— Я здесь ни при чем, — стал кашлять Инени.

Робкими шажками Гермиона наткнулась на дверь, которая на удивление оказалась не деревянной, а каменной, и попыталась толкнуть, привалившись всем весом. Только так она могла бы потушить конфликт — Северуса редко когда можно было переубедить. Ведь то, что их замуровали — чистая случайность. В ней тлел маленький уголек надежды, что Инени все-таки не желал им зла. Да и глупо как-то получалось: какой ему прок быть безоружным и замурованным с ними? Это всего лишь ветер. Уверенно её бедро толкнуло прохладный камень. С таким же успехом можно сдвинуть и саму пирамиду: мелкий сквозняк шел, движение — нет.

Быть может, ей показалось и она пыталась сдвинуть стену? Без света ее ориентация в пространстве молга и забарахлить. Ну не мог же камень, сам по себе, без петель, механизмов и чьей бы то ни было помощи затворить выход! Разве что вмешательство магии.

Треснула тряпка в факеле, запахло кисловатой огневой смесью, пламя осветило все в округе нескольких шагов.

Северус все еще не давал проходу Инени. Факел в его руках тихо хрустел от огня.

— Даже ветер не способен на такое. Уймите подозрения, жрец! Я думал, вы куда хладнокровнее! — Инени осёкся, но тут же добавил с пониманием: — Любовь делает нас уязвимее, не так ли?

Северуса будто ледяной водой окатили, и он отошел. Как того и следовало ожидать, от хладнокровной силы и шпионской непоколебимости, что были его основной чертой какой-то год назад, не осталось и следа. Поджав губы, он не сказал и слова. В воздухе зависло напряжение. Сколько слабости и источника сил, неизмеримой боли и нежной любви, надежды и уныния вызывали в нем лишь одни Ее глаза. Северус изначально знал, что шансов на спасение у него нет, но все равно продолжал по-глупому и совсем нерационально надеяться. Он и не знал, что сможет так сильно Её полюбить.

— Здесь должен быть второй выход, — он бросил недовольный взгляд на люмос Гермионы, своей наивной, но дерзкой глупышки, — возьми факел. У нас не так много «запасов».

Нельзя им было ссориться на глазах у постороннего — семейный ссор не выносят из избы. Никому не стоило знать об их расхождениях, но Гермиону задел строгий тон, каким ее наградил муж. Глупая экономность могла бы их убить. Сейчас стоял вопрос жизни.

— Послушай, пожалуйста. Я ценю твою заботу, Северус, но, что мы будем делать с кислородом? Он ограничен. Я боюсь, как бы мы не застряли здесь надолго… На очень… долго… Магии же — хватит.

Его ответная кривая усмешка почти говорила: «Дуреха, неужели ты думаешь, что мы продержимся здесь хотя бы неделю без воды и еды?». Плевать ему хотелось на их бессмертие. Оно закончится с неестественной кончиной. А голод именно таковым и был.

— Дорогая, — снисходительно протянул он, зажигая второй факел, — ты упускаешь некоторые детали. Еще раз говорю: убери Люмос.

— Нет, — настаивала Гермиона, качая головой, — два факела сократят время нашей жизни.

— В таком случае мы будем использовать один факел, — продолжал давить Северус.

— Или одну палочку, — не уступала Гермиона, чувствовавшая чахлый запах, словно нога расхитителей ступала сюда несколько веков назад.

— Ты должна мне доверять! Нам хватит времени протянуть до полнолуния, а там…

Не проявляя никакого желания вмешиваться в их ссору, Инени беспардонно выхватил треклятый факел и направился в невиданные просторы узкого коридора.

— Что «там», Северус? Хочешь отправить меня одну? — её лицо исказилось болью, в глазах перестал отражаться огонь. Верно говорят: горе от ума. Гермионе ничего не стоило раскусить его. Он слишком слаб, чтобы вообще создавать портал, не говоря уже о том, чтобы обеспечить ей одинокое будущее в двадцать первом веке.

Он покачал головой и перевел тему:

— Идем за ним, — Северус взял её за руку, намереваясь забрать палочку. К счастью, этого не потребовалось: Гермиона прошептала «нокс» и внезапно прильнула к нему всем телом, да так, что пришлось отвести факел, как можно дальше от них двоих. На мгновение в его темнеющих глазах вспыхнуло отчаяние. Он замотал головой, не желая, чтобы она продолжала.

