Теперь следователь уже не смеялся. Его на самом деле начал раздражать спектакль, каждый раз по-новому переигрываемый Борюсиком.

— Почему же я ни в чем не могу вас убедить? — отчаянно воскликнул врач.

— Да потому что врать — это тоже искусство. А в этом деле вы — дилетант. И все ваши выдумки — дилетантские. Если хотите, я продолжу свои рассуждения дальше. Я не поленился и сходил к вашему Могилевичу.

НикНик выжидательно посмотрел на доктора.

— Он ни в чем не виноват.

— А я не обвинять ходил, а навести необходимые справки. Он сказал, что- перепутать найденный у Никитиной препарат с теми, из которых вы делали смесь для укола, невозможно. Они находятся в абсолютно разных ампулах. Это подтверждает мой вывод, что вам в суматохе была подменена не ампула, а шприц с готовой смесью.

НикНик вышел из-за стола и направился к зеркалу.

— Уже поздно, доктор Медведев, — сказал он, приглаживая волосы. — Не морочьте голову ни мне, ни себе. Идите домой, к любимой женщине. Неужели вам больше нечем заняться?

— Но Никитина не виновата!

Полный отчаяния возглас Бориса не вызвал у следователя никаких эмоций.

Анжела уже сворачивала торговлю, когда появился Васька с пакетом в руках. Анжела чутко потянула носом:

— Ты снова пьян?

— Пьяница проспится, а дурак — никогда, — философски заметил Васька. — Меня Риткин доктор напоил.

— Выпустили его?

— Ага, и мы с ним отмечали это дело, — довольно ответил Васька икая.

— Рассказывай! — не поверила Анжела. — И такой уважаемый и известный человек — с тобой в парке на скамейке?

— Уважаемый человек на то и уважаемый, чтобы уважить своего уважаемого друга, во! — Васька выдал эту фразу и гордо приосанился: — Борис Михалыч, между прочим, сегодня меня в лучший ресторан города водил. Но я своих не забываю, и тебе гостинцев принес. Держи, это мы не доели — И он протянул Анжеле пакет.

Она заглянула в него и достала бутылку.

— Забирай сразу, у меня Зяма — трезвенник.

Васька отхлебнул из горла:

— Ты мне вот что скажи, Анжелка. Предположим, у человека есть страшная тайна. Но она касается и другого человека тоже. Так, выходит, я ее должен обязательно хранить?

— Должен.

— А если тот, второй человек, — предатель?

— Ты, Василий, не мудри, а говори начистоту. — Анжелка не любила хождений вокруг да около. — Кто предатель-то? И какая это у тебя тайна может быть?

— Э, так если я тебе скажу, получается, я выдам тайну, — огорчился Васька. — А это кое-кого поставит в очень неудобное положение…

Он не знал, как поступить.

Виктория Павловна и Анна Вадимовна разговаривали в ожидании Петрова. Наконец тот появился.

— Олег Иванович… — начала было Анна Вадимовна, но Петров ее тут же поправил:

— Олег.

— Да, Олег, — продолжала Анна Вадимовна, — можно ли, зная фамилию человека, определить, был он женат или нет? Если да, то на ком и где сейчас эта женщина?

— Вас интересует какой-то конкретный мужчина?

— Да.

Петров нахмурился. Ему не хотелось заниматься поисками такой информации. Анну Вадимовну интересовал какой-то мужчина!..

— Не проще ли спросить у него самого? Я не хочу стоять, между вами.

Виктория Павловна рассмеялась:

— Ань, по-моему, Олег Иванович принял Артема Боева за твоего ухажера.

— Вы сказали: Артема Боева, парня вашей дочери? — переспросил Петров.

— Да, нам нужно проверить этого человека. Узнать всю его подноготную.

— Анечка, для вас… я же… разумеется! — Подозрения Петрова вмиг рассеялись. — Считайте, что ответ у вас в кармане, — заверил он.

Диана была одна, когда пришел Сергей. Она обрадовалась ему, тогда как ее отец был, напротив, совсем не рад.

— Чего пришел? — неприветливо спросил Юрий Владимирович зятя.

— Я пришел исполнить свой супружеский долг, — нагло заявил тот.

Чего-чего, а такого циничного ответа Шевчук не ожидал.

— Вы только посмотрите на этого нахала! И с кем ты собираешься его исполнять в моем доме? — воскликнул Юрий Владимирович.

