, он зашагал к лестнице, к новому началу. Больше он не станет терять время.

Диринг обнаружил жену в гостиной. Она сидела у очага. У него перехватило дыхание, как и много месяцев назад, когда он впервые ее увидел. Возможно, она тоже осознавала, что они находятся в весьма опасном положении – в начале или конце, – потому что ее платье было более торжественным, чем обычно. Диринг ощутил укол вины, поскольку не мог похвастаться знанием ее гардероба, стараясь проводить все вечера вне дома.

– Добрый вечер, миледи. – Он вошел в комнату и быстро сократил разделявшее их расстояние. – Вы сегодня прекрасно выглядите. – Так и было. Диринг стиснул зубы, осознавая, как много времени потерял. Возможно, все не так уж сложно. Можно говорить комплименты и вести беседы, игнорировать прошлое и строить лучшее будущее. Мир, полный возможностей, искушал и манил, но пока еще казался недосягаемым. Он сжал кулак. Ему очень хотелось взять ее за руку, однако он боялся совершить ошибку.

– Спасибо, милорд. – Шарлотта улыбнулась, и ее глаза блеснули. Кажется, ей понравилось его внимание.

– Немного хереса перед ужином? – не отводя глаз кивнул он в сторону столика, на котором стояло несколько хрустальных графинов.

– Да, спасибо. – Ее голос звучал нерешительно. Диринг предположил, что она недоумевает, чем вызвано его внезапное внимание. Он налил ей вина, а себе – бренди. Не поворачиваясь, сделал большой глоток из своего стакана, добавил еще на два пальца янтарной жидкости и только тогда вернулся с бокалами к жене.

– Вы замечательно играете на фортепиано, Шарлотта. – К черту титулы и официоз. Да, сначала он хотел дать ей время привыкнуть, прежде чем ложиться с ней в постель. Слишком уж стремительно все произошло. Ну и к чему это привело? Оказалось, что все это время он шел по узкой дорожке между высокими стенами, которые он сам же построил для защиты и повинуясь страху. Эти стены необходимо разрушить. Диринг сжал в руке бокал. Что ж, сегодня он начнет осаду.

Шарлотта едва могла говорить, ощущая сильную нервозность. Диринг вошел в гостиную и сразу завладел ее вниманием. А главное, он не сводил с нее горящего взгляда. Хорошо, что она выбрала для этого вечера темно-лиловое шелковое платье с кружевными рукавами. Благодаря низкому декольте и открытым плечам она казалась соблазнительной искусительницей – по крайней мере, так ей показалось, когда она смотрела на себя в зеркало. Шарлотта никогда не надевала это платье, уверенная, что Дирингу все равно. Но теперь ситуация изменилась, неважно почему.

Она была возбуждена, и когда Диринг, передавая ей бокал, коснулся пальцами ее руки, вздрогнула. Ее даже бросило в жар. А что, если он считает ее непривлекательной, лишенной очарования и красоты?

Нет, она не позволит этим неприятным идеям овладеть ею. Шарлотта сделала большой глоток хереса. Ах, если бы она могла понять мужа! Он все время разный: то строгий и сдержанный, а в следующее мгновение – само очарование. Но при этом чувства он всегда держит при себе.

Теплое пламя свечей заставляло его волосы цвета червонного золота светиться, а его глаза были светло-карими, словно шоколад. Шарлотта почувствовала желание. Ощущение было новым, но ей понравилось.

– Я рада, что вы сегодня проводите вечер дома. – Шарлотта надеялась, что не кажется слишком прямолинейной или, что хуже того, глупой. Ведь она так долго и мучительно подбирала слова.

– Я тоже.

Его глаза скользнули по ее телу, на несколько мгновений задержавшись на декольте. Шарлотта надеялась, что жар, который она чувствовала, не сделал кожу груди и плеч красной.

– Мы проводим вместе намного меньше времени, чем хотелось бы. – Ну вот. Она произнесла это вслух. Как он теперь поступит? Уйдет? Или признает, что вел себя в браке далеко не лучшим образом?

– Да, и я признаю свою вину за все, что удерживало меня вдали от дома. – Он отвел глаза. Выражение его лица смягчилось.

– Я… я разделяю эту вину.

– Тогда давайте оставим это в прошлом.

Он несколько секунд всматривался в ее лицо, потом медленно протянул руку и заправил выбившийся из ее прически локон за ухо. Его пальцы чуть задержались, касаясь ее щеки, и Шарлотта увидела в его глазах с трудом сдерживаемое желание. Муж хотел ее. Как здорово! Ее дыхание участилось. Она чувствовала надежду и предвкушение.

Ей до сих пор не верилось, что этот мужчина – сильный, красивый, успешный, пользующийся уважением в обществе – выбрал в жены именно ее. Почему? Шарлотта часто недоумевала, не находя ответа на мучивший ее вопрос. Она считала себя достаточно дружелюбной, доброй, привлекательной в классическом смысле слова, но ведь Диринг не знал ее раньше, но все равно пожелал связать с ней жизнь. Сделав это, он спас ее семью от краха.