– Все постепенно. Я ведь училась этому много лет, и ты научишься. У тебя вся жизнь впереди. Смотри, сколько всего ты уже выучила за это время.

– А если не вся? И я ничего не успею. Ты знаешь? Мне кажется, все это время я спала. Как спящая красавица. В черной норе глубоко под землей. А потом пришла ты, и я проснулась. Зачем нужны принцы, если есть красивые белые лебеди. Ты моя лебедь-фея, Вера.

– А ты моя маленькая спящая красавица.

– Безногая, уродливая бездарь и неудачница.

– Никогда так не говори о себе, Эрдэнэ. – наклонилась к ней и убрала непослушную черную прядь с матового личика. – Ты не безногая. Ты просто девочка. Красивая, умная, добрая. Разве наличие ног, рук определяет – какой человек?

Этим вечером мы лежали на ее кровати, она просила, чтоб я осталась с ней, пока не уснет, и перебирала ее волосы, как когда-то перебирала мои мама Света. По прядке прятать их за ушко, пока не уснет.

– Но у меня их нет. Ног. Ты понимаешь? Я не буду такой, как ты, как мои сверстники, как…. кто-либо нормальный. Никто не полюбит меня такую. У меня не будет детей. На меня всегда будут смотреть косо. Даже мой отец не приходит ко мне, чтобы лишний раз не видеть, как я уродлива.

– Неправда. Он не приходит потому что… он занят, работает. Есть какие-то проблемы и…

– Не надо. Не ищи ему оправдания. Я тоже их искала. Но их нет. Есть правда – он не хочет меня видеть. И все. Человек либо делает что-то, либо нет. Время можно найти для всего, чего по-настоящему хочется.

Она отвернулась к стенке и больше ничего не сказала. И я гладила ее волосы, пока она не уснула. Потом вышла из пристройки и побрела в сторону дома. Взгляд невольно упал на вольер. Как-то пусто стало без Киары. Я не была привязана к кошке, даже больше – я ее смертельно боялась… но мне казалось, что дом опустел. И силуэт Хана с огромной тигрицей, прогуливающегося по утрам и вечерам вдоль своих владений, теперь казался таким далеким и ностальгически прекрасным. Сейчас здесь было очень тихо.

– Можно завести собак, мой Господин. Они бы охраняли территорию не хуже тигрицы. Несколько доберманов, овчарок или ротвейлеров, специально обученных и…

– Киару никто не заменит. Зачем мне псы? У меня есть вы, и, если ваш нюх и интуиция недостаточно развиты для охраны, я вас уволю и заведу собак. Составь мне список – вместо кого из вас мне взять доберманов или ротвейлеров.

Больше этот вопрос, как я поняла, не обсуждался.

Я вернулась в комнату, уже собралась раздеваться и принять душ, когда в дверь постучали. На доли секунд сердце сжалось в надежде, что это Он… но тут же начало стучать ровно – нет, он бы не стучал. А открыл эту дверь своим ключом или вышиб ее к черту. За дверью стоял слуга, он почтительно опустил голову и протянул мне красивую открытку с блестками и белыми цветами. Развернула и застыла с ней в руках.

«Ангаахай, Вы приглашены на завтрак к Батыру Дугур-Намаеву. Завтра в 10:00 утра. В 9:00 за вами приедет машина».

Медленно закрыла приглашение и судорожно вздохнула. И что мне с этим делать? Рассказать Хану? Ведь он все равно узнает о моей поездке, и, учитывая его конфликт с дедом, ему это может сильно не понравиться. Я долго смотрела на открытку. Это приглашение в обход своего внука является своеобразным вызовом и мне, и ему. Слуга явно ожидал от меня ответа и молча, не шевелясь, смотрел в пол. Снова перевела взгляд на открытку. Мой муж… или хозяин, или кем сейчас является для меня Хан, предпочитает избегать встреч и общения со мной.

Может быть, я слишком тиха и покорна, а оттого незаметна? Может, он забыл о том, что я существую? Пусть ему не понравится то, что я делаю. Что меня ждет в худшем случае? Смерть?

Ну так я ее уже не боюсь. Если долго кому-то угрожать одним и тем же, острота восприятия меняется.

– Передайте господину Дугур-Намаеву, что я принимаю его приглашение.

