Самое неприятное в свадьбах – когда тебя приглашают стать свидетельницей, исключительно потому, что ты единственная из всех подруг невесты, кто не замужем и…, у кого нет детей.

– Зато все традиции соблюдены, – нимало не смущаясь, сообщила мне Марина по телефону.

WF?!

Именно потому в субботу, к восьми утра(!) я тащусь сквозь мокрый снег и кашу под ногами, чтобы исполнить долг свидетельницы с организацией кучи квестов для бедолаги жениха. Ладно, хоть на роль крестной меня не рассматривают, а то еще к кармической ответственности за молодую семью, за ребенка тоже «ходи».

Справилась я на ура, что не удивительно с моей фантазией, а в лимузине, везущем нас к ЗАГСу, меланхолично отбивалась от настойчивых предложений хлипкого блондинистого свидетеля выпить на брудершафт. Не выношу свадьбы и приставучих свидетелей!

В ЗАГСЕ все было традиционно и, до невозможности тоскливо – торжественно. Я маялась в холле увиливая от традиционной фото сессии и недвусмысленных намеком Марины, что мол свидетель и свидетельница – это судьба и вообще мне почти тридцать и внешность не вечна и т.п.

Мы позировали, свидетель все теснее прижимался, а я ощущала какое-то странное чувство, словно… сложно описать, я повернула голову в попытке найти источник этого ощущения и, взгляд уперся в Него. Он идеально вписывался в этот пафосный интерьер помпезного Петербургского Дворца Бракосочетаний. Высокий, аристократичный, черные волосы и синие глаза. Стать. Порода. Так в моем понимании мог выглядеть граф, лорд, в общем, кто-то как минимум при наследственном титуле, с такой – то посадкой головы! И смотрел он прямо на меня, в упор! Впервые в жизни я растерялась, но собрав волю в кулак ответила ему прямым взглядом. По крайне мере, мне хотелось верить, что так и вышло. Он лишь улыбнулся одними глазами и, развернувшись, скрылся в соседнем зале за дверью с позолоченными вензелями.

– Лиза! Лиза! – донеслось до меня со стороны лишенного внимания свидетеля. – Улыбнись!

– Снимаю! – раздался радостный вопль фотографа.

Бросив взгляд на лестницу, я заметила приближающуюся к гардеробу парочку, и в моих глазах зажегся охотничий азарт – Ольга Боа, тесно прижималась к спутнику в попытке спрятаться за огромными солнце -защитными очками. Так-так и по какому вопросу мы здесь?

– Прошу прощения, мне нужно в уборную, – и, пока никто не успел отреагировать, я ринулась к лестнице, устланной изрядно исшарканным ковром.

Бежала я красиво, в лучших традициях редактора колонки светских сплетен и скандалов: в алом платье в пол, умопомрачительных туфлях винного цвета, купленных на закрытии бутика по бросовой цене. Именно туфли, на которые я залюбовалась и сыграли со мной злую шутку, споткнувшись о выступающий край ковра, я потеряла равновесие и, зажмурившись от ужаса, полетела с лестницы. Но не долетела. Вместо ковра перед моим носом обнаружились дорогущие мужские туфли, а тело в паре сантиметром от пола оказалось зафиксировано сильными мужскими руками.

Я выдохнула. А меня, тем временем, вернули в вертикальное положение.

И мой взгляд уперся в синие с искринками смеха глаза.

– Так спешно скрываетесь, задолго до полуночи? – иронично спросил аристократичный незнакомец.

– Завтра кроссфит сдавать, вот разминаюсь, – кажется, впервые, мое остроумие мне отказало.

– Не смею задерживать, – галантно ответил он, забыв при этом разжать руки. А я, как ни странно, не спешила ему об этом напомнить. Он открыто смотрел мне в лицо, потом почему-то сосредоточился на губах, а я чувствовала его горячие ладони на талии, прожигающие тонкий шифон платья и не пыталась даже понять своей странной робости и этой запредельно искрящейся теплоты, что разливалась между нами. Напряжение начинало зашкаливать, а меня слегка трясти. А мы все стояли и смотрели друг на друга.