— Не нужно…

Гермиона отчаянно выдохнула:

— Трахни меня.

Её робкий язычок провел дорожку по шраму на шее. В один момент кровь отхлынула от мозга Северуса в живот, он прикрыл глаза. Вздохнул её манящий сладковатый запах.

— Нет, — хриплый голос предавал его, — нет, Гермиона.

Его взгляд темнел, на лбу проступила вена.

— Тебе нужны силы… — прошептала девушка ему в губы и чуть смелее приникла к ним.

Несколько секунд он сдерживался, но, наверно, не существовало на свете мужчины, не поддавшегося сладости любимой женщины. Северус пламенно ответил, заражаясь её желанием.

Швырнув факел в сторону, он вжал Гермиону в стену, завел руки над головой и осознанно посмотрел в ее глаза. Он видел лишь её любовь к нему. Сердце болезненно дрогнуло от ее всеготовности.

— Нет, «нет»… значит нет, — рвано проговорил Северус и снова подарил ей требовательный поцелуй, от которого она замычала, — идем.

Северус поднял факел, снова зажег его и пошел за Инени. Тот стоял на развилке и задумчиво читал иероглифы.

— Господин Инени, что такое? Не в ту пирамиду нас затащили? — не смог не кольнуть Северус. Иероглифы и ему не нравились. Да и что за краска такая?

— Слишком странная пирамида. Здесь должен быть второй выход. Но я ничего не могу понять.

— Это что, кровь? — Гермиона подошла к стене и провела пальцем по краске. Ей, вроде бы, даже удалось скрыть только что пережитое возбуждение.

— Да, жрица, — усмехнулся Инени и бросил на нее задумчивый взгляд, — Наверно, хозяин пирамиды правил несколько столетий назад. Краска же не всегда существовала… Нам нужно узнать имя фараона, смотрите в оба, Гермиона. Северус, — он повернулся к нему и с холодным почтением улыбнулся, — надеюсь, я могу вас так называть? Мне кажется, нам следует идти направо.

Северус покосился налево. И там, и там клубилась непроглядная тьма. Одному построившему эту пирамиду архитектору было известно, в какой стороне их ожидали ловушки сразу же, а не во второй развилке коридора.

— Предлагаю разделиться. Вы идете направо, я — налево. Благоразумней не терять времени попусту, — Инени развел руками. Сверху осыпался песок.

Первоначально у Северуса был вид, будто он и вовсе не заметил этого, будто даже позабыл все подозрения к Инени и с доверием слушал его. Он умело играл на публике. Вот и сейчас его пронзительные глаза искали ложь в повадках говорящего. Крыса, явно что-то скрывал, недоговаривал. Он прищурился и сухо процедил:

— Отлично, только, ваши доводы, дорогой Инени, не вызывают во мне особой веры в вас. Поэтому меняемся. Мы — налево, вы — направо.

Инени с секунду замешкался, но кивнул и пожал плечами.

— Как скажете…

— Но там могут быть ловушки, — возразила Гермиона, — не лучше нам держаться вместе?

— Это не столь важно, Гермиона, мы уже в ловушке. Тем более будет совершенно не жалко, если мы умрем, ведь никто не узнает о тайнах господина чиновника, верно? — уверенность его низкого голоса уже заявляла, что бесполезно что-либо скрывать от него. Напоследок Снейп изогнул бровь — этот прием всегда заставлял нервничать людей. Инени оказался не исключением, и Северус в очередной раз убедился, что нет ничего спокойного в стоящем перед ним человеке. Даже плечами второй раз он пожал не слишком-то убедительно. Врал.

Гермиона почувствовала, как её руку снова сжала теплая крепкая ладонь. Она молча свернула налево. Долго шли. Коридор извивался то влево, то вправо, ей даже казалось, что они ходили по кругу. Гнилью пахло все больше.

— А мне не кажется он таким уж и плохим.

Северус скривился.

— Гермиона, он что-то скрывает. Будь Инени в отчаянии, он бы не думал об этом и выложил все карты. Он имеет что-то против нас. Не удивлюсь, что он и байку сочинил про тайного советника Хатшепсут…

Гермиона расстроенно кивнула.

— Знаешь, хоть он и пытался меня убить дважды, а может, и трижды, я почему-то доверяю ему…