Спели.

Чернобородый увидел Ольгин свитер на камне.

- Кто-то свитер оставил. - Он взял свитер, помял его. - Шикарный свитер, где бы такой связать? Эй! - крикнул он. - Кто тут свитер оставил?

- Я, - ответила Ольга снизу. - Это мой свитер.

Парни перегнулись через гранит.

- Что ты там брязгаешься в нашей лодке? Не зачерпни воды.

Когда они обернулись, перед ними стоял гражданин в макинтоше. Макинтош переливался, менял окраску из зеленой в фиолетовую, как спинка жука-скарабея. И шарф и шляпа у гражданина были разноцветными и невпопад.

- Прекрасная осень, - сказал гражданин. - Люблю этот старинный парк. Поэзия... Извините, но я не понимаю: зачем вам, молодым людям, бороды? Зачем вам уродовать ваше лицо?

- Вы сегодня трехсотый, - сказал гражданину пестробородый парень.

- Не понимаю.

- Мало понять - важно почувствовать. Пока мы не отрастили бород, мы даже и не подозревали, как густо мир заселен парикмахерами. Вы как бреете, с мылом или без мыла?

- Да я сторонник прогресса.

Парни захохотали.

- Над чем смеетесь? - спросил гражданин протестующим голосом.

- Просто так.

- Для души.

- Просто так не смеются. Смеются всегда над чем-нибудь или над кем-нибудь. Над чем вы смеялись?

- Ну, просто так.

- Для души.

- Допустим. Но и просто так нельзя. Смех всегда подозрителен. Гражданин оглядел себя, даже умудрился себе на спину поглядеть. - Ничего нет смешного.

- Конечно, - сказал ему парень с разноцветной растительностью. - Вы элегантны, как торшер.

Гражданин отпустил ему терпеливую вежливую улыбку.

- Я человек широких взглядов, но ведь существуют общие эстетические нормы. Зачем вам эта растительность на подбородке? Вы под кого? Под Сурикова или под Хемингуэя?

- Мы просто так.

- Для души.

- Своеобразие от недомыслия. Самобытность от неумения вести себя в обществе. А ведь еще Антон Павлович Чехов говорил на эту тему...

- Поцелуйте вашу милую кошечку Розу, - сказал ему чернобородый.

- Не забудьте полить ваш любимый кактус, - сказал ему пестробородый.

- Я от вас этого не ожидал. А еще образованные. - Элегантный гражданин отошел. Ему, наверное, очень хотелось уйти совсем, но что-то удерживало его, что-то невысказанное. - Бескультурье, - сказал он. Деревенщина в шляпах!

Парень с разноцветной бородой улыбнулся и, надеясь вернуть разговор в русло поэзии, протянул гражданину руку.

- Пусть жертвенник разбит - огонь еще пылает.

- Неандертальцы! - закричал гражданин петушиным криком. Поправил сбившийся галстук и ушел, презрительно и гневно выпрямив спину.

- Этот не умрет - культурен до упора. - Чернобородый сплюнул. Павлин!

За его спиной послышался смех. Над парапетом торчала Ольга. Волосы ее горели осенним пламенем. Ольга смеялась, била кулаком по граниту.

- Да здравствует солнце, да скроется тьма! - сказал ей чернобородый.

- Чего смеешься? Смех всегда подозрителен, - сказал другой.

- И вас дразнят. - Ольга залезла на парапет. Уселась между парнями. И меня дразнят.

- Нас не дразнят. Нам просто не доверяют.

Ольга провела по голове расческой. Волосы ее подсохли и теперь сияли под солнцем.

- Я думала, мне плохо. А вам еще хуже. Вы бородатые, я рыжая. Вот встретились... А этот мужчина дальтоник. Он не различает красок.

Парни захохотали.

- Павлин-дальтоник...

Ольга спрыгнула с парапета. Надела свитер. Поежилась.

- Хорошо, что я вас встретила. Теперь мне будет гораздо легче. Почему, а? Я знаю, что смеются не только надо мной одной, - и мне легче. А вы не великие люди?

- Нет пока. Но мы постараемся, - серьезно ответил ей парень с разноцветной растительностью.

- Постарайтесь, а то вам житья не дадут. Бороды разрешаются только великим. - Вдруг Ольга потускнела и сникла. - Хотя что вам, вы можете бороды сбрить.

- Что ты! Слово даем!

- Мы уже столько вытерпели. Мы теперь как булат.

- Я тоже не стану расстраиваться, - развеселилась Ольга. - Это зачем же я должна расстраиваться из-за дураков?

