В полдень Тимони остановил Лаон и спешился. Не говоря ни слова, он поднял ладони к небу и замер. По лицу его пробежала тень, словно что-то незримое причиняло ему боль, губы беззвучно зашевелились — Тимони начал читать заклинание. Постепенно он опускал ладони, потом присел на одно колено и положил их на землю.

Лошади нервно переступили, Марафел заметил, что земля словно дрожит под ладонями, будто прикосновение ей неприятно. Вскоре из-под пальцев Тимони побежали тонкие серебристые струйки воды.

— Напои лошадей и запасись водой, — хрипло проговорил Тимони, поднимаясь, лицо его было белым, как бегущие по небу облака.

Марафел не стал спорить и первым подошел к небольшому хрустально-чистому родничку, пробившемуся благодаря магии сквозь землю и травы. Он зачерпнул пригоршню воды и осторожно выпил ее, та оказалась освежающей и вкусной. Кони опасливо последовали его примеру. Они доверяли не Тимони, а только ему.

Тимони застыл в отдалении, прислонившись к серебристому стволу дерева, названия которого Марафел не знал. Видимо, ему не было дела, чем там занимаются лошади и он сам, Тимони закрыл глаза, словно прислушивался к мелодии, звучащей лишь в его голове.

Когда лошади вдоволь напились и все фляги были наполнены свежей водой, родник поглотила земля, только блестящие от влаги травинки напоминали, что вода здесь действительно была. Марафел вздохнул и подошел к Тимони.

— Нам пора? — спросил он с опаской. Тимони с трудом открыл глаза.

— Да, мы скоро продолжим путь.

— Тебе теперь трудно творить магию? — Марафел наблюдал за ним с любопытством, уцепившись за это, чтобы справиться с растущим нежеланием жить.

— Нет, — губы Тимони тронула улыбка, в темных глазах блеснул огонь. — Трудно создавать что-то новое. Здесь подземных вод нет, я сотворил его сам, не полагаясь на природу. Оказалось труднее, чем я ожидал.

— Тьма не умеет творить и создавать, — серьезно ответил Марафел. Лицо Тимони исказила гримаса гнева.

— Что ты об этом знаешь? — недовольно спросил он, больше обращаясь к себе, и устало оторвался от дерева.

***

Безлюдные леса и степи, сквозь которые упрямо прорезалась дорога, приносили в душу Марафела тоску. Они ехали весь день и только на закате увидели маленькие деревенские домики. Восток затянуло черными тучами, и порывы жаркого ветра мешали дышать. Иногда среди тьмы, клубившейся на горизонте, вспыхивали алые зарницы.

Тимони направил Лаон прямо к площади в центре деревеньки. Там он остановился и спешился, но Марафелу приказал оставаться на коне. Некоторое время он постоял рядом с юношей, а потом направился к самому большому дому во всей деревеньке.

Едва Тимони скрылся за дверью, с небес хлынул дождь. Марафел опустил голову, струйки воды стекали по лицу будто слезы. Пронизывающий ветер больше не нес тепла, и он задрожал. Кони отфыркивались от воды, трясли гривами, прядали ушами, в отличие от Марафела им по нраву был такой дождь.

Марафел подумал, что Тимони нарочно издевается над ним, и уже хотел попроситься к кому-нибудь на ночлег, как вдруг тот появился рядом, точно струи дождя соткались в его фигуру.

— Пойдем, — позвал он и зашагал прочь. Кони повернулись и пошли следом.

Слепящий ливень до последнего скрывал очертания дома, к которому Тимони вел Марафела и лошадей. Потом они все-таки расступились, открыв взгляду ветхое строеньице с покосившейся от времени крышей. Тимони не стал стучать, а сразу распахнул дверь, вступив в выплеснувшееся наружу пятно света.

Марафел спрыгнул с коня, нерешительно замер под струями ливня. В дверях появилась хмурая осунувшаяся девушка, шагнула за порог, кивнула Марафелу на дверь и увела лошадей в мокрую тьму.

В домике было неожиданно тепло, большой очаг освещал комнату, даря кроме света и манящий жар. У самого огня сидела женщина с пепельно-серыми спутанными волосами, лицо ее изрезали морщины, кожа казалась темной, точно солнце долго закаляло ее жарким лучами. Женщина не повернулась к вошедшим, веки ее были прикрыты, а губы беззвучно шевелились, словно она бормотала длинное заклинанье.

