Воландеморт лениво изучал ее, заставляя гадать над своей участью. Непрошенные воспоминания о свиданиях с Беллатрисой так и лезли в ее голову, вызывая безысходный страх. Гермиона силилась. Пульс бил в виски, но дыхание ей удалось привести в норму. Оно выражало спокойствие.

Острый ноготь дотронулся до нежной кожи лица и прочертил линию под красной царапиной. Гермиона вздрогнула.

— Это сделали мои слуги, да?

Гермиона ответила тишиной. Это всего лишь обычный волшебник, который выпил оборотное. Ему далеко до настоящего Воландеморта. Тёмный лорд мертв. Мертв!

Так и не услышав ответа, Воландеморт схватил гриффиндорку за подбородок и впился пятерной в ее щеки, заставляя задрать голову и посмотреть в глаза, чего Гермиона так и не сделала. Понимая необратимое, она принялась ставить ментальные блоки, какие ей были знакомы.

— Расскажи, что они сделали с тобой, — процедил Воландеморт с наслаждением.

Он хотел услышать, как ее унизили, чтобы она рассказала это всем. Гермиона с достоинством посмотрела в змеиные глаза и медленно проговорила:

— Послали круцио и небрежно доставили сюда.

Темный лорд с нажимом заставил повернуть голову и внимательно насладился ее изуродованным царапинами лицом. Гермиона презрительным взглядом смерила головы упивающихся и духовников, как почувствовала нежное касание к ране. Указательным пальцем он приласкал несколько царапин, а затем отшвырнул ее на пол.

— Пока ее не трогать. Она нам понадобится. Увести ее в пустую камеру.

Последнее увиденное Гермионой — жуткая улыбка Воландеморта.

========== Конец ==========

Длинные лестницы с нескончаемыми ступеньками. Спускались глубоко под землю и также долго шли. Подземелья отапливались, принимая в свои объятия новую пленницу. Девушку толкнули в камеру и закрыли решетку. Шаги затихли. Только стоны и перешептывания заключенных. Обряд еще не начался, раз пленники находились здесь. Это вселяло надежду.

Гермиона вздохнула и постаралась оглядеться. Окон не имелось. Пол был чист. Ничего, чем можно сковырнуть стену или прогнуть решетку. Видимость слабо создавали факелы, висящие в нескольких метрах от камеры. Длинные прутья решетки, выходящие из потолка и протыкающие пол, без особых препятствий пропускали свет. С детского садика девушка помнила закон: если пролазит голова – пролезет и все тело. Закономерность подтверждалась всякий раз, когда они сбегали от воспитателей. Конечно, анатомия взрослого немного различается от детской, а женщина от девочки отличается разительно. Однако, эту попытку можно предпринять. Девушка оценила себя: грудь и ягодицы по объему больше головы, но они мягкие и вполне могли пролезть. Пока это единственное решение.

Попыталась. Ведьма проверила каждый проем. Нет.

Нет.

Нет. Нет. Нет. Нет.

Отчаяние поглощало все ее надежды. Но Гермиона не сдавалась. Кровь пульсировала в ушах.

Не пролазит. Не здесь. Туго. Нос, лицо, виски – дальше не идет. От радостного ликования к грызущему сердце разочарованию. Она тяжело вздохнула, выпуская свои губы из плена зубов. Вкус крови отдавал железом. Очередь дошла до последних прутьев… Девушка крепко сжала их, но ни боли, ни отчаяния, вложенных в хватку, они не почувствовали, что объяснялось естественными науками и теми же основами трансфигурации. А жаль. Ведьме так хотелось дать выплеск всем своим эмоциям. Вытерев слезы и вновь сделав глубокий вдох, она приняла новую попытку.

Нос, лицо, виски, уши (туго, но пролезли). В коридоре восседала пустота. Шея. Девушка развернулась. Плечи, ключицы, грудь в легкую проскочили. Вот-вот, и она сможет сбежать! Еще чуть-чуть! Живот так и парил между металлом. Пульс возликовал от предвкушения и адреналина и резко больно ударил изнутри, когда в тазобедренные кости и крестец впились перекладины. Гермиона зарычала и от отчаяния, какое бывает, когда всё теряешь, забила кулачками по прутьям. Слезы катились по щекам. Вскоре умолк и рык, сменившись всхлипом.

