Клянусь, шеф-повар нашего реабилитационного центра и в подметки не годится Марку. Его рыба получилась изумительно вкусной, я разве что пальцы не облизала, когда доела свою порцию.

— Скажи, пожалуйста, а есть ли что-то на свете, чего ты не умеешь делать, Марк?

— О да, конечно есть. Я не умею строить отношения с девушками. Вы все такие сильные, независимые и самодостаточные.

— Тебе что попадались одни феминистки? — улыбаюсь я.

— Угу. А мне хочется видеть рядом с собой слабую женщину, чтобы дать ей опору. Хочу, чтобы она безоговорочно приняла мою власть и подчинилась мне.

— Ого! Как все серьезно, Марк. То есть в твоем понимании, женщина — это существо без права голоса?

— Не утрируй, я этого не говорил. Женщина обязана подчиняться своему мужчине в любом вопросе.

— Тебя возбуждает покорность, — киваю я. Господи, это не я сказала, а шампанское. Разговор приобретает опасный оборот.

— Именно.

— Понятно, — отвечаю я и слегка отстраняюсь от мужчины. Мы сидим на белоснежном, как сама яхта, диване в рубке, бок о бок. Я чувствую его вкусный запах, и у меня кружится голова.

— Я тебя напугал своей откровенностью? — дотронулся до моей руки Марк.

— Нет, что ты, все в порядке.

— Алена, я же вижу, что ты стала напоминать своим видом трогательного воробушка, который боится, что его вот-вот схватит хищная птица. Черт возьми, и меня это, представь себе, заводит, — голос на последней фразе становится с хрипотцой, и это доказывает, что Марк говорит чистую правду.

Нахожу в себе силы посмотреть ему в глаза, и тут же отворачиваюсь, видя в них хищный блеск. Я боюсь Марка, меня трясет от его присутствия, а запах будоражит самые потаенные фантазии. Не говоря ни слова, он приподнимает мой подбородок пальцами и слегка прикасается губами к моим губам.

— Поцелуй меня, — требует он.

И я, как по команде, размыкаю губы и впиваюсь в его рот самым страстным поцелуем, на который только способна. Его руки скользят по моим бедрам, затем нащупывают резинку трусиков и тянут вниз.

— Нет!

Я ударила Марка по руке и резко отпрянула от него. Разум постепенно возвращался, и это радовало. Не говоря ни слова, он встал с дивана и поднялся на палубу. Какое свинство! Ведь мне не остается больше ничего, как сидеть и ждать, когда Марк остынет и снизойдет до помощи. Зачем я только согласилась на это путешествие? Наверное, любой другой женщине было ясно, что мужчина потребует секс, но только не мне. Я же привыкла идеализировать людей. А потом еще и удивляюсь: почему они не соответствуют моим ожиданиям? Отвратительная черта характера.

Я почувствовала, как яхта снова поплыла. Мы возвращаемся в Морской порт. Конечно, Марк посчитал прогулку оконченной. Что ж, случайные знакомства они такие, чаще приносят одни разочарования, чем удовлетворение.

— Минут через пятнадцать высадимся на острове. У тебя купальник с собой? — как ни в чем ни бывало спросил Марк.

Я перестала трястись и кивнула.

— Переоденься, там вода чистейшая. Искупаемся.

Он снова поднялся на палубу, а я потянулась к своей сумке. Поведение Марка обезоружило меня, и обида на него прошла. Я переоделась в купальник и аккуратно поднялась с дивана. Не хочу унизительно ждать помощи, поднимусь сама, мне кажется, что я смогу. Иду мелкими шажками, держась за стенку. Один, два, три шага, отдыхаю, четыре, пять…

— Алена, ты что делаешь? — возмутился Марк.

— Хожу, — пожимаю плечами и делаю еще шаг, а потом падаю. У него хорошая реакция, ловит и прижимает к себе.

— Больше так не делай, я в ответе за тебя здесь, на этой яхте. Если ты свернешь себе шею или упадешь за борт к рыбкам, виноват буду я. Поняла?

— Поняла.

Вот чего он злится? У меня же почти получилось! Но Марка мои успехи не волновали. Он просунул руки под сгиб моего колена и поднял меня. И вместо того, чтобы наслаждаться своими королевскими привилегиями, я думала: «А не слишком ли откровенен мой купальник?»

На острове Марк может возобновить тот опасный разговор или опять потребует его поцеловать, а сдержаться в этом вопросе мне очень трудно.