В конце концов я называюсь женой Тамерлана, и он не запрещал мне общаться со своими родственниками… он вообще мне ничего не запрещает. И может, настало время запретить или наказать непокорную жену.

Каждый из нас одинок в этом мире. Каждый заключен в медной башне и может общаться со своими собратьями лишь через посредство знаков. Но знаки не одни для всех, а потому их смысл темен и неверен. Мы отчаянно стремимся поделиться с другими сокровищами нашего сердца, но они не знают, как принять их, и потому мы одиноко бредем по жизни, бок о бок со своими спутниками, но не заодно с ними, не понимая их и не понятые ими. 

Сомерсет Моэм

Меня сопровождал пожилой мужчина в шелковом костюме с золотистой вышивкой. Я обратила внимание, что в этом доме весь обслуживающий персонал одет в униформу, соответствующую интерьеру дома. В прошлый раз я не осматривалась по сторонам. Я была слишком подавлена, испугана, и мне было все равно, где страдать. Для меня оба дома были просто клетками, в которых я испытывала мучения и ужас. Сейчас мне кажется это было давно… и даже не верится, что я могла настолько ненавидеть все, что касалось моего мужа.

Все изменилось настолько, что теперь мне безумно, до дрожи во всем теле интересен каждый мизерный факт из его биографии, каждый штрих и оттенок. Интересно все, что касается Тамерлана Дугур-Намаева, потому что я намерена стать частью его мира или умереть. Третьего не дано. Третье меня никогда не устроит. Я буду воевать за все, что может стать моим. И прежде всего за него самого.

Красивый дом. Огромный, напоминающий дворец, много вычурных завитушек в интерьере, много золотого цвета и блеска. Ощущение античности, запах старины и вековых традиций. Дом вне времени и пространства. На стенах великолепные картины сражений, охоты, пиршеств времен татаро-монгольского ханства. Старинное оружие начищено до блеска и сверкает бликами в струящемся из огромных окон дневном свете.

Я нервничала… внутри меня бурлил адреналин, как будто в моей крови бушевало торнадо из самых разных эмоций. Одна из них, конечно же, страх и некое возбуждение от собственной наглой смелости. Я иду в клешни самого скорпиона. В клешни страшного человека, пожалуй, единственного, кто пугал меня больше собственного мужа. Но если я струшу, мне никогда не подняться с колен. А я стоять на них больше не намерена.

Поднялась по сверкающей белизной лестнице с витыми золотыми перилами и, медленно выдохнув, вошла следом за слугой в огромную, просторную оранжерею под открытым небом. Точнее, с крышей из диковинных цветов, сплетенных между собой в живые узоры разного цвета. Старик сидел за круглым стеклянным столиком в плетеном кресле, его ноги прикрыты клетчатым пледом, а на плече сидит огромный черный ворон, и старик кормит его с ладони кусочками сырого мяса.

Едва я вошла, они вместе с птицей повернулись ко мне. По коже пошли мурашки, и я нервно сглотнула комок, застрявший в горле. Оказывается, я совершенно не готова к этой встрече, и пожилой мужчина с буйными седыми волосами и зорким взглядом черных глаз внушает мне мистический ужас, как и птица, сидящая на его плече.

– Смотри, Генрих, кто к нам пришел?

Захотелось развернуться и бежать прочь так быстро, чтоб в ушах свистело, но я решительно пошла вперед. Ни за что не покажу этому старику свой страх и слабость.

– Ангаахай? Или называть тебя как-то иначе? Внук придумал тебе имя, но у тебя имеется и твое настоящее… – акцент похож на акцент Тамерлана. И голоса у них тоже похожи.

– Нет, Ангаахай – мое настоящее имя.

Никаких эмоций в глазах Батыра, и ворон нервирует пристальным взглядом, чуть склонил голову и смотрит на меня так, как будто сейчас вспорхнет и выклюет мне глаза.

– Присаживайся. Завтрак будет с минуты на минуту. Сегодня ты выглядишь иначе…, – осмотрел меня с ног до головы, заставив то бледнеть, то краснеть. Да, я тщательно готовилась к этой встрече и оделась скромно, не броско в светло-голубых тонах, волосы заплела в косу. Зимбага лично помогала мне выбрать наряд и прическу.