Тимони уселся прямо напротив нее, а Марафел предпочел сесть поодаль. Живые оранжевые блики и искры вдруг напомнили ему о девушках, погибших в таком же веселом ненасытном пламени.

Дверь снова распахнулась, вошла молодая хозяйка домика, молча посмотрела на гостей и скрылась в другой комнате, явно не желая видеть их лишний раз. Тимони, впрочем, тоже не удостоил ее взглядом, зато со старухи глаз не спускал. Марафел отвернулся, душа темного мага представлялась ему не лучше того пламени, что поглотило его любовь.

— Что делаешь ты в этой глуши, мальчишка? — скрипучим голосом проговорила вдруг старуха. Она медленно открыла глаза, и их на удивление ясный взгляд уперся прямо в темноту зрачков Тимони.

— Ищу, — коротко ответил маг, не отвернувшись.

— Ищешь? — в голосе старухи мелькнула нотка насмешки. — Многие ищут, но никто не находит.

— Что ты знаешь? — Тимони фыркнул. — Вы все здесь глупы, вам не ясны простейшие вещи!

— А что знаешь ты, мальчик? О старости, о немощи, о бедности? — в глазах старухи отразилось пламя. — Мне девяносто лет, я помню те времена, что были до Императора. И никому не говорю об этом. Император не любит людей с хорошей памятью, — на миг лицо старухи озарила бледная улыбка. — Ты юн, мой мальчик, но так силен, как были сильны только умудренные годами. Вот удивительно — они могли остановить для себя ход времени, но я все равно видела их такими, какие они есть. Так же, как сейчас я вижу, что ты идешь путем, который приведет тебя к гибели.

— А не выжила ли ты из ума? — Тимони прищурился. — Откуда бы тебе знать, что ждет меня впереди. У тебя даже нет собственной силы. Как тебе заглянуть в будущее?

— О! Я так много видела на своем веку, что мне не нужно иной силы. Вижу, как за тобой по пятам следует смерть, — старуха скрипуче рассмеялась. — Но и за Императором крадется она неотступно.

— Что ты знаешь о нем? — Тимони насторожился. Старуха же рассмеялась.

— Многое! — она закашлялась, и взгляд ее потяжелел. — Отцеубийца! Он открыл способ черпать силы из чужих смертей, так продлевая жизнь себе. Однако ему невдомек, что без этой силы он уже мертвец. Его можно погубить, отобрав чужое.

Тимони задумался. Старуха шумно перевела дыхание, прикрыла глаза, снова забормотав.

— Как можно верить тебе? Ты встречалась с ним? — попытался вернуть ее к разговору Тимони.

— Да, встречалась, — мелодичный голос девушки, выступившей из-за занавеси, закрывавшей вход в другую комнату, заставил Тимони обернуться. — Знала Императора лично, жила при дворе, пока не поняла, что он за чудовище. Никто не должен этого знать, но вы двое… Она говорила, что в ночь грозы придут те, кто может освободить нас. Если это вы, то я могу рассказать все, что знаю. А если вы слуги Императора, то смерть — не самый худший выход для всей нашей деревни, уж я-то знаю.

Марафел поднял голову, с ужасом глядя на девушку, но та покачала головой и снова скрылась за занавесью. Тимони улыбнулся, но веселья в улыбке его не было.

— Страшный мир, мой малыш, не так ли?!

========== Часть 9 ==========

Девушка укрыла лошадей в небольшом сарайчике. Вода шуршала по крыше, в маленькое оконце то и дело заглядывала молния. Лаон задумчиво жевала клок свежей соломы, вспоминая, как вкусна трава Летинайта. Долинг почувствовал ее тоску и участливо толкнул мордой в бок. Алети и Миэки уснули. А дождь все лил и лил. Стоило закрыть глаза под его шорох, и воспоминания возвращались — светлый Летинайт, привольные луга и синее небо.

Лаон и Долинг встретились взглядами. Путешествие и раньше казалось им пугающим, но теперь они и вовсе не надеялись на благоприятный исход. Даже несколько спокойных часов под шуршанье дождя казались подарком.

***

Марафел забылся тяжелым сном, когда гроза за окном улеглась и лишь тихий шелест моросящего дождика растворял ночную тишину. Тимони смотрел в огонь, размышляя и почти забыв, что рядом есть старуха. Силуэт ее скрадывала тень. Сон, что одолел ее, казался слишком чутким, стоит пошевелиться — и старуха сразу же пробудилась бы, подняла тяжелые веки.