Здесь меньше соблюдались карнавальные обычаи, чем в городе. Многие были здесь без масок – просто потому, что в масках затруднительно пить. А еще потому, что какой он ни есть карнавал, а моряки всегда живут по иным правилам, чем сухопутные крысы.
Сторверк пришел один, но его, видимо, многие здесь знали – окликали, здоровались, махали руками. Но к столу без приглашения не присаживались – значит, умел человек внушить к себе уважение. Правда, по причине раннего для праздника часа гуляли еще весьма чинно, без поножовщины и кровопролития, да и люди собрались солидные – не напиваться, а предварительно договориться о сделках или фрахте до начала навигации. Однако шум-гам все равно стоял изрядный – пели, хохотали и бранились, как положено.
Селия не уделяла окружающему ровно никакого внимания. Оливер подумал, что так и должно быть, – она ведь выросла в подобном месте, этот гам с детства служил ей колыбельной. Ее матерью могла быть одна из этих женщин в ярких платьях с оголенными плечами, что разносили кружки и тарелки, привычно уворачиваясь от объятий посетителей заведомо пустых, присаживаясь походя на колени к посетителям денежным. Она сама могла быть среди этих оборванных детей, чьи лохмотья ради праздника были украшены пестрыми лоскутьями и мишурой и оттого имели вид еще более убогий, которые бегали между столами, клянча объедки или мелочь.
Но ее там не было. О ней, на счастье или на беду, заботился Найтли. И вместо того чтобы попрошайничать, она сидела на чердаке и, в то время как мать ее разносила вино, читала при свечке сочинения римских историков или каббалистов или возлюбленный «Трактат о мечах»… Оставив мысли о прошлом, Оливер напомнил себе, что пора заняться устройством будущего, и завел разговор о том, что они с женой хотели бы совершить путешествие за море…
Сторверк озадачился:
– Причуда не из легко исполняемых.
– Но мы бы заплатили…
– Не в том дело… Хотя и в этом тоже, но… не всякий капитан возьмет на борт женщину. Я бы взял, я-то не верю, что женщина на корабле приносит несчастье, однако многие верят… а те, кто не верит… бывает, это гораздо хуже. Главное – кораблей подходящих почитай что нет. Скажешь, полон порт? Да, но почти все – каботажного плавания, как моя «Холле», рыбацких я и вовсе не беру в расчет. Сейчас я знаю только два корабля, что собираются за море. «Серафим» Бреогана идет в Малагу, а «Святая Бригитта» Нейла из Свантера вроде бы в Дувр, но…
– Что, опять не слава Богу?
– Бреоган – он здешний… хороший моряк… – Сторверк смолк: видно, обдумывал, сказать ли то, что ему известно, и, наконец, ограничился уклончивым сообщением: – В общем, он не тот человек, которому бы я доверил свой кошелек, свою шкуру и, главное, свою жену. А Нейл… он – другое дело, да ему не повезло в последнем рейсе. Его «Бригитту» сильно побило о скалы… Возле Старого Реута, кстати. Они еле доползли с грузом до Фораннана и теперь с самой осени стоят, чинятся. Конечно если вы согласны ждать…
– А те три линейных корабля, что мы видели в порту, они тоже каботажного плавания? – прервала молчание Селия.
– Как сказать? – Сторверк развел руками. – Это суда Лиги пяти портов.
– Лига пяти портов? – удивился Оливер. – Это что-то новое.
– Не такое уж новое… конечно, если вы странствовали посуху, то могли и не слыхать, однако с год Лиге уже должно быть. Может, чуть поменее. Не удивлюсь, если именно это предприятие императора на нынешние дела в герцогстве Эрдском и вдохновило.
– Как это?
– А так – пять портов империи заключили союз с целью обеспечения безопасности судоходства, защиты от пиратства и пресечения незаконной работорговли. Какие города? Да уж не столичные, они ж у нас все как на грех не портовые… Свантер на Севере, Фораннан и Несса в Карнионе, Скель и Старый Реут на Юге. Богатые люди в это хорошие деньги вложили…
– Вроде Антона Кортера.
– А ты откуда знаешь?