- Ты уже почти гениальная, - сказал ей чернобородый.

- Смейтесь, я не обижусь. Я рыжая, вы бородатые. Нам бы сюда еще лысого. Полный набор.

Прямо к ним по дорожке шагал подвыпивший старикан с продуктовой сумкой. Он остановился, хихикнул:

- Р-рыженькая... - Сделал из пальцев козу, пощекотал Ольгу и еще хихикнул: - Рыжик! - Потом он оглядел парней и насупился.

- Папаша, вы, конечно, культурный человек, - торопливо сказал ему парень с разноцветной бородой. - Мы вас очень уважаем, папаша. Не нужно нас разочаровывать. Не надо. Мы все знаем. Мы исправимся.

- Я ч-человек к-культурный. Я к к-культуре всю жизнь стремлюсь и приближаюсь. - Старикан сделал строгие глаза, скомандовал: - Обрить! Наголо!

Парень с разноцветной бородой отвел старика в сторону.

- Идите, папаша, отдыхайте. Дома вас старушка ждет, пирогов напекла с яблоками.

- Напекла? - спросил старикан недоверчиво. - Точно знаешь? Старуха меня уважает. И я ее уважаю. Сонюшка, я иду-у!.. - заорал он нараспев. Потом подмигнул и спросил хитро: - Ребятушки, а зачем вам эти бороды проклятые? Вы же русские люди, зачем вам волосья жевать? А может, вы не русские? Может, скрываетесь? А ну, покажь документы!

Парень с разноцветной бородой снова обхватил старика за плечи.

- А чего ты мне сказать не даешь? Отпусти меня, я сказать желаю. Требую разговора! Ребятушки, вы же советские люди. Зачем вам эта гадость на подбородке?

- Дураков считать, - угрюмо сказал чернобородый.

Старик хихикнул, кашлянул.

- Молодец, сынок. Люблю молодцов. Я молодой был проворный... Погоди, это ты кого дураком назвал? Ага, пьяного обидели. Я вам в папаши годен, а вы обижать. Советская молодежь... "Мы рождены, чтоб сказку сделать былью..." - запел он строго и величественно, отчего задрожал весь. Потом плюнул себе на подбородок, утерся и сказал: - Тьфу на вас.

- Вы, папаша, не плюйтесь, вы прямо кулаком действуйте, - посоветовал ему чернобородый. - Прямо в зубы.

- Э-э, не обманешь. Нынче народ не тот. Ему в морду дашь, а он драться лезет. Сбрейте, а? - Старик повесил сумку на сучок, снял пиджак, сложил его аккуратно, оправил рубашку под ремнем, выпятил грудь и рукой взмахнул. - Я что сказал?! - закричал он. - Развелось всяких рыжих и бородатых. - И заплакал: - Сбрейте, а? Дайте мне сто лет прожить.

- Пожалуйста, - сказал парень с бородой разноцветной. - Мы подарим вам вечность. Нам, папаша, не жалко.

- Ау-у! О-ля-ля! Где вы? - На дорожку выбежала запыхавшаяся девушка в джинсах.

- Поехали! - Она увидела Ольгу, сказала: - Абрикосинка, подосиновик, настурция!

И не успела Ольга ответить, девушка уже командовала:

- Пошевеливайтесь, до нуля остались мгновения... Не мешкайте, бородатые. Обленились тут без меня.

Парни подхватили рюкзак и мотор.

- Куда ж вы, сынки? - обиженно спросил старик. - И не поговорили как следует...

Снизу, с воды, раздался хохот, загремели уключины. Звук весел пошел по воде, удаляясь.

- А может, всех бородатых в застенок? А может, всех бородатых на каторгу? И наголо! - бормотал старик в неуверенности.

Ольга от него отвернулась.

Старик пиджак свой поднял, почистил.

- "Мы рождены, чтоб сказку сделать былью..." - запел он. - Слушай мою команду! Обрить! Наголо!

Когда Ольга обернулась, старик сказал ей:

- Умные? Им кажется, что они выше? А почему они выше? Хамье! - И запел нежно: - Сонюшка, я иду-у... - И пошел сквозь кусты.

- Я знаю, что я теперь буду делать, - сказала Ольга. - Я теперь буду смеяться.

Мимо нее по дорожке шла сиреневая женщина с заграничным портфельчиком. Вслед за женщиной, словно на поводке, торопилась девчонка с черными кудрями, та самая девчонка, которая, конечно, покрасивее Ольги.

- Вы только на меня посмотрите, - говорила эта девчонка. - Я для вас в самый раз.