Мужчина пришвартовался недалеко от каменистого берега, добираться до острова нужно вплавь, дальше на яхте нельзя, есть риск сесть на мель. Хорошо, что плавала я, как рыбка. Моя неспособность ходить на плавание не распространялась. Мы спустились по лестнице в море и поплыли. Водичка прохладная, бодрит и освежает.

— Марк, смотри здесь рыбки! — обрадовалась я.

Вода кристально-чистая, виден берег и мелкие рыбешки, которые сновали мимо нас.

— Сейчас будет пилинг, — предупредил Марк.

— Ай, они и правда кусаются. Плывем скорей на берег!

Мы выплыли на берег и растянулись на больших камешках, нагретых солнцем.

— Трусиха.

— Кто я?

— Ага, мелких рыбешек испугалась.

— Марк, — осенило меня, — а как я могла почувствовать их укусы? У меня же чувствительность ног очень слабая. Ущипни — не почувствую.

Вместо рассуждений, он протянул руку и ущипнул меня за бедро.

— В этих местах я все прекрасно чувствую.

Марк засмеялся и проверил чувствительность моих икр.

— Очень слабо ощущаю. Странно. Но рыбки кусались очень больно.

— Сила самовнушения. Если бы я ничего не сказал про пилинг, ты бы ничего не почувствовала.

— Может быть… Марк… Ты не в обиде на меня? Ну, насчет того, что случилось на яхте?

— А что случилось? Я уважаю твое мнение и принял его за истину. Я не маньяк и не насильник, не собираюсь брать тебя силой или делать с тобой какие-нибудь ужасы. Что там себе напридумала? Что я больной извращенец, которого заводят, прости, пожалуйста, инвалиды? Я намеренно избегаю этого слова, но в данном контексте просто не могу не применить его. Ведь ты сама думаешь о себе именно в таких выражениях. Любишь глумиться над собой, мысленно называть себя инвалидом. Знаешь, Алена, я вижу перед собой только красивую девушку, ты абсолютно нормальна, хоть и кичишься постоянно своей якобы не нормальностью.

— Раз уж пошел такой откровенный разговор, но будь добр объясни, зачем ты меня пригласил? Ты, Марк, со своей внешностью и деньгами можешь заполучить любую женщину, но почему-то тратишь свое драгоценное время на меня. Если ты не извращенец, как ты утверждаешь, то зачем тебе тогда показываться со мной на людях. Я не понимаю. Я не классическая красотка, как видишь, ни пухлых накаченных губ, ни попы-ореха, лицо без хирургического вмешательства — совершенно не идеальная. Абсолютно не твой типаж.

— С чего ты взяла, что мой типаж инстаграмные отфотошопленные красотки? С удивительной точностью ты сейчас описала этих дивных див, прости за тавтологию. Я сыт по горло этими курочками, у которых на уме одни бьюти-хуюти, правильное питание, SMM-продвижение, шмотки, веганство. Ты хоть раз общалась с подобным экземпляром? Поверь, дело не из легких. За всю нашу прогулку ты не сделала ни единого фото, хотя тоже блогер. Постеснялась? Вряд ли. Ты просто наслаждалась моментом. А они так не умеют. Будь со мной сейчас инстадива, я бы безостановочно фотографировал бы ее в разных ракурсах, сделал бы сотни кадров, стер бы до крови палец, прежде чем она выбрала бы более ли менее удачный. Но со мной нормальная девушка, и вместо всех этих лишних телодвижений я лежу и греюсь на камнях. Теперь ты немного понимаешь мои мотивы?

— В некоторой мере, — уклончиво отвечаю я и тут же спрашиваю, — ты осуждаешь женщин блогерш?

— Да, если им кроме дутых губ и накаченных ягодиц больше нечего донести до аудитории.

— Как блогер, ты сам должен знать, что обнаженные части тела используются для того, чтобы привлечь максимальное внимание к посту, — вступилась я за «блогинь».

— Да, но, когда ниже, под голым фото, написано: «Всем привет! Удачного дня!» — заставляет задуматься об истинном положении дел.

Я улыбнулась. Марк был абсолютно прав. В наше время многие девушки показывают себя в соцсетях на откровенных снимках только ради того, чтобы набрать лайки и потешить свой нарциссизм. Либо пребывают в активном поиске отношений и показывают, что называются, «товар лицом».