Стефани же была одна. И Сара ничего не могла с этим поделать.

В конце концов, её израненное, проблемное сердце целиком и полностью принадлежит одному заносчивому придурку, с которым ни вместе, ни врозь быть невозможно.

— Милая, ты поздно.

Обеспокоенный голос мамы из кухни заставляет Сару закатить глаза. Стянув с шеи тёплый шарф, девушка бросает взгляд на настенные часы. Ещё нет и пяти. Разве это поздно?

— Я была с подругой, — отвечает О’Нил, входя на кухню и садясь за стол.

— Я как раз приготовила лазанью.

— Мистер Никсон придёт?

— Нет, — миссис О’Нил тепло улыбается и садится напротив Сары, сложив руки в замок. — Я хотела провести время с тобой.

Пребывая не в лучшем расположении духа, девушка снова усмехается и подпирает голову рукой, ожидая свой ужин. Нет, думает Сара, мама вовсе не заинтересована в общении. В последнее время они не то что не были близки, а попросту и вовсе не пересекались! После отъезда отца в Балтимор она долго не горевала, найдя ему замену в виде шерифа. Теперь её было не узнать. От всё контролирующей, хлопотливой женщины ничего не осталось, как не осталось и от заботы, и от завтраков по утрам, и от привычного вопроса «как дела в школе?». Но она была счастлива, и Сара ничего не имела против. В конце концов, девушка никогда не чувствовала себя одиноко.

Майкл стал её семьёй. С бросившим ее отцом и влюбившейся матерью, Сара всё равно не была одна. Они ночевали вместе, тусовались вместе, учились вместе. Миссис Тёрнер всегда была так добра к ней, а Бобби для Сары стал не просто лучшим другом, но и словно бы младшим братом. Холодными осенними вечерами, когда кататься на отцовском байке или зависать на вечеринках надоедало, Майкл готовил горячий шоколад, звал Бобби, и они втроём подолгу сидели в гостиной, смеясь и играя в дурацкие игры. В такие моменты Сара чувствовала себя дома. В конце концов, Майкл был её домом.

А когда он уехал, эту обязанность взял на себя Дерек. Он видел все её слезы и слышал все её истерики, успокаивал её кошмары, заставлял заново учиться есть и ходить в школу. Дерек оставался у неё дома, а Сара ночевала у него. Они были настоящей семьёй, они всегда ей будут. И вряд ли мама однажды впишется в эту шаткую идиллию. Ведь в моменты счастья и моменты отчаяния рядом был кто угодно, только не она.

— Я давно хотела спросить, — неуверенно начинает миссис О’Нил и встаёт, доставая из шкафчика две тарелки. — Почему к нам давно не заходил этот мальчик… эм… Майк?

Сара выдыхает через нос и прикрывает глаза.

— Майкл, — сглотнув, отвечает она. — Мы расстались осенью, мам.

Ничего не ответив, миссис О’Нил совершенно обыденно ставит перед дочерью тарелку с лазаньей и садится напротив. Ужинают они в напряжённой тишине. Вероятно, если бы Сара не провела столько времени в лесу и не проголодалась, она бы предпочла провести время в своей комнате или пошла бы к Дереку, чтобы избежать этого натянутого не-общения. Но был вопрос, тревожащий девушку долгое время, и сегодня, наконец, выдалась возможность его задать.

— Папа не звонил?

Она резко откладывает вилку в сторону и немигающим взглядом смотрит на Сару, так, словно та подняла тему, стоящую в доме под жесточайшим запретом. Но никаких запретов не было. Они просто никогда не говорили об отце. Может быть, они уже развелись, а Сара не знает?

— Нет. Как тебе лазанья? Я добавила тимьян.

Сара с силой сжимает челюсти. От обиды на весь этот мир в уголках глаз уже скапливаются слезы, нос неприятно щиплет, а грудную клетку жжёт, но девушка не успевает даже сосредоточиться на своих гнусных ощущениях, когда в дверь неожиданно звонят. Всех богов моля о том, чтобы это оказался Дерек, Сара рывком встаёт из-за стола и спешит к двери, хватая с вешалки пальто. Кто бы то ни был, она здесь не останется.

Девушка тянет ручку на себя и открывает дверь, в ту же секунду в оцепенении замирая.

Майкл стоит перед ней, неловко потирая шею и поджав губы. Зелёные глаза вмиг приковываются к наполненным слезами её, и парень мгновенно хмурится.