Сергей улыбнулся:

— А вы шутник, Юрий Владимирович! Под супружеским долгом подразумевается беспокойство о жене. Вот я и беспокоюсь о Доминике. Как она?

— Мы сами толком ничего не знаем, — ответил Юрий Владимирович, немного остывая. — Результаты психиатрической экспертизы доказали ее вменяемость. А это значит, что моя бедная девочка снова под следствием. Ну, ничего, скоро правда выплывет наружу.

— Но утешит ли эта правда Доминику? — загадочно спросил Сергей.

— Ты тоже думаешь, что она хотела замочить Ритку? — живо поинтересовалась Диана.

— А кто еще так думает?

— Ясно кто — НикНик, следователь.

— Он тебе уже НикНик? — ревниво спросил Сергей. — Ого, Дианочка, а ты, я вижу, девочка не промах.

Он обиженно надулся.

— Нет… просто… Сережа, — пыталась оправдаться Диана, тронув его за плечо.

— Ты смотри, я не собираюсь менять оленьи рога на бараньи. — Он дернул плечом и отошел от Дианы.

— Да как ты смеешь, в моем доме?! — прервал Сергея Юрий Владимирович.

— Пардон, папа. Разбирайтесь с вашими эмансипированными дочками сами. Я, собственно, хочу знать одно: когда Ника вернется на фирму? И случится ли это вообще?

— Сергей, не юли. Что ты задумал? — насторожился Юрий Владимирович, вплотную подходя к зятю.

— Так и быть, открою вам все карты. — Сергей поднял руки, будто бы говоря «сдаюсь». — Как ближайшим родственникам. Вы понимаете, Юрий Владимирович, что наша с Никой семейная лодка разбилась о… байк. Заметьте, как сказано! — самодовольно засмеялся он. — Так вот, разумеется, после случившегося я, как честный мужчина, должен развестись с вашей дочерью.

— Поэтому ты о ней выспрашиваешь?

— Именно. Только вы не расстраивайтесь, Юрий Владимирович, я по-прежнему останусь вашим любимым зятем. Диана вам уже сказала о предложении, которое я ей сделал?

— Так ты не шутил? — удивился Юрий Владимирович.

— Я никогда в жизни не был так серьезен, папа. Как только мы разведемся с Доминикой, мы сразу поженимся с Дианой. Так что начинайте готовить приданое.

Отец какое-то время молчал, переводя взгляд с дочери на Сергея.

— Она дала тебе свое согласие? — наконец спросил он.

— Я сказала, что подумаю, — поспешила ответить вместо Сергея Диана.

— Чего тут думать, не понимаю. По-моему, все и так ясно. Я наконец решил обрести семейный покой и бросить все свои молодые забавы.

В камере Доминики шла раздача ужина. Две задержанные спорили из-за мисок, наконец, разобрались и начали есть. Доминика за миской не подходила.

— Еще одна пайка, — сказал конвоир.

— Я не буду есть, — ответила Доминика.

— Это еще почему? — лениво протянул конвоир.

— Я объявляю бессрочную голодовку, — заявила Ника. — Сообщите об этом вашему руководству.

Конвоир хмыкнул и щелкнул дверным замком. Тут же одна из задержанных бросилась к Доминикиной миске, пересыпала еду к себе и начала уминать за обе щеки. Девица во все глаза смотрела на Доминику и толкала соседку, показывая жестами, что Доминика — ненормальная.

Борюсик возвращался из милиции домой, когда раздался звонок сотового телефона.

— Борис Михайлович, это Михаил Коркин из загородного дома Никитиных, — сказал голос в трубке.

— Я тебя узнал, Миша. Что случилось?

— У моей жены Тани был сердечный приступ, я хочу показать ее вам, может, что посоветуете?

— Немедленно? Можешь привезти ее прямо сейчас?

— Да. Только попрошу соседку посидеть с детьми и привезу жену. Ждите.

«С какими детьми?» — подумал про себя Борюсик, ничего не поняв, и набрал номер своей клиники.

— Мариночка, вы еще на месте? Вот и хорошо. Задержитесь немного, пожалуйста. Я вам заплачу сверхурочные. Просто сейчас приедут пациенты. Я тоже скоро буду.

Михаил вел машину и разговаривал с Танюшей. Та больше помалкивала, о чем-то размышляя.

— Танюш, ты не молчи, а то я пугаться начинаю. Тебе снова плохо?