Просто привёл ребёнка.

Стыд смешался с разочарованием, смущением и обидой. Ей трудно было находиться среди всех этих «взрослых», и казалось, что все взгляды направлены на неё одну. И что все кругом смеются с неё. Даже Аарон.

Наконец, немая сцена прерывается, все возвращаются к своим делам, а Хилл отрывается от Вишни, позволяя ему коснуться ногами пола. Тот фыркает, поправляя кожаную куртку, и, устремив взгляд голубых глаз в сторону Сары, отвечает:

— Так сказал бы, что первый застолбил девчонку. Пардон, мадемуазель, месье сегодня слегка поддат, а потому бес его попутал. В жизни к вам не подошёл бы, зная, что вы на попечении у нашего великодушного босса. Позвольте откланяться.

Изобразив очень, очень корявый реверанс, Вишня делает вид, будто снимает шляпу, а затем, схватив чей-то стакан с барной стойки, спешит слиться с толпой, перед этим пробормотав что-то вроде: «Чёрт, так и не потрахался сегодня». Сара в ошеломлении наблюдает за его удаляющимся силуэтом, не в силах поверить в произошедшее. Но Аарон вдруг подходит к ней, заставляя девушку переключить всё внимание на его персону.

— Он непробиваемый, так ни черта и не понял из сказанного, — с досадой говорит мужчина, проводя ладонью по лицу.

Только сейчас Сара понимает, что взгляды, направленные в её сторону — не её разыгравшаяся фантазия, а факт, и девушка обхватывает себя руками. Ведь разглядывают они её так, словно на девушке ни дюйма одежды.

— Я тоже ничего не поняла, — вернув взгляд к Аарону, говорит Сара. — Как ты мог сказать, что я ребёнок?

В тёмном янтаре отражаются блики прожектора, и выглядит это игриво, и ухмылка его игривая, так к себе притягивающая, заставляющая Сару сглотнуть слюну и смущённо опустить взгляд. Она уже не чувствует, как пылают щеки, но и земли под ногами не чувствует тоже.

Пока он так на неё смотрит.

— Хочешь это опровергнуть?

Пламя мигом перебирается в голубые глаза Сары. Она смотрит на него из-под опущенных ресниц, с раскрасневшимися щеками и лёгкой улыбкой на искусанных губах, так что мужчина изо всех сил заставляет себя включить строгого папочку, который готов отчитать её за легкомыслие.

Но… что мешает ему включить просто папочку?

Они оба прокашливаются, словно в эту самую секунду их мысли пересеклись и всему миру показались. Аарон хмыкает и кивает в сторону выхода.

— Докажи, что ты взрослая самодостаточная девушка, которой ничего не стоит свалить отсюда к чертям собачьим.

Сара обескураженно приоткрывает рот. Она ждала, что он предложит ей выпить или что-то вроде того, но, черт, серьёзно? К чертям собачьим? Так грубо?

— Но мне нравится здесь, — девушка выпрямляется, оглядываясь по сторонам.

Нет, конечно же, ей здесь не нравится. Громкая музыка, алкоголь, какие-то уголовники в кожаных куртках и с пугающими лицами, обстановка мрачная и не внушающая никакого доверия. Ещё и эта барменша постоянно косится.

— Никогда не была в баре байкеров, — выдохнув, снова говорит она, вызывая у Аарона улыбку. — Что?

Улыбка переходит в смешок, а тот, между тем, в откровенный хохот. Сначала Сара обижается, но то, как меняется его лицо, когда он смеётся, заставляет девушку улыбнуться тоже. В уголках глаз появляются морщинки, а сам янтарь искрится таким светом, который непременно освещает весь этот мрак.

— Байкеры, значит? — перестав хохотать, он проводит ладонью по тёмным зачесанным назад волосам, снова приковывая к себе её взгляд. — Это ты к байкеру в тачку села?

— Не знаю. Ты скажи.

От тона её резкого снова хочется смеяться, но Аарон остаётся серьёзным, смерив её взглядом, не требующим возражений. Только сейчас он замечает её прикид, только сейчас в голову ударяет этот чёртов бурбон, только сейчас его вдруг начинает шатать. Удивлённый взгляд ползёт от её ровных стройных ног до приоткрытой груди, он даже замечает выглядывающий чёрный кружевной бюстгальтер, и тогда уж фантазия его пускается во все тяжкие, и все его мужское либидо пробуждается, и выпитые бокалы дают о себе знать… становится жарко, поистине жарко, и он поднимает потерянный взгляд к её приоткрытым губам, к её огромным голубым глазам, расширенным в удивлении, ведь Сара всё ещё не понимает, почему он так на неё смотрит.