– Так, догадалась…
– Верно, и другие банкиры тоже. Надо сказать, деньги окупаются. Не в обиду его императорскому величеству будь сказано, но моряки действуют куда как удачнее солдат. За год они прибрежные воды от пиратов сильно очистили. Разумеется, пять портов платят за это дополнительную подать в общую казну, но выгода всегда все же больше – перевозить товары морем не в пример дешевле, чем посуху. Да и от нападения с моря порты защищены – корабли Лиги несут дозор. Их-то вы и видели. Это они из-за штормов разом пришвартовались, обычно они поочередно – в порту и в море. Вестимо, они под это дело и прав для себя дополнительных добились. Проверять все корабли, которые показались им подозрительными – груз, команду, пассажиров…
– Но ведь обыскивать корабли всегда было прерогативой императорских служб, – заметил Оливер. – Как же смотрит корона на подобные действия?
– Представь себе, одобряет. Ты упустил из внимания: продавать каторжников на галеры – тоже исключительное право короны, и незаконная работорговля наносит ей немалый ущерб. А Лига этот промысел пресекает. Поэтому император готов предоставить Лиге некоторые вольности взамен доходов, которые получает от ее деятельности. Так что через год, глядишь, будет уже Лига семи портов, a то и восьми.
– Выходит, получается что-то вроде морской стражи, – подытожил Оливер.
– Да, примерно. Бреоган – ну, капитан «Серафима», о котором я упоминал, он часто в Испанию ходит и говорит, там есть нечто подобное, только на суше – для защиты городов от мавров и прочих… святые братства, так, кажется, он это называл.
– Святые братства? – Селия передвинула кружку по столу. – Кругом одни святые, куда обычным людям податься – ума не приложу…
Ближе к вечеру они расстались со Сторверком, пообещав навещать его на «Холле» – он жил на своем корабле, не перебираясь в гостиницу. И только отойдя подальше, Селия дала волю раздражению, к Сторверку, впрочем, отношения не имевшему.
– Святые Трибуналы… святые братства… Лига пяти портов… Мало было стражников на суше, так теперь, оказывается, и на море шмонают! – Сейчас она живо напоминала себя прежнюю, на Эрдских болотах, – и как Оливер вчера мог обозвать ее Алиеной?
– А ты не знала об этом?
– Нет. Ты же слышал – Солан в Лигу не входит. Городишко-то занюханный… А если в «Морском чуде» и говорили о чем-то подобном, так год назад меня там уже не было.
– Ладно, – попытался он ее успокоить. – Обыскивают только подозрительных, а мы ни у кого ни в чем подозрения не вызвали. Даже в самой гуще карательных отрядов, в Кулхайме… К тому же, – добавил он, не придумав ничего другого, – нам все равно ждать, пока этот, как его… Нейл… починит свой корабль.
Она что-то проворчала, потом хлопнула себя ладонью по лбу:
– Знаешь, что я еще хочу сделать? Купить плащ. Эта тряпка, что у меня на плечах, свое отслужила, сделала доброе дело – привлекла внимание Сторверка, а внимание остальных нам ни к чему…
Однако осуществить намерение оказалось не так легко. Большинство лавок в карнавальные дни не работало, владельцы, приказчики и подмастерья стремились урвать свою долю веселья даже в ущерб доходам (зато те, что были открыты, получали доход вдвое больший). Оливеру и Селии вновь пришлось обойти Соборную площадь, и, наконец, в одной из галерей они обнаружили то, что нужно. Селия купила у торговца длинный и просторный плащ с капюшоном из грубого темно-коричневого сукна. Оливер подумал, что до сих пор видел ее одетой лишь в серо-коричневые тона, равно удобные для того, чтобы затеряться в толпе или в лесу. Однако это определялось обстоятельствами. Как бы она одевалась, будь ее воля? Возможно, когда они будут в безопасности, он это узнает…
На обратном пути к «Хрустальной башне», они, похоже, заблудились, что, в общем, не слишком огорчило – все же Фораннан не был Городом Ветров, из которого невозможно было выбраться, а спросить дорогу – труд невелик и гордости не в обиду.
Но впереди их подстерегало зрелище не слишком красивое. Хотя не так чтоб очень неожиданное. Просто до сих пор карнавал представал им лишь своей привлекательной стороной – даже с ночными «концертами» можно было мириться, – а его грубости и уродства оставались вне поля их зрения. К тому же Фораннан не слишком отличался по этой части, бывали города, где разгул приобретал худшие формы, – однако совсем без крайностей обойтись нельзя. Вот и сейчас компания подгулявших молодцов поймала старого монаха как злостного нарушителя карнавальных обычаев – он был без маски – и швыряла его, словно войлочный мяч, подбадривая себя обыкновенными в подобных случаях возгласами, казавшимися им чрезвычайно остроумными. Монах же, маленький лысый цистерцианец, не делал попыток защищаться и даже не прикрывал лица, но отчаянно прижимал к груди какой-то сверток.