— Что ты здесь делаешь? — осипшим голосом спрашивает Сара и нервно сглатывает.

Он ещё не заговорил, а сердце уже принялось отбивать бешеный ритм о грудную клетку. Взволнованный взгляд бегает по его напряжённой фигуре, а когда останавливается на губах, Майкл, наконец, отвечает:

— Надо поговорить. Насчёт драконов.

— Майкл, я уже сказала, что не изменю своего решения…

— Сара, кто там?

Голос матери из кухни заставляет Сару раздражённо выдохнуть. Она оборачивается назад, раздумывая над причиной сбежать, а затем снова поворачивается к парню, вдруг случайно натыкаясь взглядом на одну небольшую деталь, вернее, её отсутствие. Его кожаная куртка… где она?! Где куртка драконов?

После недолгой мысленной борьбы, неожиданно для самой себя, девушка вдруг хватает Тёрнера за руку и заводит ошеломленного парня в дом.

— Это Дерек, мам, мы будем делать домашку, не мешай! — выкрикивает О’Нил, уводя Майкла по лестнице на второй этаж.

Потеряв дар речи, он едва успевает за девушкой. Когда за ними захлопывается дверь в её комнату, Сара с силой толкает парня на свою кровать, уставившись на него со злобой и неверием. Сопоставить факты в голове — нетрудно, ещё проще — прочесть эмоции на его лице. Девушка подходит к Майклу совсем близко, не позволяя ему встать, и хватается за воротник его зелёного футбольного бомбера.

— Где твоя куртка?

— Э-э-э, что? — ещё не отошедший от её внезапного приглашения, говорит Майкл.

— Куртка драконов. Почему ты не в ней?

Тень понимания, наконец, появляется на лице Тёрнера. Он берет руки Сары в свои и убирает их от воротника бомбера, с натянутой полуулыбкой отвечая:

— Об этом я и пришёл поговорить.

Сердце девушки пропускает удар. Обессиленная, она садится рядом с ним.

— Майкл, только не говори…

— Тебе больше не нужно становиться драконом, — резко отвечает он. — Я решил эту проблему.

Спрятав лицо в ладонях и шумно задышав, Сара пытается успокоить себя, но вопросы, атаковавшие её голову, бессовестно рушат все планы. Как решил, почему решил? Может, ещё не все потеряно? Может быть, он просто договорился с ними? Или рассказал, что Сара — не его девушка? Нет, драконы три шкуры с неё сдерут за обман, а Майкл этого не допустит.

Неужели…

— Ты… ты ушёл из банды? — тихо спрашивает она, убирая руки от лица и с надеждой заглядывая в глаза Майкла.

Он поджимает губы и кивает, опуская взгляд. Внутри все холодеет, сжимается, девушка бледнеет и качает головой, не в состоянии поверить своим ушам. Так они и сидят в тишине: их плечи соприкасаются, дыхание сбито, в душе и мыслях бардак.

— Но зачем? — спустя несколько минут осмысливания, Сара всем телом поворачивается к поникшему парню.

Майкл поднимает на неё взгляд и усмехается, пожимая плечами. В зелёных глазах нет ничего, кроме отражения ошарашенной девушки, поглощенной чувством вины и досадой.

— Это был единственный выход. Я не позволил бы тебе вступить в банду, а им — наказать тебя за обман.

— Ты не должен был делать этого, Майкл, мы бы что-нибудь придумали, мы бы…

— Разве это не то, чего ты хотела? — он поднимает брови, смотря на девушку сверху вниз. — Тебе ведь никогда не нравились драконы.

— Но это твои друзья! Я видела, как они вытащили тебя из драки, из полицейского участка, как волновались за тебя… это твои друзья…

Сказать больше нечего. Этот тяжёлый день щедр на паршивые события, и связать несколько слов в разумное предложение после очередной эмоциональной встряски оказывается трудно. Но Сара вдруг чувствует прикосновение к своим ладоням, и резко вздрагивает, когда опускает взгляд. Майкл берет её руки в свои, поднося к своим губам.

Ей плохо. Ему — не лучше.

— Они всё поймут. Только ты не поймёшь, похоже, никогда, что ради тебя, я, чёрт возьми, на всё готов. Не знаю, сколько должно пройти времени прежде, чем это недопонимание между нами пройдёт… но если ты хочешь, — он запинается, сглатывает и отводит взгляд от её огромных голубых глаз. — Мы можем поговорить обо всём, что произошло. У нас ни разу не было такой возможности.