Не справившись со своим тестостероном, Аарон всё же позволяет себе наклониться к её уху, и, переложив длинные русые волосы на правое плечо, зашептать, едва касаясь губами её уха:

— Не стоит разговаривать со мной подобным тоном, мисс Почемучка.

Сара нервно сглатывает, уперевшись стеклянным взглядом в стену. Аарон отстраняется с улыбкой, и кожа её всё ещё помнит жар его губ, и мурашки никуда не делись, как и бешеное сердцебиение. Внизу живота все стягивается в тугой узел, когда его глаза её глаза находят, а сердце готово вырваться из грудной клетки, но Сара уверенно держится на своих двоих, не подавая виду. Наконец, когда эти странные бессмысленные игры Аарону надоедают, он хватает свой бокал с барной стойки, делает пару глотков и ставит его обратно. Этих нескольких минут достаточно, чтобы О’Нил окончательно пришла в себя и вернулась на Землю.

— Я должен отвезти тебя домой, но я выпил. Как насчёт того, чтобы тебя подвёз кто-нибудь из моих ребят?

Девушка немедленно хмурится.

— Что значит «из твоих ребят»? И, погоди, что имел в виду этот, эм, Вишня, когда называл тебя боссом? Ты что, главный байкер?

— Слишком много вопросов, — он устало вздыхает и на Сару не смотрит, выискивая из толпы пьяных, орущих и танцующих уголовников знакомые лица. — Чёрт, они все вхлам. Но я не могу сесть за байк, впрочем, ты тоже.

— А машины у тебя нет? — с надеждой спрашивает она.

— Какая машина? Забыла, я же байкер, — Аарон усмехается и резко хватает девушку за руку. — Ладно, пошли на улицу, может быть, кто-то более вменяемый там.

За эти десять с лишним минут народу в баре стало гораздо больше, и Хиллу приходится расталкивать всю эту пьянь на пути к выходу. Он то и дело оборачивается, обводя обеспокоенным взглядом маленькую фигурку Сары, а затем толкает тяжёлую железную дверь, втягивая носом промозглый ноябрьский воздух. Пахнет ночью, сигаретами, чьей-то блевотиной. О’Нил морщит нос.

Возле входа курят и о чем-то переговариваются двое. Оба в кожаных куртках, оба шатаются, оба ржут, как ненормальные. Аарон подставляет два пальца к виску, изображая выстрел. Лицо Сары почему-то озаряет победная улыбка. Она почему-то знает, к чему это ведёт.

— Мне, чёрт возьми, просто не верится, что тебя придётся провожать пешком.

Сара усмехается. Бинго!

Но Аарон возвращает к ней свой взгляд, и она мигом становится серьёзной, невинно пожимая плечиками.

— Где ты там сказала живёшь?

— Эймонс-стрит, это возле школы.

— Да уж, я помню, — взгляд снова падает на её прикид, и Аарон недовольно поджимает губы. — Застегнись и идём.

Тысячи фейерверков взрываются в душе девушки, когда она послушно застегивает куртку и следует за Хиллом, едва успевая за его широким шагом. Они идут плечом к плечу, молча, выдыхая облака пара этой морозной ноябрьской ночью, и Сара молча ждёт, когда мужчина вымолвит хоть слово. Учитывая, что смена её закончилась меньше часа назад, сейчас не должно быть и девяти вечера. Этот бар находится у черта на куличиках, ехали они с Вишней около десяти минут, значит, десять минут от лавки миссис Хилл на запад — они где-то в районе старого Калм-парка. Отсюда до дома около получаса.

Высчитав, наконец, количество времени, проведённого наедине с Аароном, Сара широко улыбается. Она ликует. А чего ликует — непонятно. Холодно, темно, она голодная, мама ругаться будет, ещё и Люк наверняка обиделся. Зато выходные впереди. Зато Аарон рядом. С ним, вообще-то, спокойнее. И веселее.

— Кстати, я тут подумала… — Сара решает: как бы тактичнее ей сейчас намекнуть о своей сексуальности, ведь он не сделал ей ни одного комплимента. Но, запнувшись под его заинтересованным взглядом, девушка выдаёт нечто совсем иное. — То есть… я хотела сказать… я получила пятёрку за решенный тобой пример.