Еще чуть-чуть она простояла между прутьев, а потом полезла назад. Снова живот, грудь, плечи, шея. Теперь она не спешила. Пока из соседней камеры не высунулась рука. Она потянулась к ней, заставляя Гермиону поспешно возвращаться. Ведьма залезла в самый дальний уголок и обняла себя за колени. Как теперь действовать? Все ведь должно обойтись. Она справится. Попытается снова.

Меж решетками снова показалась бледная раскрытая ладонь пленного, вызвавшая в ней мимолетный испуг. Кто будет протягивать руку, но молчать? Возможно, человек нем? А может, намекает на шепот?

Ведьма, не сводя глаз с едва видимой бледной кожи, сделала шаг. Медленно она приблизилась. Ткань не освещалась, и Гермиона сделала вывод, что цвет темный. Мантия пожирателя. Это жертва духовника. Чуть позже она вскрикнула и прижала ладонь ко рту.

— Северус! Почему ты здесь?

Опустившись на колени, она схватила его шершавую ладонь и крепко сжала.

— Тссс…

Гермиона ласково уткнулась носиком в ладонь.

— Надеюсь, ты не плачешь? —поинтересовался он и для проверки провел ладонью по щеке, вызвав этим действием волну дрожи во всем женском теле.

— Ты улыбаешься?

Плевать и он, и она хотели на условности, к слову о всяких «мисс» и «мистерах». Так уж случилось, когда темная магия желания брала над ними вверх. Теперь подсознательно подобные обращения вызывали у них смешанные чувства.

— Я не люблю, когда ты плачешь, женщина,— последовало после паузы.

Настало время и для ее улыбки, которая вышла ужасно горькой.

— Что нам делать? — выдохнула она, как указательный палец прижался к ее губам.

— Ты мне веришь? — шепот едва улавливался.

— Да, — прошептала она.

— Не отходи от решетки, не задавай вопросов и не волнуйся, — с этими словами рука покинула ее и скрылась в темноте.

Гермиона вслушивалась. Но даже ее обостренный в минуту опасности слух не смог распознать действий в соседней камере. Почему, почему он здесь? Девушка никак не рассчитывала здесь обнаружить директора. Еще два часа назад он, как и она, был на свободе, заверял, что даже к его мантии отнесутся с почетом и девочку, укрытую ей, не тронут. О Мерлин, что случилось с Ханной? Её вполне могли убить или же готовить к жертвоприношению. Времени оставалось все меньше и меньше. Если Темный Лорд избавился от Северуса. Означает ли это начало ритуала? Яснее дня, что директора Хогвартса берегут для мести, так сказать на десерт Воландеморту.

Раздались шаги. Два пожирателя в масках, скрывающих лица, и в шелковистых мантиях пролетели мимо камеры, как резко замерли.

— Идите сюда, — спокойно проговорил им Снейп.

Те быстро подошли к нему, открыли камеру и зашли. Дальше замок щелкнул и тюрьма вновь заперла в своей камере двоих людей. Послышалось «эванеско».

— У тебя есть палочка?! — Гермиона высунула голову из решетки и с широко распахнутыми глазами пискнула. – Мамочка!

— Вернись к себе! — шикнул Снейп.

Гермиона прижалось спиной к стене, смежной с соседней камерой, и уткнулась лбом в решетку. «Ого!» - подумала ведьма. Та тончайшая нить, что появилась только сегодня, стала видимой. Каждое событие буквально кричало ей об истине. Но Гермиона оставалась слепа. Вселенная слишком ленива, чтобы расхлебывать события случая. Массовый пожар в Лондоне – очередной рейд. Очевидно. Но когда это в рейдах обходилось без жертв? Никогда! Горожане покинули дома, так как их заманили, зазвали в гости, подарили путевки, или просто убедили. Но зачем рейду сжигать дома? Воландеморт никогда не пользовался лишь одной тактикой разрушения и лже-Лорд - тоже. Духовников, как известно со слов Северуса, пародия зла не могла контролировать. Они питались разрушением, маниакально преследуя свою цель – воскрешение Воландеморта. А выгодно ли это было лжецу? Нет. Каждый его последователь подчинялся ему с помощью метки. Под жутким страхом за себя и семью они служили ему. Так выгодно ли это лже-лорду? – снова спрашивала себя Гермиона. И снова отвечала: «НЕТ!».

Придя к эврике, мозг девушки анализировал информацию снова и снова, но даже это не могло ответить на все ее вопросы. Догадываясь обо всем, она продолжала, ровным счетом, ничего не знать. Правильно говорят: «Знание открывает незнание».