– Вот ты где! – момент разбился с появлением блондинистого свидетеля, – Там традиционный тост, а тебя нигде нет, – ревниво протянул он, нисколько не смущаясь присутствия незнакомца.

– Что ж, – горячие руки исчезли с моей талии, и стало как-то пусто, – Хорошего вечера, – мужчина поклонился и развернулся.

– И вам того же! – крикнул ему в след блондин.

– Спасибо, – одними губами прошептала я, вспомнив, что все же незнакомец меня спас.

– Не стоит, – обернувшись, с улыбкой ответил он.

Услышал, но как?

– Ну что пойдем? – не дав подумать, блондин потащил меня к молодоженам.

Следующие дни закрутились и понеслись в водовороте сплетен, интриг и скандалов, на моей самой любимой работе. Я почти забыла о незнакомце, а потом…, заболела.

Сумеречный город заливал дождь, я брела без зонта, натянув капюшон до самого носа. Жители Петербурга вообще предпочитают одежду с капюшонами, что не удивительно, когда живешь в вечной мороси или дожде.

Ноги, словно налитые свинцом, с трудом отрывались от земли. Неведомая болезнь, что точила меня последние полгода, подходила к своему финалу. Сколько можно сопротивляться? С такими анализами, как говорили врачи, странно, что я еще хожу, а диагноза меж тем нет. Было испробовано все: от трав, до сложнейших медицинских арсеналов, от Бадов и гомеопатии, до заговоренных тибетских порошков. Боль лишь притуплялась или на время уходила, а силы стремительно таяли. Тибетский лекарь, к которому меня заслали друзья, в попытке вытащить из пожирающего жерла болезни, развел руками –

– Мне нечем вам помочь. Это не болезнь в привычном понимании, а нечто, что точит весь организм. У вас болеет все, понимаете? Вот у меня порошки от болезней почек, вот для кишечника, вот…

– Я все поняла, – устало произнесла я.

– Простите, девушка, но у меня нет лекарства от всех болезней. Вам нужно найти источник.

– Что?

– Источник вашей болезни, только это поможет вам.

… В этот дождь я вышла прогуляться по Садовой как в последний раз, проститься с миром, в котором, как оказалось, было так круто жить. Погруженная свои мысли я не сразу заметила странное свечение в одном из домов, мимо которого проходила. Там, из-за старинной стеклянной двери, лился ровный и теплый свет, я растерянно смотрела на эту дверь мимо которой должно быть сто раз проходила, но не замечала никогда. На ней не было ни каких надписей и часов работы. «Аптека», – подумалось мне.

Я толкнула тяжелую золотистую ручку и вошла в теплое, залитое мягким светом помещение. Деревянная лестница в три ступени, стены темного дерева с какими-то баночками на полках и разноцветными связками сушеных трав. Такое маленькое и уютное помещение, наполненное ощущением волшебства. Наконец, я добрела до небольшой стойки, за которой никого не было, но судя по звукам, кто – то был под ней. Я сбросила мокрый капюшон и неуверенно протянула -

– Здравствуйте…

Звуки прекратились.

Из-под прилавка появился милый старичок в очках и светло-зеленом халате.

– А, пришла, наконец. На вот держи, – он протянул мне два стеклянных пузырька: зеленый и синий.

– Это вы мне?

Аптекарь вопросительно посмотрел мне за плечо и так убедительно, что я тоже оглянулась. Разумеется, там никого не было.

– А ты кого-то здесь еще видишь?

– Нет.

– Тогда чего зря языком болтаешь?

– Я … ну…

Честно говоря, я вообще не знала, что сказать.

– Вот и правильно! Смотри и запоминай. Из зеленого одну каплю утром, из синего каплю вечером. Месяц без перерыва, поняла?

– Да.

– Лекарства свои выбрось, если хочешь оправиться. Поняла?

Я кивнула, все еще переваривая происходящее.

– Первые три дня будет ухудшение, из дома не выходи, пить не прекращай.

Старичок испытывающе на меня посмотрел.

– Жить хочешь?

– Да! – с жаром ответила я. Жить, Боже мой, как же я хочу жить. Человек в болезни чувствует скорый уход и смиряется с ним. Но я не могла, я так безумно хотела жить.

– Тогда иди не теряй время.

– Спасибо.